— Ай, это плохо! — сказал Джорди и взял сапоги и плащ, которые молча протянула ему Лайла. — Рассказывай, что было.
— Я проснулся. Было холодно. — Юэн замолчал; больше рассказывать было нечего.
Джорди замер, не надев до конца сапог.
— Лайла, ну-ка, глянь его. Что-то не так.
Та вышла вперед и внимательно посмотрела в глаза Юэну, повернув его лицом к свету.
— Одурманили его. Газом или чем-то еще.
— Так я и думал…
Джорди встал, попрыгал на снегу и достал откуда-то странное ружье, какого Юэн раньше не видел. Цыган поймал взгляд Юэна и объяснил на ходу, направляясь в центр лагеря, где уже собирались люди:
— Снайперский винтовка, у солдат был до войны. Сам для него патроны делаю.
— Хорошая, наверное?
— Хороший или нет — другого такого пока не видел.
Послышался конский топот, и в свете прожекторов в лагерь на лошади ворвался Карл с дробовиком в руке, а следом за ними — пятеро мужчин из замка.
— Недосчитались кого-то?
— Двух женщин, — ответил Джорди.
— Мы тоже, — мрачно сказал Карл и кивнул на своих спутников. — Это их родственники. Собираемся идти выручать.
— Мы с вами, — сказал Юэн, стряхивая последние остатки дурмана.
— Давайте, — согласился коротышка. — Вместе веселее…
Казалось, и люди из замка, и обитатели табора точно знают, куда идти. Юэна это немного беспокоило, однако, когда он заговорил об этом, Карл тут же сменил тему, а цыгане просто сделали вид, что не слышат.
Шли на северо-восток, по непривычно свободной дороге. Все машины были сдвинуты на обочины, и оттого заснеженная асфальтовая дорога превратилась в аллею, где вместо деревьев тянулись с двух сторон вереницы ржавых железок, бывших когда-то новейшими достижениями техники. Дорога повернула всего два раза, а в основном шла по прямой, пока отряд не оказался на мосту, под которым тянулась широкая автотрасса, не занесенная снегом.
Юэн сверился с воображаемой картой в голове.
— Это трасса А1?
— Точно, брат. И сучий мох тоже на месте, — ответил Карл.
— Что это такое?
— Понятия не имею.
— Он повсюду, Юэн, — ответил Джорди. — Идет по этой дороге через всю страну.
Карл посмотрел вниз через перила и смачно плюнул в мох.
— Дальше не спешим и смотрим в оба, — предупредил он.
С той стороны моста их ожидало жуткое приветствие от жителей этого края. Дорога шла меж рядов разрушенных зданий и переходила в бульвар. Деревья по бокам сохранились — голые и обугленные, чернеющие на фоне домов с окнами, пустыми, как небо. На ветвях болтались трупы в разных стадиях разложения.
Крысы, птицы и прочие падальщики не раз пировали на этих останках, превратив их в наглядный памятник бренности бытия. Кое-где висели тела темных псов, сохранившиеся гораздо лучше людей: видимо, трупоеды ими брезговали.
Одного из цыган вывернуло прямо на дорогу. Юэн и сам еле сдерживался: ему было дурно от одной только мысли о том, что на следующем дереве может висеть Кейтлин.
Джорди положил руку ему на плечо:
— Не бойся, друг. Ее здесь нет. У нас еще есть время.
Юэн ждал объяснений, но их не последовало, и отряд двинулся дальше в полном молчании.
Чем глубже они забирались в развалины города, тем больше попадалось признаков жизни. То тут, то там встречались уцелевшие дома, в окнах виднелись отблески огня, или дым поднимался из трубы в чернеющее небо. Миновали еще один мост, под которым тянулась затопленная железнодорожная линия, после чего Карл подъехал к Юэну.
— Когда-то давно тут были одни болота. Потом их осушили, но после войны дренажная система разрушилась, и теперь тут снова сплошь топи да трясины.
Пока они смотрели вниз, что-то плюхнулось в воду. Юэну показалось, что это была крыса, но, судя по звуку и брызгам, размером она была с хорошую псину.
— Если разделимся, помни: это единственный путь в центр города и обратно. Все остальные друиды перекрыли или уничтожили. Чтобы отрезать себя от мира. Они говорили, что им от него ничего не нужно, — сказал Карл.
— Врали, — мрачно произнес Юэн.
— Я подожду здесь, — Карл осадил лошадь. — Мне нельзя вмешиваться.
— Почему? — удивился Юэн.
— Нам еще жить рядом с этими психами. Я — главный в замке, мне потом с ними общаться.
— Почему вы миритесь с этим? — покачал головой Юэн.
— А что делать? В замке немало людей, которые верят в их богов…
Джорди окинул Карла холодным взглядом:
— Мы тут торговали и раньше, но нас никто не трогал.
— Ну, значит, сейчас чего-нибудь попросят, — сказал Карл. — Вы не теряйте времени. Если опоздаете, церемония начнется без вас.
— Что еще за церемония? — спросил Джорди, но Карл только развернул лошадь и дал ей шпоры.
Джорди незаметно придержал Юэна за руку. Пропустив остальных вперед, он подошел ближе и прошептал ему на ухо:
— Я пойду, затаюсь в развалинах. Это я хорошо умею.
Юэн кивнул.
— Не бойся: в нужный момент я буду готов, — сказал цыган и, помолчав, добавил: — Он врет. Есть еще один выход. Надо бежать к реке и молиться, чтобы тебе повезло.
Он подмигнул Юэну и вскоре, когда отряд проходил мимо трех башен жилых домов, одна из которых осела, опершись на соседнюю, незаметно растворился среди теней и снега. Юэн же проверил оружие и расстегнул ремешки на ножнах.
Их путь лежал мимо перекрестка с круговым движением, и дальше — в самый центр города, где многие дома прекрасно сохранились, хотя и были запачканы сажей. Теперь вдоль дороги, с двух сторон, стояли железные бочки, в которых горел огонь; откуда-то впереди доносились песнопения.
На следующем перекрестке дорога расходилась в четыре стороны, но слева, за углом, мерцали отблески огня, и отряд повернул туда. Их ждало странное и дикое зрелище: на площади перед большим домом пылал огонь в открытом каменном очаге. Перед очагом стояли четыре металлических дерева, а под каждым из них — по каменному алтарю, и на каждом алтаре лежала на спине обнаженная женщина.
Юэн сразу заметил Кейтлин, дрожащую от холода, и Цуру, лежащую на соседнем алтаре без сознания. Кейтлин тоже его увидела и задергалась, но веревки держали крепко, а тугой кляп душил в горле крики о помощи. Юэн бросился было к подруге, но чья-то рука крепко схватила его за плечо и удержала на месте.
— Не дури, парень. Подожди немного. Поспешишь — все испортишь.
Отряд медленно двинулся по дороге на площадь. Юэн разглядел, что женщины привязаны так, чтобы ноги были широко раздвинуты, а руки стянуты внизу, под каменной плитой. Это зрелище пробудило в нем какие-то первобытные чувства, и ему стало стыдно перед Кейтлин, которую он так заботливо защищал, и перед своим родным Метро, где люди жили трудно и бедно, но тратили последние силы на то, чтобы
