– Кстати, вот вы меня шугаете все время, пристаете с ерундой разной, а у меня деловое предложение есть. Чуть не забыл из-за ваших глупостей.
– Какое?
– Насчет ускорения процесса. Я предлагаю запараллелить его и пустить двумя линиями.
– Переведи, – попросил Славка. Константин молчаливо присоединился к его просьбе.
– Пусть кузнецы по моим выкладкам и чертежам приступают к отливкам форм, – охотно пояснил Минька. Быть в центре внимания ему нравилось всегда. К тому же это здорово помогало думать. При наличии благодарных слушателей он не только охотно и в достаточно популярной форме излагал уже созревшие идеи, но еще и с искрометной легкостью, безбожно импровизируя, тут же, на ходу, совершенствовал их, вносил новшества в придуманное ранее.
– Отливки должны быть разных размеров и форм. Все тщательно пронумерованы. Основных видов – два. Наступательная граната типа РГ-42 и оборонительная типа лимонки. Главная задача, чтобы их сделали – это где-то штук сорок-пятьдесят – к моему приезду. Получится, что у меня будет порох готов, одновременно и формы, куда его засыпать. Помимо этого – учитывая требуемую вами секретность, а также взрывоопасность пороха и необходимость строго соблюдать специфику его хранения, – надо построить специальные помещения. Что-то типа складов и мастерских. Это тоже с тебя, княже, – и, нарочито нахмурив брови, добавил: – Чтоб к моему приезду все было готово, а не то... – И, не зная, что еще сказать, в качестве убедительной концовки он с силой грохнул кулачком по столу, но тут же возмущенно зашипел, потирая ушибленную руку, и гордо пошел на выход.
– Ну, вылитый Кулибин, – восхищенно пропел Славка вслед уходящему Миньке. – Вот что делает с человеком нежелание пахать и сеять, как все добрые люди. Идеи так и посыпались горохом.
– Ты заканчивай тут остроты метать, – призвал бывшего спецназовца к порядку Константин. – Он, кстати, все умно и правильно сказал и, в отличие от тебя, уже завтра делом займется.
– Извини, – ухмыльнулся тот. – Я ж только пока мы одни. Считай, что это у меня реабилитация психологическая.
– От чего?
– От всего хорошего. В нашем веке – Чечня. Я же только-только возвращался оттуда, когда меня в поезде прихватило. Ну а начиная с февраля – новый век, новые знакомства, а главное, – он зябко передернул плечами, – масса потрясающих и неизгладимых впечатлений.
– Извини, старина. Искренне сожалею...
– Но помочь ничем не могу, – перебив, продолжил Вячеслав. – Мне это уже говорили. Правда, в том веке. В этом еще нет – ты первый.
– Как раз помочь могу. Если хочешь, конечно, – не согласился с ним Константин.
– Интересно, чем же?
– Экипировка твоя – дело пустячное, можно сказать, минутное. На отдых и привыкание к новым условиям даю тебе три дня. Пей меды, ходи рыбу ловить на Оку. Здесь клев о-го-го какой. Лопай от пуза, на солнышке валяйся.
– А потом?
– Ну, тут уж извини. Смотр дружины делать буду вместе с Ратьшей, а ты поглядишь, кто на что горазд. Потом с Константином, тезкой своим, в лесок отправлю. Он тебя две недели учить будет. Или три. Словом, пока не обучишься. Что-то типа курса молодого средневекового бойца. Ну а после в дружине послужишь пару месяцев. Присмотришься. Кто из воев, ну, это воины так здесь называются, – сразу поправился Константин, чтобы Славка все понял, – годится лишь для того, чтобы девок щупать, или пришел в дружину, чтобы сладко спать, сытно жрать да мародерничать и простых жителей обижать, – возьмешь на заметку. Оставишь лишь чистых духом, за Русь душой болеющих, народ любящих и за князя своего готовых хоть в огонь, хоть в воду, хоть к черту на рога.
– По принципу личной преданности, значит, – Славка криво ухмыльнулся. – А меня, стало быть, в главные стукачи вербуешь. – И он начал медленно привставать с лавки.
– Сядь! – хряпнул князь кулаком по столешнице. – Я понимаю, что у тебя нервы ни к черту, но ты хоть до конца дослушай. Преданность должна только в том заключаться, чтобы не боялись со мной идти куда угодно. Если увидишь, что я не в ту сторону повернулся, можешь не только сам уходить, но и всю честную компанию с собой прихватить.
– Ого, какая привилегия сразу, – восхитился Славка и тут же ехидно осведомился: – Это ты мне по блату такие льготные условия предлагаешь?
– Между прочим, в этом веке на Руси не только простые крестьяне, но и дружинники, да даже бояре всегда вольны были в выборе своего князя. И поменять его тоже беспрепятственно могли. Не понравился – развернулись и ушли к другому. Так что никакого блата, обычная практика. Только ты мне пообещай, что вначале в глаза все выскажешь. Вдруг ты ошибаешься. Подумаешь, что я одного добиваюсь, а я совсем другого хочу.
– Ну, это я могу пообещать, – мрачно буркнул Славка.
– Что же касается стукача, то это ты тоже напрасно ляпнул. Мне имена не нужны, ты их сам повыгоняешь, когда я тебя начальником над всеми поставлю или, как здесь говорят, тысяцким.
– Ух ты, – качнул головой мгновенно смягчившийся будущий начальник. – Командиром полка, стало быть, назначаешь.
– Бери выше, – улыбнулся Константин. – Министром обороны. Только сделаем мы так. После того как ты месячишко в рядовых покрутишься, назначу тебя десятником. И тут уж ты не зевай, отбирай к себе под начало тех, кто позже и сотни, и тысячи возглавить сможет. Преданность преданностью, но смышленость человека, пожалуй, поважнее будет. Услужливый дурак, знаешь ли, может такой вред принести, какого и от врага не получишь. Мне бездари не нужны, тем более что я сам во многих вопросах абсолютный профан. А раз так, то единственная верная возможность продержаться у руля, чтобы княжеское кресло подо мною не закачалось, так это окружить себя профессионалами высшей пробы. Да чтоб в каждом деле не один человек был, а хотя бы два-три. Знаешь, как в футболе. Чтоб на любую позицию всегда запасной был, если основной игрок вдруг травму получит.
– Разумно, – согласился Вячеслав. – Дальше я в сотники, а их в десятники всех, так?
– Точно, – подтвердил Константин. – Ну а потом ты в тысяцкие, своих первых – в сотники, а всю сотню – в десятники. И дальше муштруешь.
– А дальше-то зачем? – не понял Вячеслав.
– А затем, чтобы каждый сотник твою тысячу вести мог. И не только твою, а любую. Да не одну, а две- три. Словом, сколько дадут.
– И откуда же ты возьмешь столько народу?
– А мужиков призывать будем и учить ратному делу. Чтобы, если половцы навалятся, так в каждой деревне на их десяток наш только один погиб бы. Сейчас же все наоборот, вот они и лазят по чужим огородам безбоязненно. А чего им опасаться-то? Пока князь с дружиной соберется, их уже ищи-свищи, как ветра в поле.
– А если в самой степи облаву сделать?
– Сил немерено надо. Так что не получится. К тому же, знаешь, лучше известное зло, нежели неизвестный ужас. Это я про татар, – тут же пояснил Константин свою мысль. – Не забудь, что через семь лет нас всех Калка ждет.
– А половцы при чем?
– Они первый, самый страшный удар татар выдержали. Кстати, где-то в районе Северного Кавказа.
– О господи, – застонал Вячеслав. – Неужели ты мне сейчас скажешь, что нам придется опять туда ехать?
– А ты сам как мыслишь, лучше у себя на земле драться и кучу народу положить или на чужой территории и малой кровью истребить гадов?
– Где-то я эту последнюю фразу слышал, и, по-моему, она сильно сказкой отдает, – не удержался, чтобы не сострить, Вячеслав. – Эдакой романтической, красивой, но несбыточной.
– До Великой Отечественной Сталин так народу обещал, – пояснил Константин, ничуть не смутившийся от такого сравнения.
– А на деле как вышло? – невинно поинтересовался Славка.
