уважать человеческое достоинство друг друга.
Пока они шли к алтарям, из дверей дома напротив вышла на широкую лестницу процессия в коричневых робах, с женщиной во главе. В тот же момент изо всех домов вокруг площади высыпали люди. Юэн и его небольшой отряд оказались в плотном кольце, и теперь уже не они шли, а их вели и подталкивали к площади.
Высокая фигура в коричневой мантии первой дошла до подножия одного из алтарей и величественным жестом приказала отряду Юэна остановиться. Женщина осталась стоять на лестнице. Остальные друиды — двадцать человек в надвинутых на лица капюшонах — обошли ее, спустились на площадь и встали, по пятеро у каждого алтаря. Женщина заговорила, четким и звонким голосом:
— Люди Британии,
И все люди, собравшиеся на площади, эхом повторили: «Фолче!»
— Мать Земля истекает кровью! Жизнь выходит из ран, пробитых войной! — продолжила она, и люди снова ответили эхом:
— Войной!
— Пробитых жестокостью!
— Жестокостью!
— Пробитых ненавистью!
— Ненавистью!
Женщина замолчала, и Юэн заметил, как толпа в нетерпении подалась вперед.
— Мы должны вернуть жизнь земле, жизнь — в лоно жизни!
— Жизнь — в лоно жизни! — ответило эхо.
— И земля благословит людей!
— Благословит людей!
— Так принесем же наш дар: жизнь в лоно жизни!
Старшие жрецы у каждого алтаря монотонно отозвались по очереди:
— Да будет жизнь на востоке.
— Да будет жизнь на западе.
— Да будет жизнь на юге.
— Да будет жизнь на севере.
Наступила тишина, и в этой тишине разнесся голос женщины, стоявшей на лестнице:
— Да будет жизнь на земле! Пусть жизнь, вернувшись в лоно жизни, снимет заклятье зимы!
При этих словах каждый из четырех мужчин, произнесших слова ритуала, приподнял края мантии — и Юэн вдруг понял, что они собираются сделать. Не задумываясь, он сорвал с плеча автомат, готовый сейчас же вступить в неравный бой, и тут человек из замка, который остановил его в первый раз, вышел вперед и громко произнес:
— Мы явились по праву мужа, брата, отца и друга.
Четыре жреца отработанными движениями опустили свои мантии и отошли на несколько шагов от беззащитно лежащих пленниц. В душе Юэна по-прежнему было ледяное и решительное спокойствие, но он решил подождать с расправой и посмотреть, что будет дальше.
Женщина на лестнице повернулась к тому, кто нарушил обряд, заметила автомат в руках Юэна, но не проявила ни тени беспокойства.
— Просители, вы готовы совершить дар мирской вместо дара жизни в лоно жизни? — торжественно спросила она. — Что вы можете предложить взамен великого дара Матери Земле?
— Это же вымогательство! — возмущенно прошептал Юэн.
— Ну да, — прошептал ему в ответ мужчина из замка.
— Сволочи!
— Ну да, — повторил мужчина и громко обратился к женщине: — Какой дар вы от нас примете?
Женщина сделала вид, будто погрузилась в раздумья, затем жестом подозвала к себе старших жрецов, и все пятеро притворились, что решают этот трудный вопрос сообща. Потом жрецы вернулись к своим жертвам, и первым заговорил тот, что стоял рядом с Цурой.
— Мы примем в дар спирт, чтобы промывать наши раны, — нараспев произнес он и замолчал, выжидающе глядя на группу цыган.
Один из них выступил вперед и сказал:
— Ладно, дадим.
Жрец махнул рукой, разрешая цыганам забрать Цуру, которая уже начала синеть. Пока ее развязывали, кутали в плащ и уводили от алтаря, у людей из замка потребовали в обмен на двух пленниц угольные фильтры для воды и несколько живых куриц, на что те, скрепя сердце, согласились и тут же были подпущены к алтарям.
Наблюдая за тем, как отпускают пленниц, толпа недовольно роптала. Кое-кто из зрителей в сердцах разворачивался и направлялся домой, на развалины, где было хоть немного теплее, чем на площади. Последней оставалась Кейтлин, которую трясло крупной дрожью на холодном камне, и Юэна охватило отчаяние: ему нечего было предложить этим фанатикам. По-прежнему держа автомат, он шагнул вперед и обратился к друиду, стоящему у алтаря:
— Какой дар вы примете от меня?
Друид уже открыл было рот, но женщина на лестнице перебила его, глядя на автомат в руках Юэна, и коварная улыбка заиграла на ее губах.
— Тот, кто пришел с войной, лишен права говорить с рощей. Ты пронес оружие в это священное место, — сказала она с нескрываемой радостью и повернулась к толпе: — Этот человек принес с собой насилие и раздор!
Толпа загудела от негодования и восторга, предвкушая скорую расправу над жертвой.
— Мы не примем от него даров. Но его женщина принесет дар жизни в лоно жизни и только так искупит его грехи.
Гул толпы перешел в песнопение:
— Авен!
— Авен!
— Авен!
Женщина повернулась к жрецам и дала им знак начинать обряд.
— Отпустите ее! — громко сказал Юэн, шагнул вперед и повторил, чеканя каждый слог: — Отпустите!
Толпа злобно взревела, и пятнадцать друидов, лишенные своих жертв, бросились навстречу Юэну, сжимая в руках короткие ножи с изогнутыми лезвиями. То тут, то там в толпе уже мелькали стволы, нацеленные на Юэна. В этот момент раздался далекий хлопок, и верховная жрица упала замертво, окропив своей кровью ступеньки лестницы. Следующим рухнул друид, нависший над Кейтлин: ему в голову угодила пуля калибра 338, и лицо его с тошнотворным чавкающим звуком разлетелось на мелкие ошметки.
Рев толпы сменился криками ужаса, и люди на площади, мгновенно растеряв боевой пыл, разбежались, кто куда. Друиды бросились к верховной жрице, лежавшей на лестнице, как сломанная кукла. Путь к алтарям был свободен.
Кто-то схватил Юэна за руку, удержав его на полпути.
— Я — Сара. Мне сказали, что ты меня ищешь. Забирай девчонку и беги со всей дури! — сказала незнакомая женщина и показала на переулок с другой стороны площади.
Юэн и сам понимал, что надо бежать, а теперь знал и куда. Бросившись вперед, он закинул автомат за плечо. Нож, словно сам собой, появился в его руке и, как масло, разрезал тугие веревки. Обнаженная и беззащитная Кейтлин смотрела на спасителя пустыми сонными глазами.
— Держись! — крикнул он, хватая девушку одной рукой и забрасывая на плечо. Потом заткнул нож за пояс, вытащил пистолет и рванул с драгоценной ношей через толпу, раздавая удары рукояткой направо и налево.
Узкий переулок вывел его на бывшую рыночную площадь, заросшую жалкими трущобами из гнилых досок, арматуры и ржавых железных листов вместо крыш; позади высилось большое здание, из которого пахло навозом.
