наблюдать, как на улицах или в районе мастерских появлялось это тарахтящее чудо.
Неуемная натура Меллера толкала его от одного к другому, не давая остановиться ни на минуту. Причем брался он за многое. Его не остановила проблема с трещиной в стволе главного калибра «Петропавловска», с которой он великолепно справился. Как не останавливало и занятие проектированием укреплений. Он успел поучаствовать в переоборудовании батареи Электрического Утеса, которая и в этой истории была чуть не самой боевой батареей береговой обороны. Друзьями были разработаны усовершенствования, которые позволили бы переделать лафет русской полевой пушки для стрельбы с закрытых позиций. Но так уж сложилось, что в руки попали орудия китайские, Александр Петрович в весьма сжатые сроки, буквально на коленке, в перерывах между другими вопросами, как-то походя сумел разработать порядок переделки лафетов. И мало того – даже выдал примерные характеристики, которые будут соответствовать обновленным пушкам, – кстати заметить, его прогнозы оправдались с поразительной точностью. Заинтересовался он и разработкой концерна для русской пушки. Правда, после вдумчивого изучения чертежей он потерял к ним интерес, так как новатор не нашел, что еще можно предложить. Зато в бронепоезд он вцепился мертвой хваткой: вот где было разгуляться его деятельной натуре.
– Сережа, а тебе не кажется, что он только отдаленно походит на бронепоезд? Это, скорее, подвижная батарея. По-моему, трехдюймовки – самое то и по размерам, и по скорострельности.
– Так это и есть маневренная береговая батарея, – подтвердил догадки Песчанина Звонарев, вытирая руки уже слегка запачканной тряпицей. – А вот непосредственно для сухопутного направления уже строится вполне полноценный бронепоезд из четырех платформ, на двух четыре орудия по оконечностям, – вот они будут уже не за щитами, а в самых натуральных башнях на стальных корпусах. Плюс два десантных вагона. Его тоже сейчас собирают. Тоже курирует Меллер. Занятная, скажу я тебе, личность, такое впечатление, что слова из песни «а вместо сердца пламенный мотор» – ни дать ни взять про него.
– Слушай, а кто же будет чинить пути, или этот вопрос не прорабатывался?
– Смеешься? Разумеется, экипаж. Сейчас их гоняет в хвост и в гриву Путилов на прокладке дороги – так сказать, нарабатывают навыки. Ага, и он здесь. – Путилов, инженер-железнодорожник, когда-то проектировал и строил узкоколейку на Сучанское месторождение, где концерн наладил добычу угля. И вот теперь новая встреча. – А к бронепоездам будут цепляться еще и по три двухосные платформы с материалами – одна как трал пускается впереди состава, остальные две сзади.
– А где второй собирают?
– Здесь, разве не видишь?
– Да что тут рассмотришь. Ты хочешь сказать, что строится сразу два бронепоезда?
– Да. Только когда будет готов второй, сказать не возьмусь.
– Понятно.
– О, а вот и начальство пожаловало, – задорно проговорил Сергей, указывая на компактную группу генералов и адмиралов в сопровождении офицеров званием пониже.
Антон узнал многих, благо успел познакомиться во время показа фильма. Были среди них и генералы Кондратенко и Белый, которые в известной ему истории являлись одними из самых деятельных руководителей обороны крепости.
– Любуетесь на воплощение в жизнь предложения Сергея Владимировича? – улыбнувшись, поинтересовался Макаров, после того как с приветствиями было покончено.
– Признаться, пока и посмотреть-то не на что.
– Ну на корабли во время закладки тоже не особо посмотришь, однако потом результат радует глаз.
– Согласен, все это относительно. Как я понимаю, основная задача у бронепоезда будет прикрытие флангов сухопутных позиций?
– И это тоже, но не только, – с хитрецой прищурился Макаров.
Понятно: как видно, Звонарев все же был прав, когда говорил о том, что Степан Осипович плетет интриги, чтобы сграбастать всю полноту власти в свои руки. В пользу этого говорило и его постоянное общение с Кондратенко и Белым. Да и можно ли было ожидать иного, если в известной Антону истории было то же самое, вот только японская мина все расставила по-иному, – здесь у него шанс все еще был.
– Знаете, Степан Осипович, а ведь у меня есть предложения по укреплениям на перешейке. Вот только не знаю, к кому с этим обратиться.
– К сожалению, я не имею никакого отношения к организации укреплений. Не моя епархия, знаете ли. Но вам повезло, так как со мной Роман Исидорович.
– Увы, но и я должен вас разочаровать, хотя, насколько мне известно, прислушаться к вашему мнению стоит. Во всяком случае, пока все, что исходило от концерна, не было лишено смысла. Однако я занимаюсь устройством укреплений непосредственно Порт-Артура. – Видя разочарование, написанное на лице Песчанина, а возможно желая угодить Макарову, у которого этот делец пользовался, по-видимому, уважением, генерал поступил несколько дипломатически: – Прошу, знакомьтесь – подполковник Рашевский Сергей Александрович. Он тоже не занимается позициями на перешейке, но является моей правой рукой в плане возведения укреплений. Как, Сергей Александрович, согласитесь выслушать новатора?
– Всегда приятно пообщаться с умным и разносторонним человеком. А об учредителях «Росича» каких только разговоров не ходит.
Антон внимательно посмотрел на известного ему по множеству прочитанных книг офицера. Что и говорить, впечатления он не производил. Весь его облик больше подходил какому-нибудь земскому врачу – он даже отдаленно походил на Антона Павловича Чехова, – но никак не военному. Высокий, худощавого телосложения, с густой шевелюрой и с пенсне на носу. Но из-за стекол взирали глаза умного человека, и еще: есть такие лица, на которые едва взглянешь – и оно тут же располагает к себе и безошибочно говорит о том, что перед тобой честный человек. Вот именно такое лицо и было у инженера Рашевского.
– Очень приятно, Песчанин Антон Сергеевич. Если не против, не будем мешать и отойдем в сторону.
Когда они отделились от группы высших офицерских чинов, занявшихся рассмотрением строящегося бронепоезда, выслушивая разъяснения материализовавшегося словно из воздуха Меллера, Песчанин достал из портфеля альбом и протянул его Рашевскому. Подполковник самым внимательным образом стал рассматривать представленные там чертежи и схемы, проверяя снесенные на поля выкладки расчетов, при этом беззвучно шевеля губами.
– Это что еще за ДЗОТ, похоже на блиндаж. Только в три наката плюс изрядный слой земли.
– Так и есть. Деревоземляная огневая точка, просто так и со вкусом, – улыбнувшись, разъяснил Антон.
– Это, я так понимаю, бойницы?
– Амбразуры для установки пулеметов.
– Но, судя по всему, они отчего-то расположены перед линией траншей и ориентированы по флангам. По-видимому, предусматривается фланговый огонь?
– Именно. Если амбразуры устроить по фронту, то такая огневая точка будет быстро выявлена, так как своим огнем полностью себя демаскирует, при фланговом же огне засечь ее гораздо труднее. К тому же сегодня все армии уже отошли от плотных построений, наступление осуществляется цепью, при фланговом огне в значительной мере уменьшается интервал между соседями в цепи, а следовательно, и увеличивается эффективность огня. Но на особый случай можно предусмотреть амбразуру и по фронту. На Цзиньчжоуском перешейке можно устроить с десяток таких огневых точек. И линия обороны окажется практически неприступной. Такое полевое укрепление не разберет и прямое попадание шестидюймовой мортиры.
– Пожалуй, что так и есть. Но как минимум двадцать пулеметов? Сомневаюсь, что столько будет выделено командованием. Или вы опять хотите продать свои? – хитро прищурившись, поинтересовался инженер.
– Ну для чего-то же мы налаживали их производство.
– Удастся ли убедить Стесселя пойти на такие затраты? Он, знаете ли, консервативен. Мною было внесено предложение об устройстве орудий на закрытых позициях, но я столкнулся с глухой стеной непонимания. Считается, что, сберегая плоть солдата, мы оказываем непоправимый ущерб боевому
