денежных единиц, вбрасываемых Федеральной Резервной системой в экономику. И львиная доля этих средств была брошена на оболванивание и одурачивание русского народа. Не получилось снаружи — начали изнутри. Нашлись люди, которые за деньги готовы были продать и предать не только свою страну — родную мать! И они, эти предатели, начали постепенно копать… Все происходило незаметно, исподволь, исподтишка. Если умному человеку постоянно твердить, что он дурак, — он поверит, не сомневайтесь. Все дело лишь в том, как долго и с какой интенсивностью это внушать. А они — уж они старались… Сознание подавляющего большинства людей изменчиво, способно поддаваться чужому влиянию, причем влиянию дурному, разлагающему. Телевидение, интернет, печатные СМИ — грязь начала сочиться отовсюду. Литература, театры, кино — постепенно все стало прославлять самые низменные человеческие инстинкты. Из людского сознания изымалось все разумное, доброе, вечное и вдалбливался, прославлялся культ секса, насилия, лжи, предательства… В высших государственных эшелонах власти начался хаос, неразбериха. Бюрократизм и взяточничество, крышевание и кумовство, беспринципность и волокита — все это было возведено в добродетель. Честность, честь, порядочность осмеивались, обливались грязью и вскоре стали никому не нужными пережитками прошлого. Наглость, ложь, пьянство, наркомания, предательство, ненависть и зависть друг к другу — все это незаметно культивировалось и расцвело буйным цветом. Опошлялась вера, вырывались духовные корни, уничтожались сами основы народной нравственности… — Родионыч судорожно вздохнул, будто ему не хватало воздуха, и, уставившись куда-то внутрь себя, кивнул. — И ведь вражеские идеологи знали, куда бить: ставка всегда делалась на молодежь. По той простой причине, что влиять на нее всегда легче, чем на тех, чьи взгляды устоялись, кто уже имеет свою точку зрения на все происходящее вокруг. И они влияли, превращая молодежь в циников, бездельников, космополитов… Какая армия, какая семья, какие дети — все только для себя, все — во имя себя! Бесцельное проживание своей жизни, удовольствия, эгоцентризм… И никто не хотел посмотреть вокруг, очнуться. Отцы, деды и прадеды воевали, строили, создавали! Шли вперед, падали, поднимались — и все ради того, чтоб жили их дети… И они построили великую страну! А мы? А мы — плюнули и растерли, профукав все то, что создавалось ими для нас…
В какой-то степени такие занятия можно было назвать идеологической подготовкой. Родионыч свято верил, что молодежь должна расти с тем внутренним стержнем, который дает любовь к Родине, к своему Отечеству, и он старательно прививал эту любовь. Такие речи произносились им не единожды, и Данил знал, что так на самом деле оно и было. Дед не раз рассказывал о том, как страну постепенно опускали в грязь, в дерьмо, в навоз. Людям не давали поднять голову, оглянуться, увидеть, что творится вокруг. Кризис девяносто восьмого, потом, когда все только начало налаживаться, — еще один. Народ был занят выживанием, каждый думал только о себе и своей семье, и некогда было глядеть по сторонам. А тем временем, под шумок, страна разворовывалась. Вывозился лес, выкачивались нефть и газ, тоннами продавалось за бугор сырье. Такими темпами страну могли растащить за пару десятков лет — но что-то пошло не так. Что-то не получилось. Что-то пошло вразрез с планами — и ударил Армагеддон. И кто знает, не стал ли этот Армагеддон лучшей судьбой, чем та, что уготована была русскому народу?..
Шло время. Постепенно ребята притерпелись к изматывающим тренировкам. Перестали болеть мышцы, в руках появилась сила, тело стало послушным, быстрым, ловким. Они уже не плелись из зала, еле волоча ноги и мечтая быстрее добраться до постели, — организм привык. Вработался.
Сначала их было четверо, а спустя год в группу вошло еще одиннадцать человек. Им Родионыч устроил такой же вступительный экзамен, как и первой четверке, и «старички», теперь уже с пренебрежением, смотрели на «новичков» — они-то сами к тому времени могли проделать кругов двадцать таких упражнений или пробежать вчетверо большее расстояние и не запыхаться. Впрочем, «новичкам» понадобилось не так уж много времени — всего-то полгода, — чтоб нагнать «старичков», и к пятому году подготовки группа подошла с практически одинаковыми физическими показателями.
Пятый год ознаменовался переменами — наступил второй этап боевой подготовки будущих сталкеров, и изменения в тренировках стали более чем серьезны.
Во-первых, полковник посчитал возможным добавить к тренировкам по рукопашке занятия тяжелой атлетикой. Хотя опорно-двигательный аппарат человеческого тела к этому времени еще не вполне сформирован, занятия с отягощениями помогли ребятам набрать мышечную массу, столь необходимую для по-настоящему убойного удара. Родионыч, в далекой юности сам кандидат в мастера спорта по тяжелой атлетике, знал, что все разговоры про закрепощенность и отсутствие скорости у тяжей — вода, не более. Что толку махать руками, если на бицепсе присутствует лишь тонкое волоконце мяса, а на трицепсе и того нет. Такие удары не принесут вреда твоему противнику, заставят его лишь презрительно усмехаться. А вот рука величиной с хороший мясной окорок способна внушить уважение даже самому безбашенному отбойщику. Потому, начиная с пятого года, ребята стали посещать еще и Малый зал.
Малый зал был оборудован не сказать чтоб плохо — скорее, скромненько, в меру сил. Пара штанг, немного блинов с небольшим весом, четыре гантельки и гиря на двадцать четыре кило. Станков и тренажеров не было, их пришлось варить из швеллеров своими руками, но зато, когда работа над благоустройством закончилась, на зал можно было любоваться часами. Тут тебе и скамья для жима с груди, и тренажер для жима ногами, и блоки для тренировки спины, верхний и нижний, и «машина Смита» для приседаний, и станок для прокачки икроножных мышц — да много еще чего… И отныне зал стал пользоваться популярностью не только у ребят, но и у мужиков постарше. Чем сидеть хлыстать спирт у Пива — уж лучше железки потягать. И для здоровья пользительней, и боеспособность растет — пузо исчезает. А поболтать и там можно…
Во-вторых, рукопашные тренировки отныне становились не просто жесткими, но жестокими и максимально изматывающими. Теперь полковник запрещал подкладывать поролон, руки обматывались только бинтами, а ноги вообще оставляли, как есть. Боль в натруженных мышцах давно уже перестала тревожить Данила, но теперь пришла другая боль — боль от избитого тела, от синяков, ушибов, от не успевающих заживать гематом на предплечьях и голеностопе. Ноги, руки — да все тело, порой напоминающее один сплошной синяк. Ладно, если получишь в грудь, живот или плечо — стерпеть не трудно, удар «по площади» сильного болевого эффекта не дает. А вот если пропустил в голову? А в печень, селезенку, в «солнышко»? Честно сказать — ощущения ниже среднего. Ну а взять, например, удары ногами? Не слабо вытерпеть в течение одного боя с десяток ударов в бедро, ухитриться довести бой до конца, выстоять, да при этом еще и победить? А после, хромая, добраться до душевых и отмачивать, отмачивать, отмачивать постепенно наливающийся сероватой синевой синячище… А эта набивка? О-о-о, эта набивка… Когда в течение пяти минут работаешь голыми руками и ногами по мешку с песком, потом встаешь посреди зала, и два человека, нисколько не стесняясь, начинают охаживать тебя руками и ногами по бедрам, по ребрам, по животу, по спине…
Но — молодой организм привыкает к любым нагрузкам, синякам, ссадинам и ушибам. Постепенно от постоянных, не успевавших сходить гематом, полученных в результате жестких блоков, перестали уступать в твердости лошадиным копытам предплечья. Стопа, голень, кулак, колено, локоть уже не болели после каждого третьего удара по наполненному землей мешку, а выдерживали несколько минут непрерывной напряженной работы. Да и тело вошло в колею и уже не стонало, получив с полсотни ударов, — ребята постепенно преодолевали и этот этап.
Ну и наконец, еще одним новшеством, введенным полковником на втором этапе обучения, стали тренировки с оружием — ножом, саперной лопаткой, дубинкой, топором… Понятно, что пока это были лишь фанерные макеты, но работали ими в полную силу, и не раз Данил возвращался домой с ободранными ребрами после удара таким «ножом» или с располосованной рукой после секущего удара краем «лопатки».
Оказалось, что Родионыч — настоящий мастер ножа и саперной лопатки. Навыки, вбитые когда-то в подкорку, за все время сидения в Убежище он не утратил и теперь щедро делился ими со своими воспитанниками.
— В работе как с ножом, так и с лопаткой, необходимо соблюдать четыре основных принципа — скорость, точность, простота и смертоносность, — учил он ребят. — Рассмотрим их подробнее. Когда-то давным-давно, во времена моей дикой юности, мы с товарищами по училищу переделали песенку Винни- Пуха из советского мультика. Звучит эта переделка так:
