скользнула на заднюю площадку. Тихо покачивающийся на волнах катер скрипел бортом о толстенные шины, свешивающиеся с причальных тумб. Потрескивали канаты. Из-за полупрозрачных дверок раздавался гомон, слышался звон бутылок. Кто-то в рубке выключил резкую рваную мелодию, вместо нее тихо заиграла медленная бархатная композиция. Под такую любому захочется закружиться в танце под усыпанным сотнями серебряных искр небом. Силуэт, нарисовавшийся на двери, призывно махнул рукой в направлении улицы, приглашая потанцевать. После чего гибкая фигура, плавно и стремительно, как черная ртуть, перетекла по палубе ближе и резко распахнула дверь…
Тьма, тьма, тьма. Кровь разводами по стенам, брызгами по потолку, тонкой струйкой по белому пластику пола.
Смутные тени, движущиеся в завораживающем ритме первобытного танца.
Тьма. Кровь. Холод. Боль.
Судорожно выдохнув, я распахнула глаза.
Мать вашу! Я схожу с ума. По серому, плохо оштукатуренному потолку вились трещины. Они складывались в затейливую сеть, чем-то напоминающую паутину. Два светло-желтых пятна от уличных фонарей необычными насекомыми замерли у окна. Яркая летняя ночь была в самом разгаре, лунный свет пробивался сквозь листву росших на улице деревьев и разбивался на лучики, преломляясь в мутноватых треснутых стеклах.
Пахло пылью, тиной и кровью… Откуда тянулся этот запах?
Резко поднявшись с мокрой постели, я облизнула пересохшие губы, пытаясь прогнать соблазнительный вкус крови. Я схожу с ума от этой чертовой жары. Пальцы онемели. Я потрясла кистями, разгоняя кровь, будто застоявшуюся в ритуальных узорах. Сотни иголок пробежали по коже, прогоняя мерзкое ощущение, появившееся в глубине души. Раньше мне такое не снилось. Реальное, яркое, ощутимое. Со вкусом крови, причем не одуряюще приятным, а каким-то мерзким, грязным… Черт! Я уже смакую свои сны.
И эта боль! Как будто заживо сердце выдрали из грудной клетки. Прокусив губу, я вернула себе ощущение реальности. Это даже смешно! Собственное нервное хмыканье заставило передернуться. Я… Я напугана кошмаром!
Откинув с лица потные, слипшиеся волосы, спустила ноги на пол. Тьфу! Линолеум-то горячий. Мерзость какая. Прошлепала в ванну, благо недалеко. Всего-то через комнату и по узкому коридору семь шагов. Только холодная вода, потекшая из ржавого крана в раковину, не доставила ни малейшего удовольствия. Потому что нагрелась в трубах за день, а за полночи остыть не успела. Ну действительно, какая разница — тридцать восемь градусов или тридцать два. Все едино. Высший оборотень сходит с ума от жары. Дожили.
Выбравшись из душа, как была, мокрая и голая, я прошла на кухню. Приветственно взрыкнувший холодильник дернулся, когда я распахнула дверцу. По глазам резанул свет. Господи! Даже сил ругаться нет! Зажмурившись, я выхлебала полбутылки минералки, потом жадным взором окинула белеющие полки. Пусто. Ну, относительно. Две бутылки воды, кусок сырого мяса. Сметана. Потрясающе.
Рухнув на скрипнувшую табуретку, ногой захлопнула дверцу. Громыхнуло, со стены упала кафельная плитка, звонко разбилась о конфорку, разлетевшись на десяток кусочков. Тьфу! Ну и квартирка. Обшарпанная однушка на первом этаже двухэтажного кирпичного убожества. А город! Полулесостепепустыня! И саранча стаями летает! Скучно, все сообщество по резиденциям сидит, одиночки только к ночи в центр выбираются, в местное кафе-мороженое, оно же место заседаний конклава. Это ж жуть какая-то! Работы нет никакой! Официанткой в летнем кафе — не считается. Снится всякая гадость. Павел не едет!
Я с удивлением поняла, что самым натуральным образом истерю. Встряхнувшись, поднялась, приоткрыла окно, тихо звякнувшее треснувшим стеклом, и выскользнула наружу. Запах пропекшегося на солнце асфальта, камней и земли затопил сознание. И я позволила соскользнуть себе в изменение. Потерлась спиной о кирпичную стену, вслушиваясь в стрекот кузнечиков. Прокралась к соседнему окну и тихо-тихо, можно сказать нежно, взвыла. Протяжно, проникновенно. Вспыхнул свет, раздались какие-то ругательства. Скалясь в усмешке, неторопливо потрусила через палисадник, помахивая хвостом наподобие собаки. Так легче.
Миновав синие многоэтажки, которые жадные подрядчики все никак не могли достроить, я пробежала сквозь пустующий ночной парк по обсыпающейся с деревьев сухой шелестящей листве и выскользнула к берегу. Крутой обрыв, поросший колючей жесткой травой, манил к воде. Далеко внизу темнела река, густой полынный аромат мешался с суховатым запахом, исходящим от тонких колосящихся метелок. Вправо и влево тянулся обрывистый берег, мерцали огни. Издали доносился шум машин, торопящихся через мост, протянувшийся лентой на другую сторону.
Выдохнув, я ринулась вниз.
Кубарем скатилась по траве, на миг притормозила на тропе, наискось пересекающей склон, перелетела через машину, оставленную каким-то идиотом. Проскочила заросли колючей акации, оставив на них пару клочков шерсти, вылетела на гальку и с разбегу врезалась в воду. Брызги разлетелись в стороны, серебрясь в лунном свете. Шумно фыркая, я извернулась и опрокинулась на спину. Неудобно. Да и как-то глупо выгляжу, несолидно. Тощее мокрое существо, лишенное стати, облепленное тиной и утягиваемое на дно тяжким комом шерсти, мгновенно утратившей блеск и гладкость. Глядя в небо, усыпанное звездами, я снова соскользнула в изменение. И спустя пару мгновений, широко загребая руками, направилась за буйки.
Там расслабилась, разлегшись на спине. Проточная вода была чуть прохладнее, чем застоявшаяся на мелководье. Нежными струями омывая тело, река поволокла меня вниз, к мосту и дальше. Короткие волны перекатывались через лицо. Я отфыркивалась. Вода пахла немного гнилью, немного тиной и еще чем-то свежим — родниками, из которых когда-то зародилась река. Интересно, что будет, если начать охоту здесь? На кого или на что можно поохотиться? И как быстро я сойду с ума?..
О мои мысли опять куда-то не туда пошли. Это все жара. Середина июля, самое пекло. Ужас. Я волчица, а не попугай из тропических стран. Может, на север перебраться? Нет, нельзя. Ирина просила присмотреть. Только за кем? Я тут не видела ни одной русалки. Полноценная общественная жизнь здесь начнется осенью, ведь для большинства темных семей сейчас слишком много солнца. Вот всего-то и остается, что маяться дурью и купаться по ночам. А как иначе? Во второй ипостаси не побегаешь, ибо жарко и следует соблюдать правила маскарада — лесов в этих краях, прямо скажем, немного. Погонять на мотоцикле? Тоже жарко, к тому же имеющееся в моем распоряжении транспортное средство больше похоже на мопед.
Ненавижу! С пылом и жаром. Эту тарахтелку, дери ее волчица, только в металлолом! Хотела поприличнее машину приобрести, так ведь кушать тоже что-то надо. Я ведь теперь самостоятельная. И пока нет заказов, то есть до осени, живу в экономрежиме. Хорошо хоть Ирина предоставила обещанную квартирку, ту еще развалюшку. От переполнявшего меня возмущения я едва не захлебнулась, забыв задержать дыхание, когда накатила еще одна волна. Я забарахталась, переворачиваясь, и застыла.
Губ коснулся свежий, знакомый до одури вкус. Медленно рассеивающаяся струя явственно отдавала кровью. Медленно погружаясь в воду, я пыталась разобраться в послевкусии, но вода забивала тонкости оттенков. Посмаковав, я одним движением вынырнула с глубины и огляделась. Течением меня снесло пониже вокзала, судя по огонькам, тусклой короной окружающим характерный барабаноподобный силуэт здания.
Вокзал, он же концертный зал, он же казино, ресторан и автосалон. И кровь. Оттуда.
Развернувшись, в несколько движений я сменила направление и, взрезая гладкую темную поверхность, без единой брызги подплыла к причалам. Минуя прогулочные пароходики, выгребла по истекающему кровью следу к большому белому катеру. Метров четырнадцати длиной, он возвышался мрачной мертвой грудой. С облицованной темно-бежевым пластиком площадки тонкой струйкой стекала кровь, расплываясь в воде легким, практически невидимым облачком. Свежий запах смешивался с миазмами, исходящими от водорослей, гниющих на бетоне причалов. Аккуратно ступив на палубу, я обошла расплывающееся пятно.
Сознание грозилось провалиться в охоту. Темная жидкость дразнила обоняние, но в то же время почему-то вызывала тошноту. Не чистая она была, смешанная. Присев на корточки, я окунула палец в
