– Никоим образом и не обидели. Но при чем тут синематограф?
– Дело в том, что представителям нашего концерна удалось заснять бой «Варяга» и «Корейца». Бой снимался с двух камер, одна из которых снимала наши корабли, а вторая японские. Как считаете, поднимет ли показ этого фильма боевой дух наших армии и флота?
– Вы шутите?
– Нет. Я вполне серьезен.
– Но как вам это удалось?
– Просто мой компаньон Гаврилов случайно оказался в Чемульпо, и, как только ему стало известно, что предстоит бой, он поспешил отправиться на Идольми, с вершины горы которого и заснял все происходящее.
– Это нужно не только здесь, но и в России. Стоит ли говорить, что эта война непопулярна, а ее начало выставило флот в столь негативном свете, что… А когда можно просмотреть этот фильм?
– Да хоть сегодня.
– Что вам для этого нужно?
– Да ничего особенного. Если просмотр будет днем, то затемненное помещение, а если вечером, то достаточно просто белой простыни.
– Тогда сегодня же вечером. В штабе флота. Я приглашу все командование гарнизона и всех командиров кораблей, а затем продумаем, как можно будет организовать более широкий просмотр. Вот только… Я бы озаботился отправкой копии его императорскому величеству.
– Копия в самое ближайшее время будет направлена. Она готова, но с почтовыми отправлениями…
– Проведем это по флоту: так все дойдет куда быстрее.
– Хорошо.
– А вы сможете организовать съемки для хронологии?
– Разумеется. У меня есть четыре человека, умеющих обращаться с камерами, и изрядный запас пленки.
– Великолепно. Пожалуй, я возьму их под свой контроль.
– Только с одним условием, ваше превосходительство.
– Слушаю.
– Концерн будет иметь эксклюзивное право на весь материал, который не относится к секретному, с правом продавать его. Это принесет прибыль нам и послужит пропаганде во славу России.
– Не вижу в этом ничего невозможного.
Беседа продолжалась еще около двух часов. Говорили на многие темы, с чем-то Макаров соглашался, что-то отвергал, указывая Антону на его неверное суждение и просчеты, в чем-то был просто некомпетентен и обещал обязательно свести Песчанина с Кондратенко, так как на сухопутном театре этот генерал, будущий герой обороны Порт-Артура, во всяком случае в известной друзьям истории, был для Макарова непреложным авторитетом.
В гостинице Антон появился довольно поздно, так как после разговора с адмиралом ему пришлось организовывать просмотр кинохроники высшим командованием, где присутствовал и его квантунское высочество, который тут же перехватил пальму первенства у Макарова и решил лично озаботиться доставкой пленки во дворец, с чем адмирал скрепя сердце вынужден был смириться. Отношение императора к действиям Руднева были уже общеизвестны, и Алексеев решил заработать несколько очков в свою пользу, что, впрочем, хотел проделать и сам Степан Осипович, но решил не обострять и без того сложные отношения с наместником.
Как ни настаивали родители Светланы, Антон отказался остановиться у них, тем паче что еще не успел отвыкнуть от кочевой гостиничной жизни: не так уж и давно он обзавелся своим жильем. Да и не обзавелся пока еще. Но строительство уже началось. Что бы с ним ни случилось, оставлять жену бедной вдовой он не собирался. Помимо дома у его жены уже были документы на счета за границей, завещание оформлено должным образом. В этом плане он не был одинок: Гаврилов и Звонарев также позаботились о будущем своих семей. Они собирались ввязаться в величайшую авантюру – ни много ни мало переписать историю, хотя об этом никто и понятия не имел, а потому не исключали того, что старуха размажет их по дороге в тонкий блин. Но отступать никто не собирался. Изменения уже начались, пока незначительные, неспособные оказать необратимого влияния на ход событий, но они уже имели место. Только одно было очевидным: по всему выходило, что на известной им хронологии придется поставить точку. События, скорее всего, будут развиваться в прежнем ключе или, по меньшей мере, стремиться к этому, а вот им придется рвать жилы, чтобы заставить их течь по-иному. Если бы они только знали, насколько это окажется верным.
Бронепоезд, как говорится, впечатлял. Нет, ничего общего с виденным им в фильмах о Гражданской войне он не представлял. По сути, с теми железнодорожными линкорами он был схож только паровозом, угловато обшитым броневыми листами, да такими же угловатыми тендером и стальным вагоном для десанта, с довольно широкими двустворчатыми дверьми – всего их было четыре, по две с каждого борта, они предназначались для десантирования экипажа. Над стальной крышей тендера возвышались две башенки – как видно, одна из них была для командира, вторая для дальномера: все же этот стальной монстр предназначался в первую очередь для береговой обороны, а потому определение расстояния до цели становилось ничуть не менее важно, нежели само артиллерийское вооружение. А вот остальные части бронепоезда не впечатляли, так как являлись просто железнодорожными платформами, одна из них была уже закончена. Бронированные борта возвышались едва ли на метр и если и могли кого укрыть, то только в том случае, если экипаж пригнется при близком разрыве снаряда. Но зато они не мешали по полной использовать орудие, ствол которого при отрицательных углах наводки проходил над верхним срезом с минимальным зазором. А вот само орудие, уже установленное и оснащенное щитом, прикрывающим не только с фронта, но и частично с боков, уже вполне внушало к себе уважение. Понятно, что это не главный калибр броненосцев, но сто двадцать миллиметров – это тоже не пасхальное яичко. Признаться, поначалу Антон ожидал увидеть куда более основательное бронирование, а оно вон как. Просто маневренная батарея.
Самые обычные четырехосные платформы прямо на глазах усиливались, модернизировались и превращались в основание для морских орудий, которые должны были сказать свое веское слово в предстоящих боевых действиях. Конечно, могло сложиться и так, что вместо грозного рыка прозвучит жалкое блеяние, но отчего-то верилось, что этот стальной монстр заставит себя уважать.
Снующие туда-сюда рабочие, беспрерывный визг пневматического инструмента. Была у друзей задумка привнести в этот мир подобное – как выяснилось, с этим они опоздали, он уже имелся, правда, был пока еще не столь распространенным, но все же. Летели во все стороны искры от электросварки, капал плавящийся металл из-под автогенов. Стучали молотки и кувалды. Тарахтели, словно пулеметы, отбойные молотки. Крики, шум, гам, гремящий металл. Все это перерастало в непередаваемую какофонию, в которой ковалось новое оружие.
Повсюду были складированы стальные листы, которым в скором времени предстояло занять свое место на этих четырехосных платформах, над которыми, казалось, в самой извращенной форме сейчас издеваются рабочие под руководством инженеров. Нелишним будет заметить, что и эти платформы появились здесь благодаря провалившимся во времени, так как были специально закуплены для перевозки угля из Владивостока, которого теперь было не сказать что в избытке, но вполне достаточное количество.
Подполковник Меллер, этот самородок-артиллерист, а точнее, наверное, все же инженер с невероятным чутьем, предпочитал использовать в своем арсенале все только самое современное, разумеется, если имел таковую возможность. Ему она была предоставлена в том объеме, в каком он только мог пожелать. За те полтора месяца, что он провел здесь, его неуемной натуре было где развернуться.
Первое, с чего он начал свое пребывание в крепости, – это с детального обследования складов арсенала, что достались России после занятия Порт-Артура. Господи, чего только здесь не было. Это была настоящая пещера Али-Бабы. Он даже сумел разыскать автомобиль, правда, управлять им и обслуживать никто, кроме него, не мог, а потому тот попал в безраздельное пользование подполковника. К слову сказать, это был единственный автомобиль на весь Квантунский полуостров. Время от времени можно было
