Забаррикадировались, замаскировались, установили три «Корда» — и врезали войсковым со всех стволов, когда они вдоль насыпи к Убежищу пытались прорваться. Положили не так уж и много народа, всего человек пять, но противник, получив отпор, понял, что с этого направления ловить нечего. Услышав эти новости, Данил покачал головой — чего доброго и их прощупать попробуют.
Он тут же, не теряя времени, присел у радиостанции, принялся набрасывать по памяти план окружающей местности, благо знал ее, как свои пять пальцев.
С северо-востока к Убежищу подойти не удастся. Там — нефтебаза с ее локалками, а еще дальше — ПС «Сердобск» с гнездом выродков и овраг с гаражами. Получается — оттуда не пройти, если только уж совсем большой крюк делать и с севера по насыпи идти, под дула пулеметов. А это — гарантированное уничтожение отряда, и на такое даже безбашенный отморозок не решится.
С юга ребята уже сунулись — и получили по зубам от Михалыча.
С запада, юго-запада и северо-запада пройти вообще невозможно — там заводские дебри и развалины с аномальными зонами, по которым лишь самые отчаянные из сталкеров Убежища ползать отваживаются.
Оставались только юго-восточное и восточное направления — улицы Гагарина и Яблочкова соответственно, — как раз те, которые просматривались из новоявленного блокпоста. Только по ним можно было выйти на площадь перед вокзалом и значит — рано или поздно противник будет пробовать блокпост на крепость.
Подумав немного и сделав соответствующие выводы, Данил решил сменить передовые дозоры. Да и время уже часам к пяти, пора. И раньше следовало бы это сделать — на мужиков, считай, вся нагрузка по наблюдению ложится, и нагрузка немалая, — да когда? Сначала в беспамятстве валялся, потом в себя приходил…
Бойцы мобильного резерва, развалившись прямо на полу в одной из комнат второго этажа, от безделья травили байки. Рассказывал Италмаз Ханджар-оглы, пожилой туркмен, тридцатилетним парнем приехавший в То лето в российский городок торговать арбузами и навсегда застрявший вдали от дома. Байка была известная. Оглы — такое уж погоняло навесили этому сухому, сморщенному, точно урюк, мужичку — рассказывал, как в одном из выходов столкнулся нос к носу с большой стаей собак. Спастись туркмен сумел только благодаря тому, что в мгновение ока ухитрился поднять канализационный люк и нырнуть в тесную клетушку канализационного коллектора. Так и сидел там двое суток в полной темноте, дрожа и ожидая, когда же, наконец, уберутся проклятые твари и стихнет над ним их рычание, визги и брёх.
И заканчивалась эта байка как всегда одинаково:
— … не зря ж мое имя означает «собака не возьмет»! — похвалился Оглы.
Ну да. Собственно так она и заканчивалась.
— Ладно, мужики, подъем, — нарушил эту идиллию Данил. — Передовые дозоры с самого утра потеют, а мы в прохладе сидим. Собирайтесь. Смена.
Вышли спустя десять минут. Солнце, наконец, начало понемногу клониться к горизонту, и нестерпимая дневная жара стала постепенно сдавать позиции. Данил решил сменить сначала северный пост, бойцам которого полдня пришлось просидеть в раскаленном кузове грузовика. Даже импровизированный навес не спасал от того раскаленного ада, что творился вокруг.
Сказать, что бойцы обрадовались смене, — значит ничего не сказать.
— Мы уж думали — до ночи тут останемся! — выбираясь из кузова, проворчал один из них. По блатному противогазу ПМК-3 — военному, с лупоглазыми стеклами — Данил узнал Славку Косого. — Думали — сваримся тут на хрен, как курята на сковороде.
— Под крышей-то, небось, легче приходится, — пробормотал другой. — Давай, Косой, шустрее! Пошли уже. В холодок, водицы попить, на бетонном полу развалиться… Рай!
— Меня ждите, — тормознул навостривших лыжи бойцов Данил. — Сейчас восточный дозор менять пойдем — с нами и дойдете.
Косой фыркнул:
— Ты че, Добрыня? Шутишь? Да тут до блокпоста сотни метров не будет. Мы чего — маленькие? Ты нас еще за ручку води…
— Да ладно, командир, чего ты… Пусть идут, — поддержал Славку Оглы. — Тут и правда идти-то…
Данил поглядел на Косого, собираясь сказать ему пару ласковых… и махнул рукой:
— Ладно, чешите!
Хотя и знал — не стоит дисциплину нарушать — однако ж и бойцов можно было понять. Им теперь быстрее бы в здание, под крышу, в холодок…
— За сектором наблюдать неотрывно. Увидите противника — сигнальте тут же. Очередь — и отходите. Нам лишние покойники без надобности, — провел он легкий инструктаж остающимся. — К полночи сменим. Иначе…
Выстрел! Данил, мгновенно поняв, что стреляли с севера, резко обернулся, выискивая глазами ушедшую пару… Недалеко прошли. Один из сменившихся дозорных бездыханным трупом валялся на земле, а второй, петляя, бежал к куче хлама, громоздившейся метрах в тридцати от него.
«Прикрыть!» — мелькнуло в голове.
Данил рванул дым из подсумка, поймал тесемку на защитной крышке, дернул, отбрасывая в сторону, — и тут ударила очередь. Бегущего бойца, почти достигшего спасительного убежища, бросило вперед, и он, влетев в кучу, так и остался лежать там нелепо раскорячившейся куклой.
— С промзоны! С промзоны идут!
Данил обернулся — шестерка бойцов мобильного резерва уже рассредоточилась за кузовом.
— Раз, два, три… семь… еще трое… — считал один из мужиков. Сбился, махнув рукой. — Там их человек двадцать!
— С моей стороны еще пятеро! За контейнером прячутся! — крикнул другой. Дернул затвор «калаша», досылая патрон. — На, получи!
Ударила очередь, другая. С той стороны тут же ответили, о металл кузова, визжа рикошетами, забарабанили пули. Сзади, из здания, застучал крупнокалиберный пулемет, к которому тут же присоединились автоматы. Данил выглянул из-за борта — бойцы противника, перемещаясь короткими рывками от укрытия до укрытия, приближались.
— Что делать будем, командир? — он повернул голову — один из бойцов смотрел на него, сквозь стекла видны были бешеные глаза. — Щас подойдут — размажут!
— Отходим, — ответил Данил, опять выглядывая из-за борта. Рядом тут же ударила пуля, запела, уходя в сторону. — Дымы бросаю — и ходу! Только растяжки у входа в подъезд не сорвите!
Дернул веревку, активируя гранату, бросил ее куда-то за кузов, в сторону противника. Тут же, не дожидаясь, пока она разгорится, выхватил вторую… Из здания, поняв его замысел, тут же отозвались трескотней очередей.
— Прикрывают! — заорал Данил. — Отходим!
Кинул второй дым — и рванул так, что только пятки засверкали. Сзади сразу же послышался топот — бойцы дернули за ним.
На то, чтобы преодолеть сто метров до блокпоста, им понадобилось секунд пятнадцать. Достижение, что и говорить, — попробуй-ка в ОЗКашных бахилах пробегись! Перепрыгивая нить растяжки, влетели в подъезд, дыша, как загнанные лоси. Данил тут же принялся считать, пропуская мимо себя бойцов. Раз, два, три… пять… А было шестеро!
— Шестой где?!
Выглянул наружу — и увидел лежащее метрах в двадцати тело. Затылок разворочен, на земле лужа расплывается… Заскрипел зубами — да что ж тут поделаешь? Война…
В косяк ударила пуля — он дернулся, укрываясь за стеной.
— Сюда, командир! Сюда давай! — заорали сзади.
Оглянулся — с площадки первого этажа из-за мешков с песком махали руками. Данил рванул по лестнице вверх, ласточкой нырнул за укрытие — как только винтовку не раздолбал.
За мешками, выставив в узкие щели амбразур стволы автоматов, сидели трое. Напряженные, шарят
