наглых мордах проступало сразу по два фингала, отчего миссионеры стали похожи на енотов). Саэна давно заметила, что орки очень не любят, когда их пугают, зато очень любят поглумиться над сердитыми грозилками. Под хохот всего поселка побитых эмиссаров приволокли к воротам и пинком под зад вышвырнули вон.
После «проводов» миссионеров Торн сразу стал серьезен.
– Эта секта использует черную магию, яд и кинжал, и они очень упорны, просто так не отступят, – сообщил лорд друзьям. – Черная церковь – противник коварный и сильный. Хотя к нам могли прислать кого и поприличнее, Мезлен проверил их, это пустышки.
– На серьезную силу они явно не тянут, – согласился скептически поджавший губы некромант, – максимальный уровень магии, доступный им – первый.
– Они вернутся, – хмуро пробурчал Дварин, – ты оскорбил их, я не понимаю зачем? Если они враги, то почему вы не убили их? Из милосердия?
– Конечно нет, – поморщился Торн, – они практикуют ритуальные убийства детей и прочую мерзость, какое тут милосердие? Все проще, темный храм прислал вместо солидного посольства двух грязных идиотов, не владеющих ни магией, ни мечом, ни словом. А это нехорошо, это оскорбление нашего клана, поэтому и принимать их как уважаемых послов нельзя, потеряем лицо. А не убил я их, чтобы таким образом выразить крайнее презрение, мол, мы так сильны, что они не представляют никакой угрозы, их и убивать- то нет нужды. В морду пару раз дали – и под зад коленом.
– Да уж, лорд, – хохотнул гном, – а ведь ты прав. Набить рожу послам и выкинуть – это страшное оскорбление, много хуже, чем убить. Но ведь они озлобятся, надо готовиться к пакостям…
– Дварин, ты же имел дело с темными, – покачал головой лорд, – все те пакости, которые они смогут нам сделать, они сделают в любом случае. Ни ползание на коленях, ни встреча хлебом-солью этого не изменит, результат будет абсолютно такой же. Зато сейчас они будут знать, что их не боятся, с такими двуногими скотами по-другому нельзя.
Гном пару минут размышлял над особенностями политики в темных государствах, потом согласно кивнул.
На юге тролльих гор стояло старое полуразваленное строение – черный храм. В последнее время у его священников было достаточно ресурсов для полного восстановления древнего сооружения, и реставрация храма шла, но все еще медленными темпами.
Глава черной церкви неспешно шагал по коридору, осматривая снующих туда и сюда гоблинов, контролируя их работу и одновременно ведя важную беседу со своим заместителем, темным епископом Сызроном. Черные батюшки не считали гоблинов разумными существами, способными понять умные речи, а скорее воспринимали как прикрепленный к лопате или носилкам автомат и не стеснялись вести при «этих ходячих вещах» откровенные разговоры.
– Сейчас основная наша цель – контроль Трейдгарда, этот город нужен нам для выполнения великой задачи нашего бога, – шелестел голос черного папы.
– Я совершенно согласен с вами, великий магистр, – подобострастно заглядывал ему в глаза Сызрон. – Трейдгард – это центр всей торговли темных земель, что ни говори, лакомый кус, но чтобы прочно утвердиться там, нам надо подмять под себя земли всех окружающих его кланов. И наши действия там до недавнего времени были весьма успешны. Наша вера распространилась на всей территории Кровавых клыков, полностью подчинив клан Букана. Несколько часовен появилось даже на землях Убивающих словом…
– Хотя погоды там они не делают, – закончил за него глава церкви, – и опрокинуть магистров этого клана мы пока не в силах. А Когр вообще послал наших эмиссаров подальше. Поэтому земли нового клана орков Торнгарда оказались чрезвычайно важны. Захватив над ними контроль, можно начинать кампанию по подчинению земель Черных секир, заслать туда эмиссаров и убийц, устранить Когра и его приближенных, заменив своими сторонниками. Что слышно от наших миссионеров, отправившихся в Торнгард?
– Мм… – По лицу епископа было видно, он отдал бы очень многое, чтобы о результатах этой миссии верховному доложил кто-нибудь другой. Сызрон помялся с полминуты и наконец выдал: – Они вернулись ни с чем.
– Подробности, – костяным голосом потребовал глава церкви.
Подробности настолько ухудшили настроение его темного преподобия, что он даже соизволил удостоить епископа собственноручной оплеухой.
– Я думаю послать туда более опытных братьев, – вытирая бегущую из носа кровь и тщательно скрывая ненависть и злобу в голосе, прогнусавил епископ.
– Это надо было сделать с самого начала, – желчно сообщил черный папа, – а сейчас достаточно легкое дело загублено твоими недотепами, и даже более опытные братья не справятся, только испортят все окончательно. Нет, этим придется заняться мне самому, лично, как и тогда, когда в двух крупных селениях Кровавых клыков убили наших эмиссаров.
– Как скажете, так и будет, – склонился епископ, пряча глубоко в глазах надежду на то, что этот поход станет для его начальника последним.
– Да, так оно и будет, – злобно оскалился первосвященник, с иронией рассматривая своего зама, угадать ход мыслей которого ему не представляло большого труда.
Еще раз глубоко поклонившись, епископ ушел по коридору в глубь храма. Первосвященник, злобно бурча: «Что за мразь меня окружает, положиться не на кого», повернул к своим личным покоям.
– Что ты вертишься под ногами, веник с глазами! – рявкнул он, сердито пнув гоблина, вооруженного здоровенной метлой.
– Простите меня, о первый в обойме великих! – пискляво заскулил подметальщик, согнувшись в низком поклоне и расширенными глазами глядя на ботинки главы церкви. – Если я не успею все убрать, меня засекут колючими прутьями, вот я и проявляю усердие и прилежание.
С наслаждением поддав ногой собранную подметальщиком кучу мусора, который разлетелся по всему коридору, черный удалился, более не удостоив гоблина даже взглядом. Гоблин, согнувшись еще ниже, старательно замел весь мусор и побежал к выходу.
– Большой начальник Снупи должен срочно все это знать, чтобы сразу доложить великому лорду Торну, – шептал себе под нос «веник с глазами», выскакивая из черного храма.
Под стеной зловещего святилища приткнулись жалкие лачуги, сделанные из обломков древних зданий, строительного мусора и всего, что можно было найти поблизости. Это были жилища гоблинов, обслуживающих храм. Метельщик скользнул в одну из самых ветхих хижин, там его поджидал сменщик.
– Я должен надолго уйти, у меня срочное дело, – обратился к нему гоблин, ставя метлу в угол. – Для тебя есть задание – подберешь мне замену. Ты говорил, у тебя есть надежный друг, никто не должен заподозрить, что это не я, пока работай за меня сам.
– Сделаю, начальник Пинки, – сменщик серьезно кивнул, – не беспокойся, мы для них все равно все на одно лицо.
Снупи, как всегда, вошел бесшумно, следом за ним так же тихо скользнули Тофа и незнакомый мне гоблин, кутающийся в пятнистый маскировочный плащ разведчиков.
– Это тот самый гоблин, о котором я рассказывал вам, наш шпион из Тролльих гор, его зовут Пинки, – представил соплеменника Снупи. – Он работал в черном храме уборщиком и кое-что подслушал.
– Великих побед вам, великий вождь, – пискнул Пинки.
– Приветствую тебя, разведчик Пинки, – поздоровался я, – перестань трястись и говори дело.
Дела оказались невеселые, нами решил вплотную заняться сам черный первосвященник – глава церкви Черной ямы. Оказывается, мы серьезно расстроили его преосвященство, аж до бессонницы. Новая информация была зловещей. По словам Пинки, у первосвященника был какой-то древний артефакт, позволяющий справиться с целой армией воинов. Как он работает, не знал никто, но черный всюду появлялся с ничтожной свитой, практически в одиночку, и ничего не боялся. Две недели назад погибло нескольких деревень Кровавых клыков, не принявших новый культ. В каждую приходил черный священник и требовал принятия новой веры, если ему возражали, селение погибало. В последнем истребленном стойбище было около трех сотен крепких орков-воинов, но они не совладали с сектантом.
Я давно задумывался о вопросах веры моего народа. Религия значит много, она дает нравственный
