Если бы я сказал это брату таким же легким и непринужденным тоном, тот ударил бы, по крайней мере попытался бы это сделать, но на слова темного Тарэль отреагировал иначе.
– И что ты предлагаешь? – пристыженно зашипел он.
– Может быть, для начала хотя бы познакомишь нас?
И – о чудо! – брат его послушался, правда, явно сделал все, чтобы меня огорошить.
– Познакомься, – это слово он словно выплюнул, – мой любовник, Мурзяс Фиг-Шамь. – И явно, как и я, растерялся, услышав за своим плечом печальный вздох. С чего бы темному печалиться, когда мой братец так откровенно признался в связи с ним, а не сделал из нее свой маленький, постыдный секрет? И тут мы оба услышали то, от чего единодушно потеряли дар речи.
– Я бы предпочел называться возлюбленным, – обронил темный, отвечая на вопросительный взгляд Тарэля, брошенный через плечо. – Но любовник – тоже неплохо.
Брат отвел глаза. Темный посмотрел на меня. Открыто и беззлобно. И именно в этот момент я испытал к нему уважение. Сильный и гордый – вот лучшие определения, которые сумел ему подобрать. Пожалуй, могу понять, почему эльфы, о которых я думал, что купил их со всеми потрохами, так безоглядно приняли его сторону.
– Так это ты уговорил моих соглядатаев придерживать информацию?
– Что?! – взвился Тарэль буквально через секунду. Конечно же он не знал. Вот только в тот момент мне было не до возмущений младшего брата. Темный ответил:
– И уговаривать особо не пришлось.
– То есть ты не перебивал мою цену?
– Не все в мире можно купить. Думаю, тебе это прекрасно известно.
– Известно, – согласился я и, испытывая легкое возбуждения от того, что встретил достойного противника, намеренно огорошил его вопросом: – А как к вашей связи отнесется твоя жена?
– Бывшая жена, – немного нахмурившись, уточнил темный.
Я холодно улыбнулся:
– Применительно к Великим Матерям определение «бывшая» звучит весьма ненатурально. Или я неправ?
– Не в нашем случае.
От этого мелодичного женского голоса, раздавшегося из-за моей спины, я испытал давно забытое чувство: по спине побежали мурашки, а тело, словно само по себе, приняло боевую стойку в ожидании удара в спину. Я медленно обернулся к говорившей.
О том, что Владычицы темных умеют ходить бесшумно – как по голым камням, так и по траве, – по миру бродит немало легенд. Я только что имел возможность в этом убедиться. Хрупкая на вид, темнокожая и красноглазая, с непривычной для темных очень короткой стрижкой и обманчиво ласковой улыбкой на тонких губах, Великая Мать Дома Рим-Доль была обворожительна и смертельно опасна. Я давно научился распознавать степень опасности того или иного индивида. С этой леди не рискнул бы остаться наедине, невзирая на всю ее подчеркнутую притягательность и обманчивую хрупкость. Она перевела взгляд с меня на своего бывшего мужчину. Потом посмотрела на Тарэля.
– Думаю, моя… – сказала она, но запнулась и тут же, поправившись, продолжила: – Наша дочь права. Вчера она сказала, что, увидев вас вместе, я позавидую тебе. – В этот момент женщина обращалась к моему младшему брату. И я поймал себя на том, что всерьез просчитываю возможности спрятать его от этой фурии. Но ее дальнейшие слова давали понять, что прятать, возможно, и не придется. – Но завидовать я не стану. Слишком ценю верность моего бывшего, – она голосом выделила это слово, – мужа. – И посмотрела на Мурзяса. Тот помедлил лишь секунду, ответил на ее взгляд и склонился в изящном поклоне.
– Вы уже виделись с Ингой? – как-то растерянно и почти робко выдохнул мой младший брат.
Самифле Рим-Доль улыбнулась.
– Да, вчера ночью. Я была удивлена. – Она бросила еще один взгляд на бывшего мужа. – Поэтому с нетерпением жду возможности познакомиться с ним.
– С Андреем? – уточнил Тарэль. Владычица кивнула. Мой брат обернулся, убедился, что психолога и присоединившегося к ним ректора все еще скрывает защитный контур, а потом посмотрел на поле. Снова повернулся к нам: – Они смогут помочь?
– Наши девочки? – все с той же снисходительной улыбкой уточнила темная.
– Он ведь серьезно пострадал, – заявил Тарэль, отважно выдержав долгий оценивающий взгляд эльфийки.
– Девочки помогут, – ответила та тихо. – Но что меня сейчас интересует куда больше… – Женщина снова посмотрела на меня, а потом весьма многозначительно на пойманных в мою сеть оборотней. – Как такое вообще могло произойти? Признаюсь, некоторые из моих сопровождающих тоже решили подыграть одной из команд, но либо вовсе не могли пробиться через охранные рубежи, либо были пойманы с поличным.
– Думаю, скоро все узнаем, – улыбнулся Мурзяс, глянул в сторону поля и, повернувшись обратно, обратился ко мне: – Отпусти. Мы с детьми сами разберемся.
Мне ничего не оставалось, как пожать плечами и отпустить пленников. Мурзяс с братом тут же взяли под локти зачинщика беспорядков и спустились на несколько ярусов вниз, оставив меня в обществе самой могущественной Темной Владычицы на этом континенте. Впервые в жизни я поймал себя на том, что понятия не имею, о чем говорить с женщиной. Мне уже приходилось сталкиваться с ней на официальных переговорах, но на переговоры Темные Владычицы являлись в полном боевом облачении и с таким видом, что как-то в голову не приходило относиться к ним как к женщинам. Сейчас же был совершенно иной случай. Леди оказалась расслаблена и настроена на более непринужденное общение. Но, несмотря на весь свой опыт, я поймал себя на мысли, что не так-то просто отбросить в сторону сложившиеся в прошлом представления о ней и проявить присущую мужчинам нашей расы галантность. И все же я не был бы собой, если бы мне не удалось в кратчайшие сроки выстроить абсолютно новую линию поведения. Смею надеяться, что по окончании беседы мы оба остались довольны друг другом.
Глава шестая
Шнурки в стакане
О том, что Андрей по-своему гениален, мне следовало подумать раньше, но мыслей было слишком много, чтобы вовремя собрать их в кулак и выдавить нужную. Теперь же мыслей осталось пугающе мало. То, что произошло на футболе, перевернуло все мои представления о вверенном мне хозяйстве. О чем это я? О нашем всеми любимом университете, о чем же еще? Немного резануло то, что Андрей все еще называет его «вашим», то есть себя он с ним пока не отождествляет. С одной стороны, его можно понять: всего-то месяц прошел с тех пор, как психолог попал в наш мир, и все же, учитывая перемены, инициатором которых он стал, мог бы уже смириться с тем, что теперь ни я, ни кто бы то ни было другой его отсюда так просто не отпустит.
Эгоистично? Бесспорно. Но по-другому с этим излишне легкомысленным мальчишкой нельзя. Не зря Ир, который провел с ним куда больше времени, чем другие, так одержим идеей всеми правдами и неправдами привязать психолога к нашему миру. Любовь могла бы стать весьма неплохой зацепкой, если бы наш юный иномирный друг не воспринимал ее как оковы. Но над особенностями восприятия можно будет поработать. Чуть позже. Когда Андрей к нам привыкнет и не сможет бросить, даже если очень того захочет.
Достаточно только осознать, как сильно он помог нам одним своим присутствием, чтобы понять, почему я так потребительски о нем говорю. К тому же считаю, что не таким уж неэквивалентным был наш обмен. Безбедное существование, интересная работа, которая явно пришлась парню по душе, почти бессмертие, – по крайней мере, в рамках его квартиры и нашего мира. Думаю, все это вместе – достойная цена за все его усилия и переживания. Но речь сейчас не об этом.
Решение проблемы маленького оборотня-вундеркинда, которое предложил Андрей, было на первый взгляд не только оригинальным, но и идеальным, если бы не одно большое и многозначительное «но». В отличие от Андрея, я знал Микалаю Эльфир несколько дольше, поэтому слишком хорошо себе представлял, что она скажет на все это. Посему не питал особых надежд. Все же мне хотелось надеться на лучшее. И потому, подумав, позволил себе не тушить огонек надежды безоговорочно и резко. Решил выждать,
