забудь, ну а это в довесок возьми. И тележку маленькую сзади к жопе прицепи, чтоб два раза не мотаться. И главное — почему именно они, что за блажь? Тропа от Убежища до части проложена черт-те когда, собаки на ней редко попадаются, выродки тоже — научены давно. А миксеров и куропатов в леске, через который тропа идет, вообще только пару раз видели за все время. Куропатам там тесно, места для разгона нет, им простор подавай, а для миксеров фон слишком мал, они излучение любят. По тропе до войсковых всего километра полтора спокойного хода. Послать, вон, того же Чебучу с парой человек. Чебуча хоть и не сталкер, партизан, но по поверхности ходить не трусит, тем более по разведанной тропе.
Данил вздохнул:
— Товарищ полковник. Будет больше толку, если вы скажете, почему вам именно нас с Сашкой приспичило запрячь? Мы ж вслепую работать не любим, а у вас вон явно из-за пазухи уши торчат.
Герман заржал, Плюшкин неодобрительно поджал губы. Родионыч ухмыльнулся.
— Моя школа… Ладно, Герман, расскажи.
Сашкин дядька, седой уже, но все еще полный сил сталкер, откинулся всей своей мощной тушей на спинку стула. Дерево жалобно скрипнуло.
— Две недели назад торговые войсковых приходили…
Данил кивнул. Не новость. Торгаши войсковых приходили раз в две-три недели. Патроны несли на продажу, оружие поплоше, медицину разную, тоже средней паршивости. На воду меняли, на еду — грибы да крупы. За хорошими-то стволами и патронами либо к ним на поклон являйся и втридорога бери, либо сам добывай. Некоторые и пытались — у них же на складах. Правда, там уж как получится — стрелки у войсковых меткие и калибр у них крупный.
— Так вот, один из них у нас в «Тавэрне» сидел, — Герман ухмыльнулся. — Несколько стопариков засадил — и ляпнул нечаянно, будто бы Прапор караван большой с востока ждет в ближайшие две недели. Так что аккурат вчера именно этот караван мог подойти. И сигналка как раз для него предназначалась — путь свободен, типа.
— А нам-то что с этого?
— А того, что Прапор обычно о прибытии каравана загодя нам трезвонит. Сам знаешь. И под это дело цены начинает набивать, торгуется, потому как с караванами ему вода да жрачка приходит. На два месяца запасается, гад, и все эти два месяца из нас жилы тянет, цены в три раза вздувает.
Да, это был факт известный. Бомбарь воинской части небольшой, рассчитан на тысячу человек, не больше. И припасов там было не так уж и много. Спасло то, что укрылось там всего человек сто народу, из которых мужиков лишь чуть больше половины. Протянули кой-как, на жесточайшей экономии. Да к тому же в двадцать девятом году у них что-то там со скважиной случилось, вода стала с горем пополам поступать. Так что целый год сидели войсковые почти без воды — литр в день. Хочешь — мойся, хочешь — пей. А в тридцатом, когда Родионыч повел молодежь в первый многодневный рейд, их и обнаружили. Правда, сначала повоевать попытались, даже подмогу из Убежища вызвали — да куда ж соваться против «печенегов», «кордов» и «шмелей»? Данил тогда получил свое первое боевое ранение, а вот деду не повезло — погиб дед.
И ведь прав Герман: войсковые, спекулянты, после прохода каравана действительно вздували цены раза в три как минимум. И с этим приходилось мириться — боезапас нужен был сейчас, а не через два месяца. Родионыч, правда, пробовал закупаться впрок, чтобы хватало на тот период, пока у войсковых топливо, жрачка и вода есть, но Прапор тоже не дурак. После второй такой закупки фишку просек и бартер стал строго дозированным — войсковые предпочли недобирать товара в окнах между караванами с тем, чтобы потом содрать с вокзальных тройную цену. И хотя вокзальные таким же макаром могли бы покупать оружие и патроны у приезжих торгашей — однако какой смысл? У них-то цены и вовсе заоблачные. Да к тому же на складах у войсковых товар был новенький, в масле, не пользованный, даже печати на ящиках сохранились. А у приезжих? Продаст он тебе пукалку, а завтра его и след простыл. А послезавтра пукалка-то возьми и откажи. И где того торгаша искать? Может, он вообще больше этим путем не пойдет…
— Хорошо. Допустим, что-то в этом есть, — Данил, задумавшись, побарабанил пальцами по столешнице. — Хотя по-прежнему не понимаю. Ну пришел караван к нему… Или не пришел… Нам-то что с того? Я Убежище имею в виду.
Герман оглянулся на Родионыча.
— А-а-а, дружок! — полковник хитро прищурился. — А это уже называется «стратегическое планирование». Тебе вот, к примеру, известно, что за караван пришел? С чем? Какой груз? Почему скрытно, минуя нас? Мне — нет, а надо бы. Потому как люди на мне. Все, кто тут живет. Кто его знает, Овчаренку, что ему в голову взбредет? А может, он потравить нас решил, вот и заказал торгашам какой-нибудь фосген?
— Ну, это уже паранойя, товарищ полковник, — уверенно сказал Данил. — Зачем им?
— Да потому что запасы у них на складах не вечны! — влез сидевший до сих пор смирно Сычин. — И мы не знаем, сколько и чего у них там осталось. Они, может, последнее уже спускают — а чего жрать-то будут, когда патроны и стволы кончатся?
Данил задумался. Хоть и не верил он в такое развитие событий, но перечисленные полковником неясности настораживали. Может, и впрямь стоит проверить?
— Что от нас требуется?
— А от вас требуется проникнуть в часть и посмотреть на этот самый груз.
Данил вопросительно посмотрел на полковника.
— Это как понимать? У каждого встречного-поперечного выведывать, что ли?
Тот развел руками:
— Да как. Просто. Как я вас учил? Разведка. Никого не убивать без нужды, не засветиться. Нужны сведения о грузе, и всё. Машины наверняка куда-то в часть загнали, ты там не раз бывал, сориентируешься. Скорее всего, на стоянке они.
Данил аж растерялся от удивления. Ну и заданьице!
— Хрена се вы, Сергей Петрович, сказанули… «Забежать», значит? «Крюк сделать, посмотреть что и как», значит, да? «Проникнуть», угу… Да мне ли вам рассказывать, как войсковые свою территорию охраняют?! Про пулеметы на вышках не забыли, часом? А про собачек по периметру? Через овраг лезть — гиблое дело, лихорадку подцепить не больно охота, а на кладбище, что с восточной стороны, уже пару месяцев тому, как миксер засел! И вы, значит, предлагаете эдак между делом «забежать», «проникнуть» и «посмотреть»?! Вы это как себе представляете?!
Полковник пожал плечами, спокойно глядя на возмущенного воспитанника.
— Не знаю. Ваша пара с Саней — одна из лучших. Вам и решать. А только надо это дело сделать! — полковник привстал, через стол наклонился к Данилу, заговорил, глядя в глаза, медленно, словно разжевывая. — Слишком много непонятностей! Сам посуди: караван прошел мимо нас, на торговлю не остановился! Это раз. Почему? И — скрытно прошел, даже крюк наверняка делали, по тракту не пошли, чтоб мы движки не услыхали! Это два. Опять же — почему? Сигналка желтая была на рассвете — рассчитывали, что на фоне восходящего солнца не заметим! И звука выстрела, кстати, было не слышно. Это уже специально как-то надо извращаться, о сигнальных пистолетах с глушителем я не слыхал! Это три. Вопрос: что от нас скрывают, почему такая секретность? Ведь если б не тот торгаш, мы б и не подозревали ничего. Даже если и заметили сигналку, значения не придали. Ну, пульнули войсковые ракетой — дальше что? Бывает! Короче — надо посмотреть! Понимаешь? Надо! А то ведь я и военное положение по Убежищу могу объявить! Тогда уж точно не отвертитесь…
— Не объявите, товарищ полковник, — задумчиво ответил Данил. — Людей вы только в случае прямой угрозы сможете убедить, а так, на основании одних подозрений, — никто и не пошевелится, сами знаете.
— Грамотный-то какой стал… Психолог, м-мать! — взгляд Родионыча внезапно утратил жесткость, даже вроде усталость какая-то проглянула. — Ну и сколько еще мне тебя уговаривать?!
— Меня не нужно уговаривать, — Данил отмахнулся. — Чё-то и впрямь картина какая-то косоватая получается, если вникнуть. Ладно, раз надо — значит, будем думать. Когда выходить?
— Вчера.
— Понял. Сегодня вечером уйдем, дайте только отоспаться.
— Демроны?
