Карп не ответил, только еще сильнее нахмурился, а потом повернулся к столпившимся возле выгоревшего строения людям и громко позвал:
— Катерина, подойди сюда!
На негнущихся ногах Катерина приблизилась к начальнику Заставы. Она давно поняла, что за свою чудовищную ошибку и трусость придется держать ответ, и вот, похоже, этот момент наступил. Катерина готова была во всем признаться, и если бы разговор происходил наедине, она так бы и сделала, но рядом с Карпом стояли Макс и дочь Седого Юля — свидетели ее позора, и она промолчала.
— Ключи от медпункта с собой? — строго спросил Карп.
Катерина покаянно кивнула и опустила глаза. Она уже знала, какой будет следующий вопрос. Но слова начальника Заставы удивили ее:
— Идем в лабораторию.
В лабораторию? Зачем? Ведь все произошло в процедурном!.. Катерина растерянно взглянула на начальника Заставы. Нет, это не случайная оговорка. Пожав плечами, она зашагала к медпункту. Карп и Юля с Максом двинулись следом.
Под лестницей, ведущей к входной двери, что-то лежало: вытянутый продолговатый мешок или еще что-то. Катерина подслеповато прищурилась, пытаясь разглядеть странный предмет. С ее прогрессирующей дальнозоркостью ей давно следовало носить очки, да где их взять?
— Макс, что это? — испуганно пискнула Юля.
— Не может быть! — голос зверобоя дрожал от напряжения.
Теперь и Катерина разглядела обутые в меховые унты ноги. То, что она в темноте приняла за мешок, оказалось телом лежащего на земле человека!
— Дядя Ваня! — тихо позвала Юлька.
Катерина тоже узнала Ванойту: рост, комплекция, да и такие унты на Заставе есть только у него. Но что случилось со стариком, и как он оказался под лестницей? Женщина хотела нагнуться к лежащему, но Карп резким окриком остановил ее:
— Стой на месте!
И прежде чем Катерина успела что-либо сообразить, просунул зажатый в руке факел между ступеней железной лестницы, осветив лежащую на земле голову старика.
За его спиной в ужасе ахнула Юлька, Макс рефлекторно прижал подругу к себе, даже закаленный и много повидавший Карп едва не выронил факел. А у самой Катерины желудок сжался от спазматических колик, едва не выдавив наружу остатки первого за год обильного ужина.
Голова Ванойты лежала в луже густой застывающей крови, которая при свете факела казалась пролитыми чернилами. Но если кровь можно было принять за чернила, то глубокий и длинный, от уха до уха, разрез на горле старика нельзя было спутать ни с чем.
Карп первым пришел в себя. Он положил факел на лестницу, чтобы пламя освещало голову убитого и страшную рану на его шее, и, повернувшись к Катерине, спросил:
— Можешь определить время смерти?
Вместо ответа Катя сделала глубокий вдох — желудок никак не хотел успокаиваться, потом присела на корточки и протянула к старику руку. Кожа на его щеке оказалась даже не холодной, а застывшей, словно обмороженной, края раны покрывал тонкий слой инея — это при горящем рядом факеле. Невероятно! Никогда прежде Катерина не видела ничего подобного. «А разложившийся за несколько часов до неузнаваемости труп Павла?» — тут же пришла на ум отрезвляющая мысль.
— Час или два назад, — наконец сказала она, хотя совсем не была в этом уверена.
— Два часа назад старик был еще жив. Значит, сразу после ужина, — задумчиво заметил Карп, потом повернулся к Максу с Юлей и добавил. — Останьтесь здесь. К телу никого не пускать. А мы осмотрим лабораторию.
Катерина изумлено уставилась на начальника Заставы. Несмотря на произошедшее убийство — уже второе за день! — Карп вел себя так, словно самым важным делом для него было убедиться в сохранности кустарного самогонного аппарата да дюжины бутылок первача, которые покойный Сергеич хранил в своей лаборатории.
Катерина с Карпом скрылись за дверью медпункта, и Юля наконец дала волю чувствам. Стоящие в глазах слезы покатились по щекам, и она ничего не могла с этим поделать. Ревела и всхлипывала, глядя на мертвого дядю Ваню, который за всю жизнь никому не сделал ничего плохого. Наоборот, все видели от него только хорошее. Кому он мог помешать? И каким нужно быть нелюдем, чтобы вот так хладнокровно зарезать безобидного старика?!
Юля обернулась к Максу, но он не заметил этого. Его глаза были совершенно пусты и неподвижны, словно это был и не Максим, а другой, незнакомый ей человек.
«Человек ли?!»
Девушка испуганно отшатнулась, но затем, устыдившись собственной робости, шагнула к Максиму и дернула его за руку:
— Макс!
Он вздрогнул — видно, наваждение отпустило, тряхнул головой и посмотрел на нее:
— Прости, я немного не в себе…
Юля облегченно выдохнула, но стоило ей взглянуть на распростертое на земле тело старого ненца, страх вернулся снова и еще сильнее сдавил сердце своими когтистыми лапами.
— Макс, что происходит? Смерть Пашки, пожар, эти… убийства. После того, как вы вернулись с охоты, все вокруг как будто обезумели.
— Не все, — проскрежетал зубами Максим и сжал кулаки. — Только один. И я его найду!
Юле вновь стало не по себе. Таким зверобоя она еще не видела. И хотя переполняющие его гнев и возмущение были понятны и абсолютно справедливы, Юля не хотела, чтобы ее добрый и ласковый Максим превратился в злобного, безжалостного палача.
К счастью, на крыльце вновь появились Карп и Катерина. Хотя начальник Заставы был все так же хмур и сосредоточен, Юля заметила на его лице удовлетворение, словно он нашел ответ на мучивший его вопрос. А вот Катя, наоборот, выглядела растерянной и обескураженной.
— Так и есть, поджигатель использовал бутылки с самогоном для поджога склада, — объявил Карп, спускаясь по лестнице. — Видимо, Ванойта заметил, как он выносит их, и тот убил старика.
— Поджигатель? — изумленно переспросила Юля. — Значит, склад загорелся не сам по себе?
— Вот именно! — подтвердил Карп, зачем-то оглянувшись на Катерину.
Переменившись в лице, та подалась назад и отчаянно замотала головой:
— Это не я! Да, у меня были ключи и от медпункта, и от лаборатории, где Сергеич хранил свой самогон, но я не поджигала склад! Зачем мне его поджигать? И старика я тоже не убивала!
— Это сделал охотник, — неожиданно сказал Макс. — Опытный охотник, возможно, даже зверобой. Тот, кто знает, как убивать, и уже не раз делал это. Чтобы перерезать гортань с одного удара, нужна изрядная сноровка и практика.
На уроках самозащиты Макс говорил то же самое. Тогда же он показал и несколько молниеносных ударов ножом, в том числе и такой, каким, по его словам, можно одним взмахом рассечь горло. Юля невольно сглотнула: интересно, он еще кому-нибудь демонстрировал свое умение?
Начальника Заставы тоже заинтересовали слова Максима, но он обратил внимание на другое:
— Зверобой, говоришь? Ну-ка идем со мной!
— А как же дядя Ваня?! — воскликнула Юля.
Карп печально вздохнул:
— Ему мы уже ничем не поможем, — и снова зашагал в сторону обгоревшего продсклада, откуда по- прежнему доносился шум и чьи-то возмущенные голоса.
Подойдя ближе, Юля увидела толпящихся возле склада людей, которые тесным кругом обступили лысого верзилу Генку по прозвищу Башка. Грубый и надменный Генка, свысока смотрящий на окружающих, сейчас имел жалкий и потрепанный вид. Одна скула у него была разбита в кровь, а перед ним нервно подпрыгивал на месте и размахивал кулаками Борис, и только присутствие Седого удерживало механика от
