завтрак.
Милая какая, подумал Бобрище и засопел.
– И еще про дом думать люблю. Такой… чтоб из кухни – в сад. Или на веранду. Чтоб поленья трещали. А ты?
– А я люблю крем с торта пальцем. Удержаться не могу. Особенно если розочки. Но вообще-то я мясо предпочитаю. С охоты.
– Жалко же зверушек. Мясо можно покупать в магазине. Или на рынке.
– Нет, – жестко отрезал сокольничий. – Охота – это не обсуждается.
– Ладно, только не на олешек. А я буду собирать грибы и ягоды, – не стала упрямиться Люся. В конце концов, этот мужчина ей ближе любых зверушек. Она же не Гринпис какой-нибудь, договорилась она сама с собой.
В лобовое стекло летел снег, искрясь в свете фонарей, и чудилось Люсе во всем этом какое-то разом наставшее вдруг волшебство.
– А что мы будем любить вдвоем?
Бобрище почувствовал, как внутри его тела переливается густое и теплое.
Воротясь в домашнее тепло из стылого города, Бобрище набросился на Люсю и, дрожа от нетерпения, принялся стаскивать с нее кардиганчик, шелковую блузку и прочие обновки.
– А поговорить? – расстроилась девушка.
– Ну, поговори. Только быстро! – разрешил сокольничий, не прерывая своего занятия.
54
Многоликий граф Сен-Жермен с трудом поддавался идентификации даже современниками. Был он необыкновенно богат и при хорошем вкусе позволял себе только ослепительные бриллианты на руках, табакерке, часах и на пряжках туфель. Заметный след в истории оставил этот редкостный авантюрист, любовник Фортуны и ученый. Именно он был обладателем тайны «трех карт», которые свели с ума прорву народа. Он носил множество имен, и если бы не свидетельства тех, кто хорошо его знал, можно было бы действительно подумать, что граф Цароги, маркиз Монфера, графы Белламар, Уэлдон, Салтыков и Сен- Жермен – разные люди. К тому же возникали существенные затруднения с определением возраста графа. Отсюда, вероятно, и пошла легенда о его долголетии, и что будто бы ему известен путь, ведущий в бессмертие. Не раз графу случалось обмолвиться о своем близком знакомстве с Христом, Клеопатрой, Платоном, Сенекой, царицей Савской и прочими достойными людьми. Однажды молодые и дерзкие дворянчики поинтересовались у кучера графа, верно ли, что его господину пошла пятая сотня лет. И тот совершенно серьезно ответил: «Точно не знаю, но за те сто тридцать лет, что я служу ему, его светлость ничуть не изменились…» Некоторые аристократки припоминали, что в детстве уже видели этого господина в салонах своих бабушек, и ровно в тех же самых кондициях. На самом деле граф был безродным космополитом, что и обеспечило ему столь долгие лета. Но теперь, наигравшись за столь долгий срок, к картам он прибегал только ради гаданий.
В комьюнити граф Сен-Жермен был зарегистрирован в качестве трудового мигранта и курировал сферу азартных игр: все московские казино и игровые автоматы функционировали под его присмотром. Это совсем не означало, что граф был родоначальником игр в Москве. Играли в Первопрестольной давно и азартно. Несмотря на то что в Уложении Алексея Михайловича игроки приравнивались к ворам и убийцам, в описи дворцового имущества, составленной после смерти царя, значились несколько десятков колод. Так что к сильным мира сего строгий запрет не относился, во дворце в карты играли.
Графа поначалу пригласили отслеживать заезжих шулеров, чтоб деньги из Москвы не утекали. Граф наведывался в гостиницы и постоялые дворы и интересовался у хозяев, не забыл ли кто из гостей чемоданчик, в котором помимо белья оказались еще и десятки карточных колод. Этот прием был широко распространен в Москве: с его помощью лихие люди наводняли столицу краплеными картами, а затем обчищали купцов, польстившихся на распроданные хозяином гостиницы по дешевке колоды.
Но уже сотню-другую лет игорный бизнес цвел пышным цветом, хоть и не вполне легально. Его обслуживал фонтан на Театральной площади. Граф распространял свой шулерский дух по московским казино, чем способствовал откачке ПРА. Но в один несчастливый для графа день, как и предсказывал пасьянс, смертные власти, не добрав ожидаемого, оказались в жестких контрах с комьюнити и – с внутренним месседжем: «Так не доставайся же ты никому!» – повелели выслать весь игорный бизнес к черту на кулички. Место уличных игровых автоматов заняли платежные терминалы с той же функцией. А с казино дело обстояло гораздо сложнее. Некоторые закрылись сами, а остальным Параклисиарх раздал клюшки, чтоб заведения закрылись на них изнутри и наблюдали за действиями властей.
Сейчас граф хорошо понимал опасения Малюты по поводу лота.
– Если не удастся архив выторговать, если аукцион закончится ничем, то надо будет попытаться выиграть архив. Чтобы лондонские отступились. Так что прошу вас присутствовать на аукционе. Выступите с предложением, если до этого дойдет.
– Зачем же дожидаться аукциона? Зачем увеличивать риск? Давайте сначала предложим сыграть. Проигравший выбывает из участия в торгах. Что ставить будем? Ну, в качестве компенсации за лот, если что…
– Ножички царевичевы… – в раздражении бросил Малюта. – Вы, сиятельный, целку из себя не стройте. Будто не знаете. Они мыслят только категориями ареалов обитания органики.
– Ну, придется поставить, что не жалко.
– Может, Винзавод предложить? Все равно ничего путного там уже не будет.
– Да кому он теперь в нынешнем качестве нужен? Там же присосаться теперь абсолютно не к чему. Одна сплошная дурилка для пафосного плебса. Да и тот уже не ломится.
– Ну, выкинут оттуда все эти инсталляции, опять винзавод замутят. Пей – не хочу. Только, боюсь, так дешево не отделаемся.
– А знаете ли, любезный, – вспомнил вдруг граф, – на вас ведь намедни две нехорошие карты выпали: шестерка и семерка червей.
– И что это означает? – напрягся Малюта.
– Семерка предупреждает о надвигающейся опасности, а шестерка – беда, неприятности…
Параклисиарх помрачнел. С некоторых пор он стал верить в пасьянсы графа.
55
Лондонские запросили Каланчевскую улицу.
– А не жирно им будет – целую улицу? Не облезут? – удивлялся выбору ставки противниками Растопчин. – И за каким бесом именно Каланчевка им сдалась?
– Надо провести рекогносцировку на местности. Может, мы чего не заметили? Упустили что-нибудь перспективное?
– А может, они что-то ценное под давешней каланчой зарыли?
На Совет были приглашены только топ-менеджеры холдинга. Мать отсела подальше от Свирида Кучинегова, от которого разило духами. Уар открыл окно. Фофудьин поеживался от морозной свежести.
– Вот список объектов по Каланчевской. – Растопчин передал Параклисиарху распечатку.
По нечетной стороне значились:
Дом 11, строение 2 – Топливно-энергетический комитет Московской области; издательство «Астрафармсервис»;
дом 11 – Басманный районный суд;
дом 13 – визовый центр Финляндии;
дом 15а – Мосстройреконструкция; ресторан «Золотой дракон»;
