густеющую жидкость и лизнула. Смутные тени, движущиеся в завораживающем ритме первобытного танца.
Тьма… Кровь… Холод… Боль…
Отшатнувшись, я едва не свалилась в воду. Горький и едкий вкус заставил вспомнить недавний сон. Сон… провидческий? Я раньше этим не страдала… Стоп. Надо проверить. На цыпочках прокравшись к двери, я чуть приоткрыла ее и спустилась вниз.
Темно, но еще более темными пятнами выглядят в свете звезд заляпанные кровью стены и шкафчики. В богато отделанной каютке и спальне всё в крови, но тел нет. Только тяжелый дух смерти. Мягкий, губчатый пол впитал алую жидкость. Под пяткой сыто хлюпнуло. Наверх. Только не забыть обмыть ногу.
Да, они в рубке. Там, у лестницы, высилась куча изломанного мяса и костей, уже мало напоминающая когда-то живых людей. Руки, ноги, головы… Как поломанные марионетки. Но убиты все внизу, ведь здесь крови не так уж много. Всего одна струйка капает на палубу. Именно она попала в воду. Я прошла вперед, вглядываясь в безмятежные, не тронутые страхом лица. Криков не было, здесь была использована магия. Надо запомнить.
Пятеро… Нет, шестеро. Перед капитанским креслом, у пульта, матово поблескивающего глазами- кнопками, лежала еще одна жертва.
Она. Девушка из сна, длинноволосая, не особенно красивая блондинка. Кровь из вскрытой грудной клетки пропитала изодранную майку, руки и ноги переломаны, рядом с головой — черный мятый комок, который недавно был ее сердцем. На вывернутых ладонях — странные знаки.
Я расслабилась, раскрывая сознание, вслушиваясь и пытаясь ощутить. Вздрогнув, обхватила себя за плечи. Узоры на руках засветились в темноте, составляя компанию звездам. Что-то родственное пыталось пробудить во мне остатки сил, подаренных демонской печатью. Запомнить — и прочь отсюда. Тяжело и страшно, сердце колотится где-то в горле, в желудке свернулся тяжелый холодный клубок тошноты. Теплая ночь снаружи внезапно показалась мне жестоким охотником, затаившимся в засаде, подглядывающим за мной сотнями глаз.
Стоп. Охотница здесь я.
Ничего не трогая, сбежала по ступенькам и нырнула в воду, смывая липкие капли пота со спины. Вынырнув у прогулочного парохода, я одним движением взметнулась на баржу, используемую в качестве причала. Передернулась, стряхивая с кожи воду, и отправилась искать более-менее подходящее для ночлега место.
Немного побродив, я удобно расположилась на одной из бетонных балок, поддерживающих второй этаж вокзала. Техническая ниша, прикрытая широкой поперечиной второго яруса, пряталась под самым потолком. В поле зрения попадал участок трапа и палубы катера, что был завален трупами. Нескольких выемок от когтей, я думаю, на выщербленном бетоне опоры никто не заметит. Устроившись в пыльной нише, я свернулась калачиком и, краем глаза поглядывая на катер и прислушиваясь к плеску воды внизу, провалилась в медитативный транс.
Сумрак мне не мешал. Шершавый бетон приятно холодил кожу, узкий круглый ход, уходящий куда-то в глубь стен, был затянут густой паутиной.
На одной из стен сохранились корявые царапины. Проведя по ним пальцами, я усмехнулась. Вольты, напряжение… Здесь раньше стоял трансформатор. Или что-то такое электрическое. Чуть ниже и напротив красовались две огромные нарисованные единицы. Номер причала — одиннадцатый.
Вы спросите, зачем я здесь сижу и чего выжидаю? Ну, во-первых, здесь куда прохладнее, чем дома, во-вторых, подобные видения не следует оставлять без внимания… Это даже я знаю. Знаками судьбы пренебрегать опасно. В-третьих, интересно, кто и зачем совершил столь жестокое убийство. А причина для такого явного нарушения маскарада просто обязана быть весомой.
Вот только сейчас я не могу прочитать след убийцы. Слишком оглушает эхо страданий. Даже здесь, наверху, я всем телом ощущаю волны предсмертного ужаса, стекающие с бортов катера. Но странно. Безмятежные лица — и страх внутри. Готова поспорить сама с собой, что под слоем крови, пропитавшим полы катера, наверняка нарисована некая пентаграмма. Но какая? По отголоскам не поймешь. А еще была магия, заглушающая звуки, и щиты, не позволившие выплеснуться отдаче. В конце концов, на соседних кораблях спали люди и нелюди — почуяли бы.
Резко выдохнув, я развернулась на бок, поджимая под себя ноги. И самое главное…
Самое главное то, что я категорически не подхожу для подобных занятий. В смысле совершенно не имею способностей к тихому и незаметному поиску истины. Мое дело — рвать в клочки, терзать когтями и рычать.
Не знаю, с чего начинать. И так уже наследила. Когти ритмично вонзались в крошащийся бетон, оставляя после себя глубокие борозды. Тихий рык заставлял вибрировать грудь. Когда короткая летняя ночь занялась довольно жаркой зарей, заливающей светом серое здание вокзала, город начал просыпаться. А попробуйте-ка поспать, если у вас кондиционера нет, а припекает так, что на жестяной крыше можно яичницу жарить. Так что люди зашевелились. По палубам загрохотали шаги, еще дальше зафырчал мотором первый рейсовый пароход. Над головой, по второму ярусу, кто-то прошаркал, в здании вокзала что-то загрохотало, прошелестел первый троллейбус.
Чуть дальше, у ступеней, ведущих к воде, начали выстраиваться катерочки-такси. По относительному холодку принялись подтягиваться мастера, проверяющие ржавые громадины аттракционов. Хм, ну кто- нибудь собирается посетить и проконтролировать молодежь, оставшуюся в одиночестве и устроившую гулянку? Какие же люди идиоты!
Скрутившись в тугой комок так, что хрустнули кости, я решила набраться терпения. Порассуждаем.
Как я могу узнать, кто и зачем убил этих ребят? Для начала надо выяснить, кто они такие. Хотя бы предположить. Хм, а ведь они могут быть и полукровками, и чистокровными светлыми или темными, ведь толком принюхаться не было возможности. А могут оказаться и простыми людьми. Второе — что за ритуал был совершен. Дальше…
Впрочем, надо решать проблемы поэтапно. К тому же я просто не могу придумать, что следует предпринять дальше. Единственное — белокурая девушка из сна точно будет изучаться в приоритетном порядке.
Наконец кто-то проявил интерес к кораблику. Один из мужчин, владелец пришвартованного ярко- красного катера, плохо побритый полуголый мускулистый красавчик, лениво взмахнув рукой, двинулся к причалу. Однозначно не человек. Мне прекрасно видно, что движется он слишком плавно, а еще, если всмотреться, заметен полупрозрачный синеватый ореол, ложащийся на кожу. Как минимум полукровка под иллюзией.
Глубже всмотреться не рискну, слишком уж сильно тянет страхом от воды. Не хочу доводить себя до состояния овоща.
Мужчина, не дойдя трех шагов до трапа, насторожился. Подался назад и, прижав пальцы правой руки к груди, резко и оглушительно свистнул. Я дернулась. Взвизг по эффекту больше напоминал ультразвуковой свисток, с помощью которого дрессируют собак. В висках заныло.
Не дождавшись ответа, красавчик оглянулся и, убедившись, что деловито снующие по пандусу матросы им не заинтересовались, ловко перемахнул через ограждение, минуя трап. Два метра — мелочь даже для обычного человека. Перепрыгнув через низкий бортик, он взбежал в рубку и, едва распахнув дверь, замер, будто натолкнулся на стену. Резко подавшись назад и хватаясь за выступающие части бортов, вывалился на наружный трап и, упав прямо на ступени, похожие на эскалаторные, с мучительным стоном опустошил желудок.
Привстав на четвереньки, мужчина поднял голову. Сквозь наведенный загар проступила нездоровая бледность, даже какая-то зеленца. Судорожно зашарив по карманам пестрых бермудов, бедолага нащупал телефон и буквально выполз на бетонный пирс. Отрешенно щурясь на солнце, поднес к уху трубку.
Мне был виден его осунувшийся профиль. Тилинькнуло, пошли гудки.
Мужчина вслушался, дождался ответа и просипел еле слышно:
— Валентин… Они… они… мертвы…
И закаменел, вслушиваясь в льющуюся из трубки речь.
