Сначала они бегали. Прямой, протяженностью в один километр, в Убежище не нашлось, и полковник гонял ребят по трехсотметровому штреку, проложенному когда-то от Большого зала до нефтебазы, — туда, обратно и опять туда. Штрек этот заканчивался гермодверью, снятой с входных тамбуров, за которой находилась разветвленная система ходов, проложенных к днищам емкостей с солярой. Штрек был достаточно просторен, чтобы в нем разминулись два взрослых человека, двигающихся в полный рост, потому для пробежек ребят он подходил наилучшим образом.
Результаты, к удивлению полковника, оказались неплохими. Парадоксально, казалось бы, но факт — дети Убежища, в отличие от детей, росших еще до Начала, не испытывали дефицита подвижных игр и двигательной активности. Коридоры длинные, куда хочешь — туда и беги, и, кроме этой беготни, практически никаких развлечений, в то время как до Начала ребенка было трудновато оттащить от телевизора или компьютера. Родионыч назвал время — три с половиной минуты — на отлично и три сорок — на удовлетворительно. Только Сашка — самый младший все-таки — пробежал на четверку, остальные уложились в твердую пятерку. Полковник был доволен.
— Молодцы! Орлы! Вот это я понимаю! — обойдя шеренгу, он шутейно пожал каждому ребятенку руку. Пацаны сияли. — В мое время не каждый ваш сверстник такое мог осилить. Игрушки на компьютере жизнь заменили. Нет, чтоб в прятки или, там, в догонялки поиграть — упулятся в экран и сидят, по мышке пальцем лупят. Какая уж тут физическая подготовка… Срамота одна! — полковник, сердито нахмурившись, вновь прошелся вдоль шеренги. — Ну что ж, первый тест пройден. Результаты хорошие, и это дает надежду, что такие же будут и во втором.
Как в воду глядел. После пробежки занялись физическими упражнениями. Необходимо было отжаться в упоре лежа, потом сделать «лягушку», затем пресс и, наконец, прыжки вверх из полного приседа. Каждое упражнение выполнялось по десять раз, и, пройдя полный круг из четырех упражнений, нужно было тут же, без единой секунды отдыха, приступать ко второму. Пять кругов — отличный результат — прошли все. Правда, Санька немного смазал последний, но пятилетнему пацаненку, в силу его малолетства, простительно.
Родионыч остался доволен, и с экзамена ребята ушли хоть и измотанные, но гордые: как же — выдержали! Думали, что такая же нагрузка будет и в дальнейшем, — да ошибались. Нагрузки их ожидали гораздо более серьезные…
Полковник взял с места в карьер. Данька — как, впрочем, и все остальные, — не привыкший к серьезным физическим нагрузкам, уползал из зала в сомнамбулическом состоянии. Жутко болели мышцы рук, подгибались ноги, тянуло плечи, спину, мышцы пресса, груди… Он просыпался по ночам, чувствуя, как ломает тело, как печет натруженные днем мышцы, как где-то глубоко внутри, в самой середине мышечного пучка, часто-часто дергает маленький злобный пульс, временами расползаясь по всей мышце пекущей саднящей болью. Со временем, для того чтобы тренировочный эффект неуклонно рос, нагрузки лишь повышались. Если в первый год тренировка шла всего час, причем с довольно длительными перерывами, то спустя три она длилась уже по два с половиной часа, и перерывы на отдых были минутными. Да и работа разительно отличалась от первых дней — она стала куда более напряженной, насыщенной, жесткой.
И все же первые года три это была чисто рукопашка, причем рукопашка очень осторожная — ребят необходимо было сначала приучить к спорту, к нагрузкам, а уж потом постепенно ужесточать требования. И хотя с самого начала рубка шла в полный контакт — полковник, учивший ребят не «по школе», а «по жизни» и не признававший «условно-боевых» единоборств, не допускал никакого «обозначения» удара или полуконтактных боев, — руки и ноги все ж обматывались бинтами из хозяйства Айболита, а под бинты подкладывался толстый слой поролона. Родионыч понимал, что все матерые волки были когда-то обыкновенными несмышлеными щенками и начинали свое обучение с азов. Не дашь же малому ребенку на первой же тренировке нож или саперную лопатку и не заставишь его отмахиваться в спарринге голыми руками, да еще и с применением болевых и удушающих. Перед этим необходимо было наработать общую базу движений, хоть какую-то скорость, силу, выносливость, а уж потом переходить к следующему этапу подготовки…
— Ошибкой подавляющего большинства бойцов является то, что они отвечают лишь после того, как атакующее действие со стороны противника уже завершено, — расхаживая перед стоящими в одну шеренгу воспитанниками, рассказывает полковник. — Например: вас бьют — вы уклоняетесь или блокируете — и лишь потом начинаете ответную атаку. А то и отступаете, начинаете кружить вокруг противника, выискивая слабые места и выжидая момент, когда вам вновь представится случай атаковать. Это называется — маневренный бой. Это в корне неверно! Ломайте свои инстинкты, которые в панике орут вам, что от удара нужно убегать назад, разрывая дистанцию. Нет, нет и еще раз нет! В этом ваша слабость! Не сломав себя, вы в один печальный момент обнаружите, что в вашем животе торчит нож, а в голове — топор или другой колюще-режущий инструмент. Отвечать нужно уже тогда, когда противник лишь начал свою атаку. Вы должны опережать противника во всем: в скорости мысли, в скорости реакции, в скорости тела. Он ударил, а ваш кулак — а лучше нож — уже торчит в его голове. Он кинул нож — а вы уже с уклоном движетесь навстречу и размазываете его по полу. Ближе к противнику, травматичнее удары! Это — аксиома, без этого принципа вы никогда не победите.
Стоящий справа от Данила Сашка, вымахавший в свои тринадцать ростом с полковника, поднимает руку.
— Да, Саня?
— Сергей Петрович, разве такое возможно?
Брови Родионыча ползут вверх, пока не становятся похожи на крышу маленького домика, нарисованного на морщинистом лбу.
— Кто тебе сказал, что это невозможно? Покажи мне этого человека! — сурово спрашивает он.
— Никто не говорил, но… разве может тело человека развивать такую скорость?
— А как же твой друг работает? — полковник кивает на Данила. — Он пока один среди вас, кто этого добился. Что же отстаете?
По шеренге проносится гул — всем известно, что Данька — мутант, и такие фокусы для него в порядке вещей. И лишь только сам Данил знает, как тяжело ему даются такие скорости и как паршиво чувствует себя после них его тело.
— Ладно, — полковник смягчается. — Понятно, что Данил у нас уникум. Он работает на предельных скоростях, доступных человеческому телу, только благодаря особенностям организма… Но — это вовсе не значит, что вы также не должны к этому стремиться! Работайте над собой — и не сомневайтесь: скорость придет.
Эта особенность Данькиного организма — адреналиновые удары — была обнаружена полковником на первых же тренировках. Стоило парню испугаться или разозлиться — и он краснел. Казалось бы, ничего особенного в этом нет, во время тренировки красными и распаренными были все. Но Данил… тот вообще покрывался какими-то пятнами, бордовыми до неприличия! Родионыч, заметив это в первый раз, даже испугался — вдруг давление у человека? Сердце не выдержит — отвечай потом перед дедом. Немедленно остановил занятие, повел воспитанника к Айболиту. Семеныч тут же принялся за любимчика — зря, что ли, столько лет витаминками его потчевал — и в конце дня все-таки нашел объяснение этому явлению.
— Все очень просто, — рассказывал он Родионычу, сидя вечером в его отсеке за стопочкой неразбавленного спирта. — Ты, Петрович, как и я, человек военный, поэтому должен знать легенду про Цезаря, который подбирал солдат для своей армии по принципу «красный-бледный». Когда этот полководец выбирал достойных воевать в его победоносной армии, он просто ставил очередного кандидата перед собой, бил его по щеке или орал на него и следил за реакцией…
— И зачем? — заинтересовался полковник, доселе об этом не слыхавший.
— Все просто, — повторил Семеныч. — По этому признаку он узнавал, кто перед ним стоит — трус или храбрец. Ты знаешь, что это за орган такой — надпочечники?
— А то, — усмехнулся полковник. — Учили кой-чему… в спецвойсках-то.
— Учили его… — усмехнулся Айболит. — Тебя учили, как сподручнее туда тесак воткнуть… Надпочечники располагаются на почках, охватывая их сверху в виде шапочки. Лекцию по строению я тебе читать не буду, скажу только, что надпочечники выделяют адреналин и норадреналин, гормон страха и гормон ярости. Их еще называют гормонами кролика и льва. Когда мозг воспринимает ситуацию, как
