Marolles, буквально в сотне-другой шагов от подножия монументального Дворца Юстиции, воздвигнутого около двух десятков лет назад. Для его строительства была снесена значительная часть квартала и выселено пятнадцать тысяч человек. Сумасшедший архитектор, проектировавший это самое большое судебное здание в Европе (а тогда, наверное, и в мире), умер еще до окончания строительства. И долго еще слово architect было одним из самых ходовых ругательств среди старожилов в местных кафе… Короче, если бы не двое мастеровых, спугнувших шпану, разбитым носом и губами, синяками и кровоподтеками дело могло и не ограничиться.
Но что-то во мне уперлось – отступать я категорически не хотел. Медленно я процедил сквозь зубы:
– Что же ты, мазурик, совсем с людьми говорить разучился? Сявке позволяешь поперед себя вякать?
Похоже, мои слова его все-таки немного зацепили. Старший недобро зыркнул глазами на своего молодого подельника. Секундное замешательство коренастого привело к тому, что ухмыляющийся молодой выступил вперед, картинно надевая на пальцы кастет.
«Пугает, зараза, – мелькнула мысль. – Вытащить ремень? Не успеваю. Да и не умею ремнем отмахиваться».
Больше нельзя было терять времени даром, пока и второй не пошел на сближение. Чисто теоретически я знал, что бить ногами в реальной драке следует только по нижнему уровню: по подъему стопы, по берцовой кости, в крайнем случае – по колену. Нанося удары выше – сам раскрываешься и подставляешься под удар, находясь к тому же в неустойчивой позиции. Поэтому решение было простое – с шагом вперед от души впаял молодому жестким рантом ботинка по голени. Проняло. Он осел на землю и завыл, схватившись обеими руками за подбитую ногу.
К сожалению, попытавшись применить тот же прием по отношению к коренастому, уже вышедшему на дистанцию удара, я не преуспел. Моя правая нога уже вылетела вперед… Но тут же мне пришлось с большим трудом пытаться осознать – почему это я валяюсь на земле, отчего у меня так болят нос и губы и почему так плохо соображает голова?
Кое-как удается сфокусировать зрение и приподнять голову. Надо мной возвышается какая-то фигура. Кажется, коренастый.
– Ногами лягаться, падла! – зашипел он, и мне крайне чувствительно прилетело сапогом по бедру. Бедро налилось дикой болью и буквально онемело.
– Кот, дай мне перо, порежу суку! – Это истерично выкрикивает молодой и вновь завывает от боли, не вставая с земли.
Теперь мне уже достаточно ясно видно, как старший несколько раз дергает руку, засунутую в карман, и наконец у него в руке виден блеск полоски металла. Нож! Ну все, приплыл! С большим трудом пытаюсь подтянуть непослушные ноги к животу – может быть, удастся его хотя бы отпихнуть от себя, выигрывая время?
Но тут, на мое счастье, неподалеку раздается заливистая трель свистка. Дворник или милиция? Видимо, нападавшим не очень-то хотелось решать эту задачку, потому что коренастый крикнул: «Шухер!» – и, подхватив за шиворот так еще и не поднявшегося с земли молодого, рывком поставил его на ноги и резво потащил за собой в темноту ближайшего проходного двора.
Пошатываясь, кое-как поднимаюсь на ноги и бреду к своему подъезду. Да, это мне еще повезло. Похоже, просто начинающая шпана попалась. Настоящие урки без разговоров заехали бы кастетом или свинчаткой по голове либо сунули финку под ребро, а потом бы уже обчистили остывающую тушку… Ну а если бы на моем пути встали те, что начали охоту за мной еще в Лондоне? И ведь такая встреча отнюдь не исключена! Поежившись от этой мысли, поднимаюсь по лестнице, подволакивая сильно ушибленную ногу.
Все мои потери в этой стычке свелись к испачканному грязью пальто и двум внушительным синякам, из которых меня больше всего беспокоил фингал, большим фиолетовым пятном расползшийся между носом, губами и глазом, заняв почти всю скулу (синяк на бедре был еще больше, но его хотя бы под брюками не видно). И если пальто кое-как удалось отчистить, то с фонарем под глазом мне пришлось на следующий день топать на работу в родной наркомат!
Нечего и говорить, какими взглядами провожали служащие ответственного работника с таким украшением на физиономии. Многие не ограничивались взглядами, а сочувственно интересовались – где это меня угораздило? Чтобы не вдаваться в подробности, я отбрехивался наскоро придуманной байкой о падении на лестнице и последующем столкновении моего лица с деревянными перилами.
Последними заинтересовались моим внешним видом студенты-практиканты из РКИ, с которыми мы собрались к концу рабочего дня решать накопившиеся вопросы. Но излагать им придуманную мною версию не пришлось. Паша Семенов сразу спросил:
– Виктор Валентинович! Кто это вам такой фонарь подвесил?
Да, перед этими ребятками юлить не стоило. Они и сами небось такие фонари ставили, да и им в ответ прилетало. Пришлось откровенно признаться:
– Вчера вечером у самого дома двое пытались на гоп-стоп взять. А у меня с собой вся зарплата была. Отмахался кое-как да и смылся от греха подальше. Но вот без ущерба не обошлось.
Студенты сочувственно покивали головами, а у Лиды в глазах мелькнуло нечто вроде презрения. «Не любишь, барышня, когда мужчина за себя толком постоять не может? – подумал я. – В общем, и правильно… Но вот ты мне и поможешь поправить дело!»
Однако пока надо было разбираться с организацией делопроизводства. И тут меня огорошил Адам Войцеховский:
– А я знаю, как сделать одну картотеку с возможностью сортировки сразу по шести признакам, которые вы нам называли! – с торжественным видом заявил он. Похоже, это стало сюрпризом не только для меня, потому что остальные студенты тоже воззрились на него с удивлением. Он, довольный произведенным эффектом, пояснил: – Мне рассказал один наш товарищ, который был в САСШ [2]. Нужно делать каталожные карточки с несколькими отверстиями. И в зависимости от того, соответствует данная карточка данному признаку или нет, либо остается отверстие, либо на его месте делается вырез. Например, если исходящие документы – отверстие, а если входящие – вырез. Тогда достаточно в это отверстие просунуть каталожный штырек, и на штырьке повиснут все исходящие, а в ящике останутся все входящие. Теперь, если из входящих нам надо отделить директивные документы от рабочих, просовываем штырек в другое отверстие – и готово: на штырьке повиснут, например, директивные, а в ящике останутся рабочие. Ну и так далее. – Он с сияющим лицом обвел всех нас взглядом.
Я отреагировал первым:
– Молодец! Действительно ловко придумано!
После некоторого раздумья заговорила Лида:
– Да, для архивной картотеки можно попробовать… А для текущей – не пойдет!
– Почему не пойдет? – сразу вскинулся Войцеховский.
– Ну вот представь себе, – стала объяснять Лида, – понавытаскивал ты себе нужных карточек из каталога. Но потом их надо все обратно укладывать по одной да строго в том порядке, в каком они были. Замучаешься. К тому же картотека не одному тебе нужна будет. И каждый раз так – сначала вынимаем, потом по местам расставляем? Это же сколько времени терять!
– Лидка права, – покачал головой Паша. – А вот для архива это и вправду полезно будет.
Адам не сдавался:
– Пронумеровать все карточки – и расставлять по порядковым номерам. Только и делов! Это любой сотрудник сможет.
Вмешиваюсь опять:
– Так, Адам! Есть такой принцип – инициатива наказуема. Поэтому делаешь две вещи. Первое: готовишь подробную инструкцию по изготовлению и использованию таких карточек для каталога документов нашего отдела. И второе: готовишь статью для «Вестника РКИ» с подробным описанием этой системы со ссылкой на практику ее применения в нашем наркомате.
Войцеховский, немного смешавшийся после критики со стороны Лиды, вновь воспрянул духом и глянул на своих товарищей чуть свысока.
