просьбой.
Нина испытала смешанные чувства, услышав эти слова, и усмехнулась про себя. Обычно она пользовалась своей красотой лишь ради извлечения выгоды для себя и Эмилио, но никогда не получала удовольствия от того, что какой-то мужчина обращает на нее внимание. Впервые ей было приятно слышать слова мужчины, оценивающего ее красоту. Все это удивило девушку и испугало.
— Следуйте за мной, — пригласила она, поворачиваясь к офицеру спиной. Нина злилась на себя.
Лейтенант сказал одному из своих подчиненных, что скоро вернется, и Нина повела его за собой. Она ощущала его присутствие и говорила себе, что этот гринго смотрит на нее так же, как смотрели другие мужчины: с тем же голодом в глазах, какой она видела у людей, напавших на ее мать. Только при виде Эмилио она успокоилась и поспешила к брату.
— Эмилио! — Она опять улыбнулась, прежде чем повернуться к военному. — Это лейтенант Янгблад. Сеньор лейтенант, это мой брат, Эмилио Хуарес. — Она посмотрела на Эмилио. — Я сказала лейтенанту, что он может взять одну лошадь бесплатно, если согласится купить остальных.
Эмилио нахмурился.
— Но почему?
— Я объясню тебе все после того, как он осмотрит товар. А потом ты пойдешь со мной, и я покажу тебе что-то необычное.
— Что там были за крики и стрельба?
Нина рассмеялась.
— Подожди, расскажу тебе потом! Я отлично провела время. Эти гринго такие чудаки.
Они влезли на забор, и пока Клей осматривал товар, Нина рассказывала брату о верблюдах. Ее смех раздражал лейтенанта. Переходя от одной лошади к другой, он потирал ушибленную руку. Янгблад заметил, что некоторые лошади были клейменные, а на других клейма отсутствовали.
— Сколько их здесь? — крикнул он Эмилио, перебивая рассказ Нины.
— Двадцать, сеньор, — ответил молодой человек.
— Двадцать, — пробормотал Клей. Он взглянул на Эмилио, который, казалось, немного нервничал, потом еще раз тщательно осмотрел лошадей. Все они выглядели ухоженными и здоровыми.
— Мустанги стоят меньше, чем объезженные лошади, — сказал он громким голосом. — Их надо еще подковать.
— Да, сеньор. Я сам могу подковать их, если хотите. Я умею обращаться с лошадьми.
Клей изучающе посмотрел на брата и сестру. Они слишком молоды для того, чтобы заниматься торговлей, и уж очень им не терпится избавиться от своего товара.
— У вас есть документы на владение лошадьми? — спросил он.
Он заметил тревогу в глазах девушки, и вдруг понял, что не знает даже, как ее зовут.
— Нет, сеньор, — ответил Эмилио. — Мы с сестрой сами занимаемся делами. У нас есть небольшое ранчо, но нас не учили писать, читать и все такое. Мы разводим лошадей, отлавливаем мустангов и диких кобылиц. Но я не прочь подписать нужные бумаги, подтверждающие ваше право на владение этими лошадьми, если вы их купите.
Клей поправил шляпу.
— Как вы докажете, что они не краденые?
Улыбка улетучилась с лица Эмилио.
— Я не могу доказать этого, сеньор. Вам придется поверить мне на слово. Разве мы похожи на конокрадов?
Клей внимательно посмотрел на них. Нет, они не походили на конокрадов, но Клею приходилось видеть мальчишек-индейцев, которым не было и десяти, совершенно невинных на вид, но они, тем не менее, крали лошадей.
— Боюсь, что не смогу купить у вас лошадей без необходимых документов, доказывающих, что они ваши. Однако я могу сделать исключение. Пусть местный шериф осмотрит клейма и проверит, не были ли в последнее время украдены лошади с подобными клеймами. Я вас ни в чем не обвиняю. Это просто меры предосторожности — армейская дисциплина.
Эмилио сглотнул слюну.
— Да, сеньор.
Клей взглянул на сестру молодого человека. На нее можно было любоваться часами.
— Как вас зовут, сеньорита?
Девушка обескуражено посмотрела на Эмилио, затем перевела взгляд на Клея. На ее лице вновь появилось выражение уверенности.
— Нина, — ответила она.
— Нина. Красивое имя. Подождите меня здесь, я вернусь через пару часов. Это не слишком долго?
Эмилио сделал глубокий вздох.
— Да, сеньор, мы будем ждать.
Клей коснулся рукой шляпы и вышел из загона. Нина посмотрела на Эмилио.
— Что нам делать? — спросила она. — Кое-где нас уже разыскивают. Может быть, здешний шериф тоже слышал о брате и сестре, ворующих лошадей. Нас могут арестовать, Эмилио!
Эмилио спрыгнул с забора.
— Рискнем. Он хочет купить наш товар, а нам нужны деньги.
— Но нас могут схватить!
— Здешний шериф ничего не знает о нас, мы не можем позволить себе дважды потерпеть неудачу, Нина.
— В Техасе конокрадов вешают!
— Тогда зачем ты привела сюда этого военного?
— Ты же сам сказал мне, что мы могли бы продать наш товар военным. А я не знала, что он пойдет к шерифу! У него было столько дел с этими идиотскими верблюдами, и ему нужна была лошадь, чтобы отдать ее человеку, который потерял свою. Я думала, что все пройдет нормально.
Вдруг она увидела, как расширились глаза брата. Он резко схватил ее за руку и потащил к небольшому сарайчику для сена в углу загона.
— Эмилио, что случилось? — вскрикнула Нина, тяжело дыша. Он повернул ее к щели, и она увидела пятерых всадников, медленно скачущих вдоль доков. У одного из них на бедре виднелась окровавленная повязка, рука другого — перевязана платком. Вожак был слеп на один глаз. Нина затаила дыхание.
— Джес Хьюмс, — простонала она.
— Я уверен, что видел ее, — говорил Джес Хьюмс. — Продолжайте искать. Они где-то здесь. Надо найти того черного мерина, на котором ездит девчонка.
Они проехали мимо них, глядя прямо перед собой, не замечая своих собственных лошадей, стоявших в загоне вместе с мустангами. Мерин Нины стоял как раз за тем сарайчиком, где прятались брат с сестрой.
— Нам нужно убираться отсюда, Эмилио! — проговорила Нина, задыхаясь от волнения. — Немедленно!
— Но… лошади…
— Ты же знаешь, что будет со мной, если они нас найдут! Мы не можем сидеть здесь, как олени в поле. Этот город не слишком велик. Они еще несколько раз проедут здесь и заметят нас. Ты ведь слышал, что сказал Хьюмс. Он уже видел меня!
— Как им удалось так быстро добраться сюда?
— Это неважно. Нам нужно ехать, Эмилио!
Пылая гневом и ненавистью, тот крепко сжал зубы.
— Будь они прокляты! — пробормотал он. — Может быть, встретимся с ними лицом к лицу? На людях они нам ничего не сделают.
— Они дождутся, пока рядом никого не будет, и схватят нас. Но даже если мы встретимся с ними на людях, все узнают, что мы конокрады.
