– Нет больше таких. Дома есть, а на ярмарку я брал только трех, одного вчера продал, этого пока придержал, а кобылку ты купил. И дешевле на один золотой, чем коня, – с намеком на то, что я его наколол, ответил торговец.
– А продай мне этого. Сколько хочешь за него? – И я показал на черного жеребца.
Лошадник помялся чуть, а потом назвал цену:
– Вместе с седлом и уздечкой десять золотых.
– Семь.
– Девять с половиной, – гнул свое торговец.
– Восемь, – накинул я.
– Девять, и это последняя цена, больше я с тобой торговаться не буду. Этих лошадей я холил и лелеял, объезжал и тренировал сам лично. Они для меня больше, чем просто лошади, я в них душу вложил. Кому другому продал бы дороже, но тебе, парень, как человеку, хорошо разбирающемуся в лошадях, уступаю в цене. Я видел, как ты сегодня на Снежинке скакал… как единое целое. Не каждому это дано – чувствовать лошадь. Потому тебе уступаю, ты приобретаешь не просто коня, а спутника и друга.
«А ведь он и правда переживает за своих лошадей, а если и привирает, то совсем немного, – решил я, посмотрев на торговца. Даго в наш разговор не вмешивался, молча наблюдая за торгами. Вот же… и не спросишь, сколько стоят эти синайские лошади. – А, возьму».
– Беру. А если с обменом на моего, вместе с седлом и уздечкой, тогда сколько?
– Семь, – отозвался торгаш.
– Договорились. Вот деньги, а коня пойдем – заседлаю, – и, отсчитав тринадцать золотых из двадцати, что находились в кошельке, мы с лошадником направились к конюшне.
Перед самым отъездом Акрисий поинтересовался, как меня зовут, и, узнав мое имя, сказал, что всегда будет рад видеть меня у себя в гостях. Живет он в королевстве Вейст рядом с городом Тир, достаточно спросить Акрисия-лошадника, и любой местный житель покажет его дом.
– А ведь ты его надул на деньги, и он при этом уехал довольный и улыбающийся, словно это он остался в выгоде. Да еще и в гости пригласил! Невиданное дело для тордийца. Тебе надо было не на воина учиться, а на торгаша. Это ж надо, обманул тордийца, а тот его еще и в друзья записал, – недоуменно бормотал Тангар, задумчиво глядя вслед Акрисию.
Расспросил его и выяснил, что тордийцы – это малая народность. Населяли ранее предгорья и горы Тордийского хребта, и, когда там установилась королевская власть, они вошли в королевство без вопросов и конфликтов, но живут по-прежнему обособленно. И это самые лучшие конезаводчики на всем материке. Тангар закончил свои объяснения тем, что обе лошади вместе с седлами и уздечками должны были потянуть как минимум на двадцать золотых. Наш разговор прервали вышедшие из дома Сира и Айрис. На ловца и зверь бежит, вот только как бы этот зверь меня не послал куда подальше?
– Айрис, как на твой взгляд, эта лошадь красивая? – справился я у нее, заметив, какими глазами она смотрит на Снежинку.
Как выяснилось, торговец не мудрил с кличками: жеребчика звали Черныш. Я, подумав, решил оставить эти клички, тем более они лошадям подходили.
– Красивая и очень, наверное, дорогая? Отец говорил, они дорогие. Это ты их купил? – Она угостила Снежинку яблоком.
Лошадка губами ухватила небольшое яблоко и, схрумкав его, мягко ткнулась девушке в ладонь, требуя добавки. Полное взаимопонимание. И Айрис видно как загорелась.
– Да нет, не очень дорогая. Эта лошадь – твоя. Подарок от меня. У тебя ведь нет лошади, вот теперь будет. Только не отказывайся, прошу. Ну а если тебе неудобно принимать от меня такой дорогой подарок, то давай ты будешь на ней ездить, а принадлежать она будет мне, – предложил я, заметив, что Айрис собирается отказаться.
– Хорошо, если так, то я не откажусь… Только отца спрошу. А вон и он, кстати, идет. Отец, можно я с Артемом на лошадях проедусь? Он купил двух синайцев и предлагает мне ездить на этой белой кобылке.
– Ну, покатайся, раз с Артемом, только недолго. Скоро ужин, да и темнеет уже. – И Арибун так с предупреждением на меня посмотрел.
Кивнув в знак того, что все понял и предупреждению внял, я дождался, пока девушка переоделась в свободные брюки и подходящие сапожки. Помог ей запрыгнуть на лошадку, и мы выехали со двора. Прокатились до заречного леса и обратно. Когда ехали шагом, то разговаривали. Айрис рассказывала об их жизни в империи и тамошних порядках. А когда она начала расспрашивать меня о том, где родился я, где вырос, кто мои родители, я выдал легенду, заготовленную для меня Тангаром.
Родился и вырос в королевстве Тайборг, отец – северянин, но большую часть жизни прожил на этом материке, мать из империи Септим. Отца зовут Берест, а мать – Дана. Сестер и братьев нет. Когда мне было семнадцать лет, в нашем городке Ситар вспыхнула эпидемия чумы. Все родные умерли, городок выжгли вместе с оставшимися в нем зараженными горожанами и просто случайными жертвами. Те, кто спасся, в том числе и я, под присмотром королевских арбалетчиков и лучников прожили в фильтрационном лагере две недели. После были расселены, а кто-то съехал из тех мест. Прибившись к семейству, направлявшемуся к родственникам в Кронг, добрался до самой границы. Помыкавшись несколько лет и пробавляясь случайными заработками, повстречал Даго, вот теперь учусь, живу у него и помогаю ему по мере своих сил. Все сведения о чуме, уничтожении городка и расселении не были высосаны из пальца, а на сто процентов правдивы. Выяснить, откуда я на самом деле, было проблематично. Где эти выжившие горожане теперь? И много ли кто из них знал всех жителей городка в несколько тысяч душ? Да и кому понадобится копаться в прошлом, чтобы проделать такую титаническую работу? Перепись выживших никто не вел, все эти сведения учитель почерпнул от двух переехавших в Кронг семейств, и он был уверен, что эти данные достоверны.
– Сожалею о твоей потере, Артем. У меня тоже мать умерла два года назад, и я знаю, что это такое – потерять близкого человека. Артем Берест, – произнесла она задумчиво мое имя и видоизмененную фамилию.
До подворья оставалось минут шесть езды рысью, и мы больше не разговаривали. Затронутые темы о смерти родных словно бы оборвали общение, но я заметил, что нам стало намного легче вместе. Мостик взаимопонимания между нами был установлен, и я надеялся, что в ближайшее время он станет еще крепче. Отступаться от Айрис я не намеревался.
Управившись с лошадьми, я пошел ужинать. А потом у нас с Даго состоялся содержательный разговор. Я поведал ему о своих приключениях и о том, как вылечил внучку рыбака. Рассказал о том, как прикупил лук, лошадь и подарки, и о том, как наложил заговор на украшения и что это даст тем, кто будет их носить. Вот на этом месте охотник устроил мне разнос. «И мало того, что ты сам можешь погибнуть, – кипятился он, – так еще и всех подставишь». И пробуждения, и предназначения – все вспомнил учитель, не особенно выбирая эпитеты, промелькнули и наши, хм, «выражения». Пришлось пообещать, что я не буду больше так рисковать и подумаю, чтобы отречься от посвящения. Пообещать-то пообещал, но отказываться не собирался. Насчет украшений он уже, оказывается, разобрался, и Сира больше не будет пытаться мне их вернуть. Рассмотрев лук, перчатку, стрелы и колчан, Даго поинтересовался, за сколько я купил все это. Услышав цену, он развеселился и объяснил мне причину такого своего настроения:
– Нет, ну я же говорил, что в тебе пропал торговец. Орк продал тебе отличные предметы, и стоит все это минимум на три-четыре золотых дороже. И с цацками то же самое: на золотой-два он тебе уступил. Лук – это не арбалет и требует серьезной тренировки, я сам тебя буду стрельбе обучать. Готовься к тому, что плечи и руки будут болеть ой как сильно, первую неделю точно. Так-то, ученик, пошли спать, завтра тяжелый день.
Вот так закончился этот насыщенный событиями и новыми впечатлениями день. Едва добравшись до кровати, я тут же заснул.
Священник Азис сидел за письменным столом в своем кабинете и дописывал доклад об инициации предполагаемого Пробужденного в баронстве эл Толли. Доклад предназначался архиепископу Кронга. Священнослужитель примерно представлял, что за этим последует, если архиепископ Тарин воспримет предполагаемую угрозу всерьез. Будет сделан запрос в королевскую канцелярию, и после
