Капустина ему замечание сделала, – девица указала на простоволосую, – так он начал ее хватать. И еще кипятильник у нас текет, вы уж посодействуйте, чтоб починили.
– Как фамилия хулигана? – с интересом спросил Всесвятский.
– Да Кутепов Иван. На «Скорой» работает.
– Нужно бы на него поглядеть.
– А не боитесь? Может, того… физию начистить. Он задиристый.
– Ничего, я сдачи дать могу.
– И главное, орет: «Никого не боюсь, у меня брат в органах работает!» Хам прямо настоящий.
– Пойдем, Хасан, посмотрим на этого разложенца, – сказал Всесвятский, обращаясь к своему спутнику.
В узком, похожем на пенал отсеке, который с трудом можно было назвать комнатой, на шаткой скрипучей кровати, привалившись к стене, полусидел-полулежал мужчина лет тридцати в линялой сатиновой рубахе и бязевых кальсонах. Мужчина, казалось, дремал, однако при этом крепко сжимал в руке гриф ободранной балалайки.
– Эй, товарищ! – окликнул его Всесвятский.
Мужчина открыл белесые, ничего не выражающие глаза и взглянул на незнакомцев.
– Кто такие? Чего нужно?
– Потолковать пришли.
Глаза мужчины внезапно наполнились яростью.
– Кто такие?! – заревел он, вскочил с кровати и замахнулся на Всесвятского балалайкой.
– Инструмент поломаете, – невозмутимо произнес тот. Но хулиган, видно, и сам понял опрометчивость своих действий, потому что, отшвырнув балалайку, бросился на Всесвятского с кулаками. Однако Хасан, недолго думая, кулаком врезал буяну в челюсть.
Кутепов рухнул на кровать, которая, громыхнув своими пружинами, чуть было не развалилась. Голова его с треском врезалась в камышовую стенку комнаты.
– Вон вы как! Ах ты, татарская харя!
Однако националистические высказывания были немедленно пресечены опять же с помощью кулаков.
– Так его, дебошира! – донеслись через разбитое окно одобрительные возгласы женщин. – Наконец-то нашлись люди, сумевшие навести порядок…
Кутепов, угрожающе выпятив массивную челюсть, некоторое время разглядывал своих обидчиков, но в новую схватку вступать не решался. Вместо этого он извлек из-под засаленной подушки надорванную пачку дешевых папирос «Экстра», закурил, бросив спичку на пол, выпустил в сторону пришельцев клуб дыма и зашипел:
– Да вы знаете, кто мой брат?! Он вас, уродов, в домзак упечет!
– Как бы вам самому не угодить в тюрьму, – отозвался Всесвятский.
– Это еще почему?
– Хулиганите, прогуливаете… Однако данный факт – только цветочки. А вот за соучастие в убийстве точно срок получить можно, а то и высшую меру социальной защиты.
– Какое еще убийство?! – заорал Кутепов и вскочил.
– Сядь, морда! – вразумил его Хасан и продемонстрировал здоровенный кулак.
– Убийство мальчика Вани Скворцова, произошедшее три недели назад, – сообщил Всесвятский. – Может быть, вы забыли? Напомню: оно случилось в степи за Шанхаем.
– А при чем тут я?
– Вашу машину видели в тот день неподалеку. И вот что мы нашли у вас под сиденьем. – Всесвятский достал рубаху и развернул перед Кутеповым. – Как это попало к вам?
– Что попало? Какая-то тряпка… Она тут при чем?
– Эта рубашка принадлежала убитому мальчику.
– Ничего не знаю. Да вы кто такие? Из милиции, что ли?
– Так вот, гражданин Кутепов, – не отвечая на вопрос, продолжил Всесвятский, – ситуация для вас весьма серьезная. И только чистосердечное…
– Какое еще чистосердечное? Ты что, бородатый черт, мелешь? Ну-ка, документики предъяви!
Но Всесвятский не стал показывать документы. Вместо этого в ход пошли более веские аргументы. И на этот раз Хасан поработал на совесть. Всесвятскому даже пришлось вмешаться. Интересно, что Кутепов даже не пытался защищаться. Он лишь закрыл лицо руками и мычал при каждом ударе.
– Будете разговаривать?
Тот лишь кивнул.
– Где взяли рубашку?
– Нашел.
– То есть?
– На дороге лежала.
– Что за чушь!
– Не чушь вовсе. Ехал я… э-э… мимо Горы! Гляжу, на дороге тряпка валяется. Остановился, подобрал… А разве нельзя?
– Послушайте, милейший. Времени у нас нет, так что не обессудьте. Не желаете говорить правду, пеняйте на себя. Хасан!..
Левой рукой парень рывком сдернул Кутепова с кровати, а правой что есть силы ударил по лицу. Тот грохнулся прямо на любимый музыкальный инструмент, тоскливо тренькнувший в предчувствии кончины.
– Эй, вы, там! – донеслось из-за окна. – Не убейте его, а то уж слишком крепко взялись. Ну, выпил мужик, поскандалил… С кем не бывает, – заступалась именно та тетка, которую Кутепов якобы пытался изнасиловать.
«Великодушна русская женщина, – усмехнулся Всесвятский, – но и у нас нет права на жалость. Поучи его еще, мальчик».
– Пожалуйста, не нужно! Все скажу! Рубаху я взял у Ермакова.
– Это еще кто?
– Мой напарник. На другой машине ездит. Как-то на днях заглянул в нее, вижу: тряпица валяется, вроде детская рубашонка. Ну, я ее и прибрал. В хозяйстве пригодится. Верьте, как на духу… А про мальчишку какого-то я не знаю ничего. И не убивал никого вовсе. Как на духу… Только не бейте.
– А чего сразу не сказал?
– Не сообразил, должно. Покуражиться хотел. Вы уж извините. Только никакого мальчишку не трогал. Помню этот случай. Вроде, говорили, змея укусила. А теперь выходит, убили? Как это понимать? – Кутепов говорил заискивающе и подобострастно, но в глазах стояла неприкрытая злоба. Однако им было наплевать на его чувства.
– Может, Ермаков и убил? – поинтересовался Всесвятский.
– Он-то? Тихоня. Куда ему! Тоже, наверное, где-нибудь подобрал. А может, после больного осталась.
– Где живет Ермаков?
– На пятом участке, возле гастронома.
Всесвятский вопросительно посмотрел на Хасана. Тот кивком головы показал, что знает этот место.
– Думаешь, он не врет? – спросил Всесвятский у Хасана, когда они, сопровождаемые одобрительными возгласами женщин, выходили из барака.
Тот пожал плечами:
– Кто его знает. Может, наплел, чтобы отвязаться.
– А давай посмотрим, как он поведет себя дальше. Допустим, он связан с Хозяином. Тогда после нашего визита сразу же побежит докладывать.
– Он может просто с горя побежать за еще одной бутылкой, – резонно заметил Хасан.
– А мы посмотрим, куда именно он направится.
– Заметит. Наверняка неплохо запомнил наши лица.
