увеличивало уровень радиоактивности. Быстрее надо!.. Данил оглянулся, пытаясь разглядеть в окружающем бело-сером киселе напарника, — сквозь дымную пелену маячила его размазанная фигура. Ага, не отстает, молодец!
Для того чтобы ощупью спуститься на второй этаж, понадобилась целая минута. Лестница на первый отсутствовала — обвалилась при взрыве. Данил, касаясь стен кончиками пальцев и нащупывая путь ногами, пробрался по коридору чуть дальше и свернул в первую попавшуюся комнату, глядевшую окнами во двор общежития. Здесь уже было гораздо чище, а у окна — вообще хорошо.
Остановились продышаться — горло после пробежки в дыму драло, на глаза наворачивались слезы, — но задерживаться особо не стали, счетчик все еще орал.
Данил выглянул наружу, пытаясь оценить обстановку, — куда там. Время подходило к полуночи, хрен чего увидишь. Хорошо еще туч нет, звезды мерцают. Хоть какой-то свет. Прислушался — сквозь приглушенный рев пожара со стороны войсковой части раздавался стук пулеметов — куропат пока держался. Да и то сказать — такой крупный экземпляр трудновато завалить. Даже четырнадцатый калибр, не говоря уж о двенадцатом, пробивая толстенную шкуру, вязнет в мощном слое жестких мышц и хрящей, защищающих тело монстра, не доставая до жизненно важных органов. А башку и вовсе не пробьешь, там кость сантиметров двадцать толщиной. Только если в затылок стрелять, где у него слабое место, или в глаза. Да только он, куропат-то, на месте не стоит, не так-то просто эти уязвимые места нащупать.
— Нарвались, войска,[35] — захихикал прислушивающийся к звукам с улицы Сашка. — Ничего, впредь наука будет. Привыкли палить…
Данил с этим утверждением был полностью солидарен. Войсковые в последнее время и впрямь оборзели, стреляют во все, что движется. Мимо части и ходить-то опасно стало, саданут без разбора — и досвидос. Как говорится: что жил — все зря. Может, и впрямь теперь присмиреют чутка, особенно если куропат чего-нибудь раскурочит. Хотя — вряд ли… Забор в части такой, что тягачом не свернешь.
— Ладно, хорош отдыхать, — Данил взобрался на подоконник. — Пойдем-ка глянем, как там наш цыпленок.
Спрыгнув, напарники вдоль первого этажа пробрались к углу дома. Выглянули. В свете пожара было видно, что поле боя осталось за войсковыми. Туша куропата лежала темной грудой, упираясь в забор. За ней по земле тянулась трехметровая полоса перепаханной земли — видимо, разогнался, да так, по инерции, уже мертвый, борозду-то и пропахал.
— Кранты, — прошипел Сашка. — Отбегался. А я-то надеялся, что он им хоть одну секцию свалит.
— Ладно, черт с ним, — Данил уселся на корточки, оперся спиной о стену. — Ты лучше скажи, где новую засидку устраивать будем?
Сашка, через резину, потер макушку.
— Может, в трехэтажке? Оттуда часть тоже хорошо видно. И ворота просматриваются.
— Ну, как вариант, — проворчал Данил. — Не знаю, как сейчас, а раньше там в подвале семейка выродков жила. Соседство не особо приятное.
— Слушай! — вдруг зашипел напарник. — Там во дворе котельная стоит, а у котельной труба высоченная! И площадка сверху! Может, оттуда?
Мысль была интересной. Труба возвышалась над окружающими строениями метров на тридцать — отличное место для наблюдательного пункта. Почему бы и нет?
— А веревка есть у тебя?
— Всегда! — Сашка похлопал по рюкзачку за плечами. — Ты свою забыл, что ли?
— Да не стал брать. Как-то не думал, что понадобится. Ладно, двинули.
До котельной, стоящей во дворе соседнего дома, они добрались только минут через двадцать — надо было крюк давать, не идти же прямо через дорогу на виду у войсковых. Отработают и впрямь двенадцатым калибром по движущейся мишени, не разобравшись, сталкер это или выродок. Лучше уж перестраховаться.
Труба была высоченная. Обвязавшись веревкой из Сашкиного рюкзака и замерив окружающий фон, оказавшийся вполне дружелюбным, напарники полезли вверх — Сашка вперед, Данил следом. Добрынин уже забирался как-то на эту трубу — ощущения остались на всю жизнь. Вот и сейчас, цепляясь за торчащие из бетона железные скобы, он старался не думать о расстоянии, отделявшем его от земли.
Лезть было неудобно. Фильтр противогаза то и дело бился о скобы, носки чулок ОЗК за них же задевали, не давая четко поставить и зафиксировать ногу и заставляя нервничать. Единственная страховка — веревка на поясе напарника. Ладно, Сашка сорвется — вытянем. А если сорвется Данил? Есть большая вероятность того, что тогда вниз улетят оба — Сашка его сотку с лишним на рывок не удержит.
Наконец выбрались на площадку. Сашка вытравил немного веревки, накинул на штырь, торчащий вверх из бетона трубы, затянул. Данил, почувствовавший себя после этих мер безопасности более-менее спокойно, улегся на площадке, вытянул монокуляр, навел на ворота части. Вроде тихо… Хотя есть некоторая вероятность того, что нужную движуху они уже упустили, пока участвовали в другой движухе. В таком случае оставалось надеяться только на то, что Ариец не сплоховал.
В таком созерцании прошло часа два. Данил лежал, осматривая окрестности, бормоча себе под нос любимую песенку про Бармалея, которая уже многие годы прекрасно подходила под окружающую местность:
Наконец ему надоело. Да и небо на востоке светлело, пора бы вздремнуть. Он растолкал бесстыдно дрыхнущего напарника, всучил ему монокуляр и с наказом: «Секи внимательнее» перевернулся на спину и прикрыл глаза, собираясь подремать. Кажись, только прикрыл — а Сашка уже трясет и бинокль под нос сует.
— Монокуляр где? — обеспокоился Данил. — Полковник голову снимет…
— У меня, не волнуйся. Светло же!
Данил перевернулся, оглядываясь. Красный блин солнца над горизонтом — значит, уже почти пять. Вытащил из кармана разгрузки размеренно пощелкивающий дозиметр, взглянул — так и есть, без десяти. Принял у напарника бинокль — свой лень было вытаскивать — глянул в сторону ворот — и мгновенно проснулся: из части гуськом выходили четыре человека. Трое — в полной экипировке, в шлемах, и, главное, — в брониках, а один — в обычном ОЗК. Войсковые в бронежилетах не ходили, смысла не было. Враждебно настроенных сапиенсов с пулеметами наперевес в округе не наблюдалось, а с мутантами без броников ловчее дела иметь. Бронежилет — это лишний вес, а лишний вес — это скованность движений и недостаток скорости. И, как следствие, — скорейшая гибель в их корявых когтистых лапах и зубастых пастях. Значит, трое — это гости, раз местных обычаев не знают, а тот, что без броника, — проводник. А значит, есть шанс выполнить поставленную полковником дополнительную задачу.
Данил сунул бинокль Сашке, знаками показал — «спускаемся», выхватил нож, полоснул по веревке — некогда развязывать — и в следующую секунду уже полз по скобам вниз. Глянул вверх — над головой маячила Сашкина задница. Без раздумий за напарником полез, без страховки. Молодец!
До земли они добрались за пару минут. Данил прикинул — те четверо наверняка к рощице двинутся, по этой дороге больше некуда. Значит, можно их немного опередить, срезав через дворы, параллельно дороге, и встретить уже на опушке. Правда, бывает, во дворах нечисть попадается, типа выродков, но иначе никак.
— Двигаемся дворами, — озвучил он свое решение, сдергивая со спины винторез. — До опушки. Там примем. Или в рощице. Главное, чтоб с вышек не было видно.
Сашка молча кивнул.
— Бегом.
