установлено, захаживали в те самые казино, которые посещали вы, а сто восемьдесят семь человек были вашими партнёрами за карточным столом. Тут уж, сами понимаете, ни о каком совпадении речи быть не могло. Тогда я привлёк к делу Лайонела...
– Погодите! – удивлённо перебила я. – С какой это стати в архиве Интерпола оказались такие подробные данные обо мне – о всех моих передвижениях между планетами, о посещениях казино, даже о том, с кем я играла? За мной что, следили?
– Нет, конечно. Если бы мы вели слежку за родственниками всех подозреваемых, у нас не хватило бы людей на другие дела. По правде говоря, после бегства с Аркадии вы исчезли из поля нашего зрения, а мы даже не стали вас искать. Следователь, который вёл дело Николая Глебова, решил, что вы просто сбежали от деспота-отца, как бегут многие другие молодые девушки, и благополучно забыл о вашем существовании. Ну а вы, надо отдать вам должное, все эти годы старались излишне не «светиться», тщательно соизмеряя свои выигрыши с размахом игрового бизнеса на той или иной планете. Так, скажем, с богатой и блестящей Эльдорадо-II вы позволили себе увезти целых два с половиной миллиона, зато на скромной Аттике удовольствовались несколькими тысячами, которых вам едва хватило на дорожные расходы.
– Однако вы не ответили на мой вопрос, – сказала я. – Откуда у вас эти сведения?
– Всё очень просто: хотя за вами специально не следили, ваше имя было внесено в наши списки в качестве объекта потенциального интереса. В частности это значит, что в инфосетях всех сотрудничающих с Интерполом планет полицейские поисковые роботы запрограммированы фиксировать любую информацию, связанную с Викторией Ковалевской и яхтой «Звёздный Скиталец», серийный номер DLS- 47200579-GY по Галактическому реестру. Все собранные таким путём данные накапливаются в специальных банках памяти, копии которых регулярно доставляются сначала в региональные штаб-квартиры, а оттуда – в главный архив на Земле. Ежедневно к нам поступают терабайты подобной информации; её, разумеется, никто предварительно не изучает и не обрабатывает, она просто хранится в архиве в ожидании того часа, когда какой-нибудь из объектов потенциального интереса не привлечёт к себе нашего внимания. А поскольку вы посещали мирные, цивилизованные и в основном демократичные планеты, держась подальше от очагов военных конфликтов и откровенно диктаторских режимов, то нет ничего удивительного в том, что вы ни разу не выпали из поля нашего зрения. Таким образом я, не покидая пределов Земли, смог собрать довольно подробную информацию о вашем пребывании на каждой планете: где вы проживали, куда ездили, к каким докторам обращались, сколько денег тратили, сколько выигрывали – и у кого выигрывали.
– И на основании этих сведений вы сделали вывод, что я телепат?
– К такому выводу пришёл мой брат Лайонел, которого я подключил к расследованию. Он – логик до мозга костей, его дедуктивным способностям позавидовал бы даже легендарный Шерлок Холмс. А я со своей интуицией отлично дополняю его аналитические способности. Вдвоём мы грозная команда. – Генри Янг смущённо прокашлялся. – Короче, Лайонел изучил всю имевшуюся в наличии информацию и на её основании заключил, что вы – телепат. Поначалу я принял его выводы скептически, но он аргументировано доказал мне, что это – единственное возможное объяснение. В конце концов я вынужден был согласиться с ним.
– Гм-м. В чём, в чём, а в узости взглядов и в косности мышления вас не обвинишь. Я бы на вашем месте... Да, пожалуй, я бы отвергла эту идею как безумную.
– Я тоже долго сопротивлялся. Но ведь и в самом деле – другого объяснения быть не может. Если вы беспристрастно ознакомитесь со всеми выводами Лайонела, то признаете что... – Янг тряхнул головой и рассмеялся. – Господи, что я несу! Вам же не нужно доказывать, что вы способны читать чужие мысли.
– Зато ещё нужно доказать, что вы всерьёз верите в мои способности, – заметила я. – Впрочем, с выяснением этого вопроса обождём до прибытия вашего брата. Надеюсь, его, в отличие от вас, я смогу «читать». Кстати, если я правильно поняла, Лайонел предвидел, что вы окажетесь «нечитаемым»... то есть, что ваши мысли будут для меня недоступны. В самом начале нашей беседы – ну, когда вы уложили меня на пол, – вы вроде бы сказали: «Значит, Лайонел был прав!»
– Совершенно верно. Среди прочих материалов в архиве было несколько ваших ментограмм, снятых ещё на Аркадии. Лайонел изучил их и высказал предположение, что люди с определённым набором мозговых ритмов «непрозрачны» для вас – или, как вы сами говорите, «нечитаемые». Согласно его гипотезе, у вас с ними возникает нечто вроде отрицательной обратной связи, резонанса со знаком минус. Как вот в случае со мной.
– А нельзя ли об этом подробнее?
Генри Янг покачал головой:
– К сожалению, я в этих материях не разбираюсь. У меня другой конёк – космические корабли, информационные технологии, оружие, взрывчатки. А медицина, биология – это по части Лайонела. Он пытался мне что-то объяснить, но в виду отсутствия надлежащей подготовки я ничего не понял. Так что мне трудно было судить, насколько сильны его доводы, пока я сам не убедился, что... – Вдруг он умолк и настороженно уставился на меня. – Если, конечно, это правда. Где гарантия, что вы всё это время не ломали передо мной комедию? Ведь вовсе не исключено, что вы ещё в дверях «прочитали» меня, выудили из моих мыслей гипотезу Лайонела и стали разыгрывать спектакль. А я, как дурачок, попался на вашу удочку. Что вы на это скажете?
Я небрежно пожала плечами:
– Тут я ничем помочь вам не могу. Вы сами должны решить для себя, притворяюсь я или нет.
Ещё некоторое время Янг пристально смотрел на меня, затем откинулся на спинку дивана и сказал:
– Думаю, вы всё-таки не лукавите. Если бы вы знали мои мысли, то не вели бы себя так беспомощно. Хотя, конечно, и это может быть какой-то хитрой игрой. – Он явно собирался снова закурить, но потом слегка качнул головой и достал леденец. – А интересно, на что похоже чтение мыслей? Вы просто
– Ну, такие глубины человеческого «эго», как постоянная память и подсознание, мне недоступны. В основном я воспринимаю те мысли, которые человек сам осознаёт. Они достаточно чётко сформулированы и упорядочены, их чтение даётся мне без труда – можно сказать, что я просто их
– Звучит внушительно. И давно вы это умеете?
– Эмоции я воспринимаю с раннего детства. Сколько себя помню, я всегда могла определить, что у человека на душе, радуется он или грустит, лжёт или говорит правду, нравлюсь я ему или нет. Окружающие считали меня просто чутким и восприимчивым ребёнком, никому даже в голову не приходило, что я обладаю какими-то необычными способностями. А первые мысли я прочла лишь в четырнадцать лет, вскоре после смерти матери. В то время я уже была взрослой девочкой и понимала, что об этом никому рассказывать не стоит.
– Именно тогда вы узнали, чем занимается ваш отец?
– Нет, это произошло позже, когда мне было шестнадцать. Я долго не решалась заглянуть в мысли отца, боялась обнаружить там что-то нехорошее. Ведь я постоянно чувствовала его лживость, неискренность, уже годам к десяти я поняла, что он занимается не совсем законными делами... но действительность превзошла самые мрачные ожидания. Полтора года я прожила в настоящем аду, еле дождалась, когда стану совершеннолетней, а потом убежала.
Янг сочувственно кивнул:
– Н-да, вам не позавидуешь. Вы не могли выдать его, так как он ваш отец, и из-за этого чувствовали себя в ответе за все его тёмные делишки. Последние восемь лет вы только тем и занимались, что пытались
