женолюбием прославился сын Давида царь Соломон, у которого, как сообщает Библия, было семьсот жен и триста наложниц. Хоть и праведником слыл — а поди ж ты… Конечно, Ветхий Завет прямо не разрешал двух жен… но и не запрещал, вроде… Короче — слаб человек, и Бог его слабость терпит. Ну а раз уж Бог терпит, то и отцу Кириллу роптать не след. Потому, когда к нему пришел Данил и сообщил, что в дополнение к Иринке берет второй женой Ольгу, — ничего не сказал, вздохнул только, но брак зарегистрировал. А куда деваться? Все Убежище уже знало о том, что случилось с Серегой…
Сергей погиб по глупости. Самый младший он был в их тройке и самый гонористый. Молодость в заднице играла, выпендреж в голове. Несколько лет назад, когда группа ушла в достопамятный рейд за витаминами — в Убежище тогда началась нешуточная эпидемия цинги и Айболит спешно услал сталкеров в ЦРБ,[15] — полез Серега туда, куда не надо. Вопреки приказу полез, хотя отлично слышал, как Данил орал, чтоб стоял на месте. Ну и попался — в щели той, куда он лез, надеясь проникнуть в здание больницы, сидел горыныч. Выскочил, хватанул за голову и в щель утащил, напарники даже дернуться не успели. И тело тогда достать не удалось — щель уходила глубоко, да вдобавок изгибалась так, что мутант, оставаясь за укрытием, мог бить своими щупами, не вылезая из-за угла. Лезть — себе дороже. Ариец сунулся было — и его чуть не затянул, да вдобавок еще и плюнул вдогон. Хорошо не попал — слюна у горыныча не подарок. Скинули в щель пару «эфок», этим и ограничились. Недолго Серега в составе группы проходил, с полгода всего, а память о себе хорошую оставил. Хоть и с гонором был, а в трудную минуту Данил с Сашкой на него как на себя положиться могли, ни разу не подвел.
Вот и получилось, что Ольгу к себе Данил взял — Сашка тогда уже с двумя женами жил, а у Данила только Иришка. Уговорить ее было трудновато — норовистая собственница возле мужа терпеть никого не собиралась. Однако — жутко хотела ребенка, и Данил этим воспользовался. Сам-то он из-за мутаций был бесплоден, а у Ольги от Сереги остался месячный пацаненок. Хоть один ребенок в семье, хоть не свой — и то радость… Правда, недолго Иришке радоваться пришлось — после гибели мужа у Ольги пропало молоко. Пытались ребятенку сухое разводить или сгущенкой кормить — плакал, ел мало, а потом и вовсе отказался. Так и умер через несколько месяцев. Жуткое время было. Данил даже сейчас, после двух прошедших лет, вспоминая — содрогался. Ольга слегла, одной ногой на том свете, другой — на этом. Иринка с ней несколько месяцев как с малым дитем кружилась, тянула из могилы, как могла. В те темные и жуткие месяцы они и сдружились, да так, что водой не разлить. Какая уж тут ревность, когда рядом, с другой стороны от мужа, лежит не соперница, а, почитай, сестра родная. Дорого та дружба досталась. Эх, жизнь, жизнь…
Выспаться Данилу не дали. Только начал задремывать — стук в дверь. Иришка заворочалась, приподнялась, нащупала в темноте мужа.
— Ты тут? Кого там еще принесло? Поспать не дают после смены! Всю ночь грибы резали… Откроешь?
Данил поцеловал ее в горячую со сна щеку, скинул одеяло.
— Открою, спи.
— Свет не включай только, Ольгу разбудишь…
Ольгу разбудить всегда было большой проблемой, но Данил все же ощупью добрался до двери и, приоткрыв ее, выглянул наружу. В коридоре стоял Димка Слепой — парнишка лет двенадцати, исполнявший обязанности кого-то вроде почтальона Убежища. Димка был слеп от рождения — радиация постаралась. Но хотя вместо глаз в глазных впадинах слезились дрожащие мутные студенистые горошины, в коридорах и переходах он ориентировался превосходно. Перемещался, касаясь одной рукой стены, а тросточкой в другой руке нащупывал путь, бодро чесал вперед и, начиная с трех лет, ни разу не заблудился и не сбился с пути.
— Здрасьте, дядь Данил! Тебя полковник вызывает! — выпалил он.
Димка каким-то своим внутренним чутьем всегда безошибочно определял, кто перед ним стоит. Данил поражался — это какую же чувствительность надо иметь, чтобы так чутко держать несколько метров окружающего пространства и всегда знать, что происходит вокруг тебя?!
— Здоров, Димок! Ладно, передай, сейчас буду.
Данил закрыл дверь и с досадой вздохнул. Родионыч ему хоть и не начальство — сталкер птица вольная, сам себе начальник и по определению и по роду деятельности, — но игнорировать его вызов не стоило. Невежливо это по отношению к наставнику, придется идти. Сон, похоже, накрывался медным тазом.
В рабочем отсеке кроме хозяина уже сидели Герман и зампотыл Сычин. За свою маниакальную жадность и скопидомистость последний получил прозвище Плюшкин. Данил, когда-то в детстве прослушавший бессмертное произведение Гоголя на уроке литературы, был полностью с этим погонялом согласен.
Данил постучал, вошел, прикрыл за собой дверь. Кивнул, приветствуя обоих, посмотрел на Родионыча.
— Здравия желаю, товарищ полковник, — как-то так повелось, что к Родионычу он чаще обращался именно в такой форме, а не по имени-отчеству. — Вызывали?
— А, Данька! — полковник же оставлял за собой право называть своего двадцатиоднолетнего воспитанника так, как звал и в десять, и в пятнадцать. — И тебе не хворать. Давай-ка, ходи сюда, разговор есть.
Данил прошел, сел за большой прямоугольный стол с торца, напротив Родионыча, вопросительно посмотрел на полковника.
— Со стороны войсковых вчера ракета была, — по-военному, без предисловий, начал глава Убежища. — Желтая. Хрен знает, что у них там случилось, может, как тогда с «тареном», но посмотреть не мешает. Сходите с Санькой?
— Почему мы? — удивился Данил. — Случай-то рядовой. Пошлите вон из партизан кого. Нам завтра в ГБР, а потом сразу в рейд уходим.
— Рядовой — да не рядовой, — полковник встал, прошелся в проходе между столом и стеной, на которой висела карта района, снова сел. — Не волнуйся за ГБР, если надо, освободим. Ты куда в рейд-то собрался? Мимо войсковых не пойдешь?
— Не знаю пока, — Данил, усмехнувшись, пожал плечами. — Может, на завод сходим, может, на подстанцию, а может, город пошерстим. Мест нехоженых пока еще везде полно.
— Ой, да ладно тебе, Добрынин! — подал голос Плюшкин. — Все знают, что у правильного сталкера маршрут загодя рассчитан!
— Все знают, что правильный сталкер о маршруте до рейда не говорит, — Данил особо выделил слово «правильный». — Так что извиняйте, товарищ Плюшкин, не ваше собачье дело!
Этого типа Данил стойко не переваривал. Подставы одни! Не проконтролируешь — так обязательно обжопит, да еще и такой момент подберет, что хрен просечешь! Чего стоил хотя бы тот случай, когда этот урод вместо ящика с лентами для КПВ подсунул ящик, набитый пустыми гильзами, а Сашка эту лажу проворонил. Ящик две недели на точке под пулеметом пролежал невскрытый — боезапас у пулемета еще был. А потом, когда вновь в Сашкино дежурство собаки волной поперли и его пришлось открывать, оказалось что там хрен на постном масле… Сашка тогда Плюшкина чуть не пришил после смены. «Перепутал» он, видите ли! Спасибо Родионыч вмешался, уберег своего зампотыла от безвременной кончины под подошвой сталкерского берца.
Пухлая физиономия Сычина побагровела.
— Добрынин! Я бы попросил…
— Да пошел ты!
— А-атставить! — негромко скомандовал полковник. — Я вас сюда что, собачиться пригласил? Если спецом идти не хочешь, так может, с маршрута заглянете? Сделаете крюк небольшой, забежите, посмотрите, что и как?..
Вот как объяснить человеку, что не в их с Санькой правилах с запланированного маршрута сворачивать без крайней необходимости? Родионыч — человек военный до мозга костей, хоть армии как таковой уже и нет давно. И старается всегда загрузить по полной: и это сделай и то, и еще вот это не
