капюшонов. В обозе беженцев, шедшем из Гая в Ренвет после того, как дарки уничтожили город, гардероб Бектиса, включавший в себя огромное количество теплой одежды и муфт, стал источником бесконечных насмешек стражей. Ледяному Соколу вдруг стало интересно, что именно говорили о Бектисе южные воины, когда Ваир на-Чандрос не мог их слышать.
Еще голоса в туннеле, туман, который его заполнял… Бектис, похоже, отдыхает, и некоторое время будет занят питательным отваром. Ледяной Сокол не знал, повредит ли ему мерцание темных лучей машины, но не слишком тревожился об этом.
Ледяной Сокол вступил в туман, заполнивший туннель.
Стены из скользкого льда, подтаявшего и снова замерзшего, синего, как сапфир. Пол шел вниз под наклоном, прямой, словно его вымеряли линейкой, и исчезал в плотном тумане и темноте. С потолка капала вода. Клоны спешили мимо, вода выплескивалась из ведер. Джил описывала похожее место в самом сердце Сайкотл Ксиама, проклятой горы на Юге, и Ледяной Сокол подумал, не ищет ли тут Ваир на-Чандрос таких же демонов, что обитали в тех жутких пещерах.
Мимо в тумане прошли Ваир и Наргуа с факелами в руках. Хетья шла сзади.
– Ты видишь? – спросил Ваир.
Туман скрывал их, виднелись только силуэты.
– Там, мой господин. Посмотрите, где высвечиваются руны. Осталось совсем немного – может быть, пара шагов.
– Не говори глупостей, женщина. Мы их разрушим – и что тогда будем делать?
– Ну, если так, вашего Бектиса вообще не стоило сюда подпускать. Кроме того, даже жаром можно навредить. В конце концов, он управляет этой штукой при помощи своего сознания.
Из тумана вынырнул воин, отблески его факела отражались на гладких ледяных стенах, и казалось, что через лед пробивается целое войско демонов.
За ним следом шла Хетья, потом лорд Ваир, облачка пара клубились у них перед лицами. Круглое, веселое лицо Хетьи похудело за время путешествия по Льду, а Ваир походил на засушенную змею.
Ледяной Сокол поколебался, глядя в туман, и решительно двинулся следом за ними вон из туннеля.
– Это ты называешь питательным отваром? – Бектис ткнул кожаной чашкой, от которой поднимался пар, в каменное лицо часового. – Помои в доме бедняка и то сытнее! Если ты… Мой господин! – Он повернулся к Ваиру с многозначительным выражением человека, которого вынуждают переносить неслыханные лишения. – Мой господин, могу я, пожалуйста, пожалуйста, рассчитывать на вашу доброту и просить вас объяснить этому идиоту, вашему повару, чтобы он не добавлял в питательный отвар бергамот! Это невозможно пить, просто невозможно!
Ваир взял чашку, попробовал и выплеснул содержимое в лицо часовому. Потом он дал краткую инструкцию на языке ха'ал, из которой Ледяной Сокол уловил только слово «флог». Бектису Ваир сказал:
– Хетья говорит, что, поскольку ты волшебник, ты можешь укоротить тепловой луч аппарата с помощью сознания. – Он прикоснулся к рамке. Она сверкала серебристым светом, и Ледяной Сокол почувствовал, что эта вещь живая, внимательно следит за всем вокруг и хочет продолжать охоту.
– Мы уже видим их сквозь лед, – объяснила Хетья. – Я бы сказала, льда осталось около фута. Растопи его так, чтобы остался дюйм-два, а остальное мы разобьем молотками.
Бектис, похоже, был в замешательстве.
– Лучи этому не повредят. – Рядом с колыбелью Темной Молнии стоял между двумя часовыми Тир, лице в синяках, белое и истощенное, глаза запали. Голос его звучал как бы издалека, словно он ускользнул в какое-то далекое сновидение. – Этому ничто не повредит.
– Молись, чтобы твое воспоминание оказалось верным, мальчик, – сказал Ваир, и Тир задрожал.
Взгляд огромных глаз, метнувшийся на лицо громадного человека, красноречиво рассказал, каким был для ребенка прошедший месяц. – Ты можешь сделать это, колдун?
– Разумеется, о великий лорд! – Бектис принял вид оскорбленной невинности, которого не было, пока Тир не заверил их, что «этому», находившемуся во Льду, не повредят никакие манипуляции мага. – Вы сказали, фут? – Он погладил бороду, и хрустальное устройство на его руке засверкало. – Может, лучше всего дойти лучами где-нибудь дюймов на десять, а остальное пусть довершат люди с молотками? – И он кивнул, упиваясь собственной мудростью. – Да, это будет лучше всего.
Хетья закатила глаза.
Бектис несколько раз глубоко вздохнул, словно собираясь с силами для какого-то трудного дела, потом совершенно неожиданно драматическим жестом простер руки. Хрусталь сверкнул под последними солнечными лучами. Ледяной Сокол видел холодную голубую энергию, бьющую из неизведанных глубин льда, видел хрустальные частицы в железной сетке, сверкающие искрами, вбирающие в себя силы воздуха, даже слышал сухое шуршание, будто ветер играет палой листвой.
Бектис закрыл глаза – если бы он мог исчезнуть отсюда с криком «абракадабра», как какой-нибудь уличный фокусник, он бы обязательно сделал это, подумал Ледяной Сокол – и наложил руки на шар из переливающегося стекла, бывший, похоже, сердцем аппарата…
Ледяной Сокол увидел, что энергия сверкнула и начала меняться. С вибрацией, рвущей ему нервы, почувствовал он; как вырвался луч мерцающей тьмы, прикосновение, вздох; шипение далеко в туннеле, белый свет, прорезающий облака тумана, повалил пар, словно чихнул дракон… Потом Хетья взяла у часового факел и пошла в туман. По сигналу Ваира за ней двинулись двое воинов с топориками в руках.
Из туннеля выплыл ее голос:
– Есть!
Ваир взял Тира за руку. Лицо мальчика окаменело, став похожим на вырезанное из кости. Бектис выпутался из золотых и железных решеток и пошел за ними в переливающийся голубизной туннель. Часовой, который только что принес вторую порцию отвара, остался стоять с дымящейся чашкой в руках.
