с потолка посыпалась лепнина, за окнами потемнело и завьюжило.
Секретарь впечатался в стену – от греха подальше, а дамы, не дожидаясь окончания сеанса, сорвались с кресел и кинулись прочь.
Мать стояла посреди разгромленного кабинета, бледная, дрожащая.
– Что это было? – шепотом спросила она секретаря.
– Так гневаться пани изволила… Вы уж аккуратней с казенным-то имуществом. Из этой чернильницы много поэм вышло-с. – В ответственном секретаре проснулся рачительный завхоз.
Мать была потрясена своей новой природой и ее возможностями.
– Как все-таки усердная служба портит женщин! – сокрушался Мумия. – Поезжайте передохнуть, и сегодня вас еще ждут в нашем продюсерском центре. А завтра загляните к рекламистам. Это в подвале, под паркингом, – сказал секретарь.
– За что же их так?..
– А чтоб не отвлекались. Чтоб, значит, сосредотачивались. Боремся с ненужными впечатлениями. С разлагающим влиянием внешней среды.
Мать торопливо распрощалась с секретарем и нажала кнопку вызова грузового лифта. Когда двери разъехались, перед ее взором предстал не «Форд-фокус», а McLaren F1. Его поднятые дверцы походили на крылья летучей мыши. Дежурный секьюрити паркинга с поклоном подал ей на золотом подносе ключи и напутствовал:
– Доброго пути, мадам!
Машина, трогаясь с места, вздрогнула, как молодой любовник, ощутивший прикосновение жаркой плоти.
39
Продюсерский центр находился не в центре Москвы, как ему следовало, по разумению Марьи, а в Солнечногорском районе Подмосковья. Мать настроила GPS и включила радио. Путь лежал в деревню Шемякино по Ленинградке, запруженной в этот час разнообразным транспортом. Но от «макларена» шарахались вправо и влево как автомобили класса «люкс», так и подмосковная дачная, чудом выжившая рухлядь.
Цель оказалась свалкой твердых бытовых отходов. И если бы Мать подъехала с подветренной стороны, она поняла бы это еще за пять километров. В карты навигатора были вбиты координаты объектов, принадлежащих комьюнити. Требовалось просто нажать на его название в меню. Собравшись допросить прибор с пристрастием, Мать не заметила, как перед машиной выросла фигура представителя свалочной богемы. Остальная мусорная братия подтягивалась к машине с разных сторон. Стало понятно, что авторитетов для них не существует, и, стало быть, разберут в момент автомобиль вместе с хозяйкой на элементы. Ничего личного. Просто в силу сложившихся жизненных обстоятельств и по заведенной здесь традиции. Круг неумолимо сужался, не оставляя ни единого просвета, позволявшего вырваться за его пределы.
Чтобы не брать на душу грех выбора, Мать зажмурилась и, резко выкрутив руль, рванула с места. Глухой удар и последовавший за ним хруст под колесами не оставил сомнений в случившемся: она убила человека. Она давила на газ, как на гашетку пулемета, и кричала, стремясь заглушить в голове эти жуткие звуки. Выскочив на шоссе, Марья остановила машину и дрожащими руками нашарила в сумочке телефон. Не будучи в силах вымолвить ни слова вслух, она отправила мужу сообщение:
«Зая, я задавила бомжа!»
И получила в ответ слова утешения:
«Ботва не считается. Ответственность несешь только за чистую публику – элитную органику. А в бардачке есть водка».
Это хорошо, что водка, подумала она. Водка – это правильно. Это то, что сейчас нужно!..
В подарочной коробке неизвестно как и для чего попавшей сюда водки нашелся и набор стопариков. Мать сроду водку не пила, однако первый опыт прошел успешно и снял стресс. Я потом с этим разберусь, подумала она и тронулась вдоль кромки свалки. Вскоре ей на глаза попался указатель: столбик, оснащенный стрелкой с надписью «П-Ц». Хотя на месте гипотетического дефиса между буквами наличествовал потек птичьих экскрементов, эту надпись можно было истолковать как модус вивенди и статус-кво жизни в окрестных деревнях, если бы не звезда, обозначавшая собственность комьюнити. Следовательно, под «П-Ц» подразумевался все-таки продюсерский центр.
В направлении, указанном стрелкой, просматривалась будка, не вызывающая разночтений относительно ее функционального назначения. Зная о щепетильности носов членов комьюнити, Мать удивилась, но, кроме этой будки, ничего подходящего под определение термина «строение» в обозримом пространстве не наблюдалось. Дверца с аутентичным сердечком со скрипом поддалась, и Мать переступила высокий деревянный порожек. К своему удивлению, никакого ужасного запаха она не ощутила. Скорее наоборот: была приятно впечатлена модным в этом сезоне дизайнерским ароматом. Ну еще бы! Кто же на свалке будет ходить по нужде в специальную будку? Народ и в центре Москвы не очень-то себя утомляет поиском специально предназначенного для этого случая места. Очень ловко придумано! Мать вспомнила, что ее родители в молодые годы трудились по распределению «в ящике». Так именовались секретные заводы. Вход – через детский сад, выход – через парикмахерскую. Никакой шпион не догадается. Стало быть, будка – засекреченный вход. Только непонятно было, куда двигаться дальше. Единственным, похожим на вход, было круглое отверстие в высоком настиле. В обычном деревенском туалете такое отверстие находилось над выгребной ямой, но в данном строении именно из этой дыры и разило модным парфюмом. Ну что ж… наверное, нужно пройти через это испытание, догадалась Мать. Главное, что ей хватило смекалки, а теперь дело было только за решительностью – качеством, необходимым для руководителя. Подсветив отверстие телефоном, Мать поняла, что к краям его с внутренней стороны примыкает нечто вроде полиэтиленового рукава. Прижав руки к бедрам, она шагнула в отверстие. Рукав оказался пологим, и Мать несколько секунд снижалась в плавном скольжении. Наконец, рукав выплюнул девушку в освещенное синими лампами помещение, оборудованное конвейером. Лента его уходила куда-то в глубь грандиозных размеров ангара. У транспортера трудились люди в клеенчатых фартуках и рыболовных высоких сапожищах, пакуя движущийся по ленте продукт в гофротару. Электрокар подхватывал картонные блоки и увозил в недра бескрайнего помещения.
Мать вежливо покашляла. Хотя, наверное, могла скомандовать: «Равняйсь! Смирррна-а-а!» Но предпочла не злоупотреблять полномочиями до ознакомления. На ее кашель обернулся человек в бандане и посмотрел вопросительно.
– А что это вы тут делаете, господа? – поинтересовалась Мать, слегка уязвленная отсутствием помпезной встречи.
– Известно что – из говна конфетку, – ответил субъект без тени улыбки. – А вы, барышня, как сюда попали?
– Так это… – Мать показала на раструб рукава за спиной.
– Провалились, что ли? – изумился тип.
– Ну вот что, любезный… – вспылила Марья, – вы тут кто? Дежурный клоун? Я – Мать ночной Москвы. Так что извольте отчитаться по всей форме!
Чей-то шустрый палец нажал на красную кнопку, застопорив транспортер, люди в фартуках и сапогах обернулись. Но выражение почтения приняло у работяг весьма лаконичную форму церемонного приветственного кивка. Стало очевидным, что они – члены комьюнити, и падать ниц никто перед ней не собирается.
– Э-э-э… а зачем же вы… извините, через сортир? – удивился человек в бандане.
– А что, есть другой вход?
Подошедший секьюрити вежливо тронул Мать под локоток и подвел к монитору в углу помещения. Судя по картинке, на поверхность выходила камера слежения. Рядом с непрезентабельной будкой стоял, поблескивая лаком, завораживающий, как инопланетный корабль, ее «макларен». Секьюрити потянул на
