происходит? Ты не боишься? Он ведь из рода Шаорраш! Того самого, который охотится на ведьм и некромантов!
– Глупышка моя. – Матушка улыбнулась еще шире. Покачала головой и с какой-то непонятной нежностью посмотрела на Фабиона. – Я рада, что ты поспел так кстати. Поможешь мне? Она заупрямилась.
– Обязательно, моя саэра, – хрипло отозвался Фабион и сомкнул пальцы на моем плече еще сильнее.
– Да что происходит?! – Я попыталась вырваться из его хватки, но он легко перехватил оба моих запястья, сжав их до опасного хруста. Я вскрикнула от боли, обреченно уставилась в его глаза, кроваво- красные сейчас от всполохов огня, понимая, что помощи ждать больше не от кого.
– Прости, Катарина. – Фабион с лживым сочувствием поджал губы. – Надеюсь, когда-нибудь ты сумеешь забыть все это.
В висках тяжело заворочалась пробуждающаяся боль. Еще некоторое время я боролась с нею, чувствуя, как чужая воля неуклонно вползает в мое сознание. Глаза Фабиона пылали, как два расплавленных рубина. И почему раньше они представлялись мне зелеными? Нет, алые, как у только что напившегося кровью упыря из страшной детской сказки.
– Не сопротивляйся, – ядовитой змеей вполз в мои уши его шепот. – Ты делаешь лишь хуже.
Ломота в затылке стала невыносимой. В голове разгорелся пожар, пожирающий все мои мысли, чувства, эмоции. И я медленно осела, в последний момент ощутив, как он подхватил меня на руки.
Дальнейшее я помнила весьма смутно. Оно и к лучшему, наверное. Память сохранила лишь отдельные, не связанные между собой отрывки. Холодная влажная земля под спиной. Луна, стыдливо прячущаяся за кронами деревьев, словно не желая присутствовать при происходящем ритуале. Мгновенная боль от ожога, когда мать капнула раскаленным воском мне на руку. Странные, пугающие своим ломаным ритмом слова на незнакомом языке, читаемые нараспев.
Где-то к концу обряда, когда чужая воля, держащая меня в плену, немного ослабла, я умудрилась чуть повернуть голову. С усталой обреченностью посмотрела на Фабиона. Ученик мага стоял чуть поодаль, на самой грани между светом и тьмой. Высокий, худощавый, такой притягательный и в то же время – отталкивающий в своем двуличии. И как я только могла настолько в нем ошибиться? Права была тин Ималия, нельзя вступать в разговоры с незнакомцами.
Мать выкрикнула последнюю фразу продолжительного заклинания. Внезапно стало тихо. Так тихо, что я услышала далекий мелодичный присвист соловья, проснувшегося, чтобы приветствовать новый день. И всполох огня заплясал на острие кинжала, занесенного над моей грудью. Накатившая темнота милостиво приняла меня в свои объятия.
Я открыла глаза. Это обыденное действие меня настолько удивило, что некоторое время я просто лежала, глядя в далекое голубое небо. Надо же, никогда не думала, что нижний мир так похож на наш. Даже комары здесь есть. И я со злостью ударила себя по щеке, отогнав наглого кровососа. Боль от укуса была столь реальной, что я окончательно пришла в себя. Хм, как-то странно. Неужели что-то пошло не так и я осталась в живых?
– Как ты себя чувствуешь? – вдруг раздался знакомый голос. – Голова не болит?
Я с трудом приподнялась на своеобразном ложе, устроенном из еловых лап и застеленном чьим-то плащом. С ненавистью уставилась на Фабиона, который сидел чуть поодаль, прислонившись спиной к проклятому камню, уставленному свечными огарками. По спине сами собой пробежали ледяные мурашки, когда я вспомнила, как лежала подле этого валуна, ожидая рокового удара ножом.
– Быть может, хочешь пить? – продолжил расспросы наглый предатель, так ловко весь прошлый день игравший роль доброго, славного парня.
Пересел ко мне ближе, проигнорировав откровенное презрение в моем взгляде, и протянул флягу, в которой что-то заманчиво булькнуло.
– Иди к демонам, – хрипло посоветовала я, попытавшись незаметно облизнуть пересохшие от жажды губы. – Мне из твоих рук ничего не надо!
– Злишься? – Фабион потянулся было убрать с моей щеки прядь волос, но я так резко дернулась, что опять завалилась на лапник.
Простейшее движение выпило из меня столько сил, что я вновь едва не скатилась в пропасть забвения, однако в последний момент величайшим усилием воли разогнала темноту приближающегося обморока перед глазами.
– Злишься, – уже утвердительно сказал Фабион. Не слушая моего возмущенного ворчания, перемежаемого невнятными угрозами и ругательствами, без видимого усилия приподнял меня и переложил так, чтобы я оперлась спиной о камень, после чего медленно открыл флягу и ткнул ею мне под нос. – На, выпей. Легче станет.
– Я сказала, что мне от тебя ничего не надо, – огрызнулась я. Попыталась оттолкнуть его руку, но тут же мелко задышала от накатившего приступа тошноты.
– Не глупи, – мягко посоветовал он. С легкостью поборол слабое сопротивление и приложил флягу к моим губам.
После первого же глотка я и думать забыла о своем возмущении. Напротив, жадно вырвала флягу из рук Фабиона и начала жадно пить прохладную, удивительно сладкую воду, не замечая ничего вокруг. Язык немного щипало от приятной кислинки. Вкусно-то как!
– Вот и умничка, – произнес Фабион, наблюдая за мной с теплой усмешкой. – Пей, силы тебе еще пригодятся.
Естественно, после этого негромкого замечания я едва не поперхнулась очередным глотком. Опустила флягу и уставилась на юношу с нескрываемым подозрением. Что он еще задумал? И, во имя небес, что случилось со мной ночью? Понятно, что матушка провела надо мной какой-то ритуал. Но почему я осталась жива? А самое главное – по какой причине Фабион даже не подумал мне помочь? Он ведь рассказывал мне, будто его род борется со служителями Темного близнеца. Получается, солгал?
– А вот сейчас я могу читать твои мысли, – с любопытством исследователя заметил Фабион. – Значит, усталость тоже ослабляет твою врожденную устойчивость к чужой магии. Впрочем, ничего удивительного. Тебе сильно досталось сегодня ночью.
– Ты ничего не хочешь мне объяснить? – холодно поинтересовалась я, чувствуя, как в глубине души зарождается волна мутной ярости. Как же мне хочется огреть этого подлеца флягой! Но вместо этого я глубоко вздохнула, беря под контроль свой гнев, и с демонстративным спокойствием продолжила: – Что все это значит, Фабион? Почему ты помогал моей матери? И что она со мной сделала?
– Ничего дурного, – произнес он. Подумал немного и исправился: – Ну почти.
Я зло скрипнула зубами. Мне что, каждое слово из него придется силой вытаскивать? Сдается, его лишь забавляет сложившаяся ситуация. Конечно, это же не на нем ночью проводили какие-то весьма зловещие эксперименты. Небо, да я была уверена, что меня вот-вот убьют! Заколют на этой проклятой поляне, как жертвенное животное перед алтарем!
– Таков и был план, – ответил Фабион.
Он сидел рядом со мной, вальяжно откинувшись на камень, и покусывал какую-то травинку, даже не пытаясь скрыть смешинки в изумрудных глазах. Правда, вот беда, я прекрасно помнила, что ночью они были цвета свежей крови.
Фабион тяжело вздохнул, видимо опять без спроса прочитав мои мысли, укоризненно покачал головой и с неожиданной торжественностью провозгласил:
– Катарина! Я прошу у тебя прощения за все то, что ты перенесла этой ночью. Понимаю, что это было очень жестоко как с моей стороны, так и со стороны твоей матери. Ты наверняка сильно обижена на нас. Знай: саэра Алисандра очень не хотела участвовать во всем этом представлении. Мне пришлось приложить максимум усилий и применить весь свой дар убеждения, чтобы она согласилась. Поэтому, если хочешь кого-нибудь обвинить в произошедшем, – вини меня. Но я надеюсь, что ты не будешь слишком жестока ко мне.
– Как патетично. – Я кисло поморщилась от неуместного пафоса. Фабион ответил мне настолько честным взглядом, что у меня в очередной раз нестерпимо зачесались кулаки хорошенько врезать ему по
