противогаз, второй похлопал старика по плечу и продолжил спускаться вниз.
— Товарищ старшина, — опомнился первый военный, — ведь гражданский на режимном объекте… Что будем делать?
— Нет больше режимных объектов, Егоров, — старшина, не оглядываясь, спускался по лестнице. — Теперь это наш новый дом. А мы — единственные выжившие здесь. Пусти его.
И Арси остался жить на складе. Позже он узнал, что город попал под ядерную бомбардировку, и выжить смогли только люди, по случайному стечению обстоятельств оказавшиеся в метро. Со временем старик завел привычку сидеть в перегоне между Таганской и Курской, куда выходила дверь склада, одаривая проходящих мимо людей, находящихся совсем уж в бедственном положении, едой и одеждой.
Именно там он и повстречал бывшего мужа своей дочери. Антон плелся среди понуро бредущей толпы людей, придерживая за руку девочку лет восьми-девяти.
— Антон Львович! — позвал Аристарх. — Антон!
Антон не сразу обратил внимание на сидящего у стены старика.
— Аристарх?! — Поморгав, спросил он. — Аристарх Семенович?!
Антон подвел девочку к старику.
— Папа, кто этот дядя? — пролепетала девочка. — Я его боюсь!
— Не бойся, милая, — Антон взял девочку на руки, — это твой дедушка, папа твоей мамы.
— Веры? — Не понимая, спросила та.
— Нет, дорогая, настоящей мамы, Гали…
Оказалось, что во время бомбардировки Антон с Наденькой возвращались с дачи и как раз находились в метро, что и спасло им жизнь. Что случилось с Верой, остается только догадываться. Она ждала дачников дома.
— Ты прости меня, Аристарх Семенович, — склонил голову Антон.
— За что это? — не понял Арси.
— Ну, что не смог тогда…
— Помоги мне подняться, — закашлялся Аристарх. — Мне надо кое-что тебе показать.
С помощью поддерживающего его Антона он, ковыляя и постоянно кашляя, доплелся до незаметного входа в хранилище.
— Хочу, чтобы у Наденьки было будущее, — прохрипел Арси. — Это мой подарок.
Старик отворил дверь и пригласил внутрь первых за все время сторонних посетителей.
А ночью он снова был на берегу моря и, овеваемый теплым ветерком, стоял в набегающих на берег волнах. Солнце, садящееся за горизонт и бросающее последние лучи на землю, светило старику прямо в лицо, мешая рассмотреть приближающиеся силуэты. Но он и так знал, кто это.
Первыми к Аристарху подбежали дети, запрыгали вокруг, щебеча:
— Папа! Папа! Мы скучали!
— Я тоже!
Подняв на руки Ванечку и обняв за плечи вставшую рядом Галку, он добавил:
— Очень скучал!
Подошла Люба, снова молодая и красивая. При взгляде на нее у Аристарха, как всегда, учащенно забилось сердце.
— Мы долго тебя ждали, — тихо сказала жена, обнимая его и детей. — Ты уже готов остаться с нами?
— Да! — твердо ответил Аристарх. — Теперь я готов!
Все так же, не разнимая рук, счастливая семья молча наблюдала за садящимся в море солнцем. На душе Аристарха было легко: рядом были самые дорогие для него люди, и он знал, что больше уже никогда с ними не расстанется.
Руслан Кляузов
МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ
Он огляделся вокруг и не увидел ничего другого, кроме себя самого.
Тогда он для начала воскликнул: «Я есть!»
Потом он испугался;
ибо страшно человеку, если он один.
Если движешься в том направлении,
в котором растет твой страх,
значит, ты на правильном пути.
Помедлив, Тихон нырнул в темную чащу леса.
Раздвигая густой колючий кустарник, прижимаясь к шершавым стволам деревьев, он мало-помалу начал продвигаться вперед. Вокруг царила мертвая тишина. Дремали не только леса и перелески, как могло показаться поначалу, но и небольшие речки с пресной водой, и покрытые снежными шапками скалистые горы, и пустоши, раскинувшиеся на десятки километров. Лишь легкая поземка, которую гнал по свежей корочке наста ветер, едва слышно шуршала где-то на периферии слуха.
Тихон спешно перебирал ногами, ружье за спиной моталось, больно ударяя прикладом о спину. Осилив еще с десяток шагов, старик оглянулся. Погони не наблюдалось, но одна мысль о ней гнала вперед. Гнев древних лесов был страшен, и он успел в этом убедиться. Раз Тихон уже встретился с хозяевами этих мест и о новой встрече не мечтал.
Вдали что-то зашуршало. Старик сорвал со спины ружье и повел стволом из стороны в сторону. Из зарослей сверкнула пара голодных глаз… Еще одна. Деревья расступились, выпуская коренных обитателей здешних мест.
Мускулистое тело, черная с проседью шерсть, выпяченная вперед широкая грудь, налитые кровью глаза, поджатые уши, маленький хвост… Оскалив зубы, выбравшиеся из лесной чащи волколаки стремительно приближались к старику. Тот, не дожидаясь атаки, выпалил из ружья. Отброшенный свинцовым потоком зверь жалобно заскулил и провалился в снег. Позади раздалось злобное рычание сразу нескольких хищников. И все же волколаки не спешили атаковать — выпустив вперед самого сильного и свирепого охотника, остальные наблюдали за дальнейшим со стороны, постепенно окружая жертву.
Вожак, легко перепрыгнув через поваленную сосну, вздыбил холку и наградил человека мощным ударом когтистой лапы. Тихон завопил и покатился с пригорка. Хищник не заставил себя долго ждать: стоило старику вновь показаться из снега, как волколак в несколько прыжков нагнал его и приготовился к новому удару. Но, кажется, судьба оказалась к Тихону более благосклонна, чем он предполагал: волколак, взвизгнув от неожиданности, вдруг глубоко провалился в снег. Схватившись за ружье, старик прицелился и нажал на спусковой крючок. Сухой щелчок. Еще один… Тихон, отчаянно ругаясь, безрезультатно пытался привести оружие в действие. Тем временем волколак, уже выбравшись из снега, встрепенулся и снова кинулся на жертву, сбивая ее с ног. Оба утонули в сугробе. Подминая под собой Тихона, волколак пытался достать до человека огромными острыми зубами и не менее внушительными по размеру когтями, но тот упорно сопротивлялся, распирая челюсти хищника стволом ружья. А потом по чаще разнесся грохот, заглушая собой все остальные звуки.
