межпланетную торговлю, сохраняя технологию на более высоком уровне, чем ванессианский.
Однажды, сорок с лишним лет назад, крейсер Лиги преследовал корабль Роберта Хорна с Новой Германии. Пытаясь сбить преследователей со следа, капитан применил старый, хорошо известный космолетчикам маневр: попытался спрятаться за ближайшей звездой. Корабль прошел так близко от Анторана, что Хорн услышал радиосигналы. Позже он вернулся для дополнительных исследований и обнаружил планеты.
— Да, он был вне закона, — с вызовом сказала девушка, — он возглавил Восстание Землевладельцев и действовал так успешно, что его противники не рискнули даровать ему амнистию.
Фолкейн краем уха слышал об этих событиях. Какой-то заговор среди аристократических семейств на Новой Германии — потомков первых поселенцев, ради сохранения власти, которую они теряли согласно новой конституции. Да и Лига оказалась вовлеченной: республиканское правительство предложило лучшие торговые концессии, нежели в свое время — Землевладельцы. Неудивительно, что девушка изо всех сил поливает Лигу грязью.
Он улыбнулся и вновь наполнил ее бокал.
— Мне близки ваши переживания. Знаете, я ведь с Гермеса. Аристократическое правление всегда представлялось мне наилучшей системой.
Ее глаза удивленно расширились.
— Так вы
— Младший сын, — снова скромно потупился Фолкейн. Он не стал уточнять, что был послан учиться на Землю как человек, сбившийся с пути, достойного аристократа. — Продолжайте, ваш рассказ так увлекателен.
— В состав системы Анторана входила планета, которую краоки изменили на свой лад, но которая, по сути, оказалась слишком удаленной, слишком темной и холодной, чтобы стоило тратить на нее время. Людям она подошла лучше. Это и есть мой мир, Ньюхейм.
Хм-м, подумал Фолкейн. В таком случае должна существовать, как минимум, еще одна планета, расположенная ближе к солнцу и более подходящая для краоков. Очень может быть, что и не одна. Столь внушительный Флот, какой, по утверждению Бельягора, тот видел, невозможно быстро построить, не располагая значительным количеством рабочей силы и ресурсов. Это, в свою очередь, предполагает наличие крупной звезды с широкой биотермальной зоной. Но это же невозможно! Представители Лиги посещали все звезды класса F в данном секторе; то же относится и к светилам класса G; среди них определенно нет такой системы, как…
— Мой отец тайно вернулся на Новую Германию, — продолжала Ютта Хорн. — Там, да и в других местах, он начал набор рекрутов. В обмен на их помощь он мог предложить им целый новый мир — Ньюхейм.
— Таким образом, инженеры с Новой Германии показали анторанитам, как строить гиперпространственные корабли, — продолжил за нее Фолкейн, — а инструктора с Новой Германии обучали экипажи космолетов; секретные агенты с Новой Германии разведывали, что происходит вне системы Анторана, ну и ну, вы не теряли времени даром.
Она кивнула. Два выпитых бокала сделали ее речь немного сбивчивой.
— Так оно и было. Все отошло на второй план перед подготовкой к кампании. Отдохнуть мы еще успеем. О, какое будущее нас ожидает!
— Но зачем ждать? — возразил Фолкейн. — Зачем бороться с Лигой? Мы не возражаем ни против строительства краоками космических кораблей за собственный счет, ни против каких-либо социальных преобразований на Ньюхейме.
— После того как Лига самым возмутительным образом раньше лезла в наши дела? — гневно воскликнула она.
— Да, согласен, мы вмешивались и будем вмешиваться, когда затронуты наши интересы. Но все же, Ютта, — он впервые назвал ее по имени, — Торгово-техническая Лига не государство, даже не правительственна не более чем взаимовыгодное объединение межзвездных торговцев, которые зачастую грызутся между собой сильнее, чем с посторонними.
— Власть — одна из основ торговли, — парировала девушка, демонстрируя достойное Клаузевица знание стратегии. — Когда мы и наши союзники прочно установим свое господство над этим районом, возможно, мы позволим вам снова вернуться сюда, но действовать вы будете уже по нашим правилам. В противном случае, если бы наши интересы разошлись, вы слишком легко навязали бы нам свою волю.
— Лига не согласится на такое безропотно, — предостерег ее Фолкейн.
— Думаю, Лиге лучше подчиниться, — отрезала Ютта Хорн. — Мы уже находимся здесь, в этом регионе; мы контролируем все внутренние торговые маршруты. Мы можем нанести удар из космоса, где захотим. А кораблям Лиги придется преодолевать многие парсеки. Они найдут свои базы разрушенными. И они не будут знать, где находится наша родная планета!
Фолкейн поспешно отступил. Совсем ни к чему давать Ютте укрепиться в таком настроении.
— Конечно, вы обладаете огромным преимуществом. Лига может собрать силы, на порядок превосходящие ваши, — естественно, вы это понимаете, — но, вполне возможно, она решит, что победа над вами обойдется слишком дорого и не окупится возможным выигрышем от нее.
— Мой отец предсказал это перед смертью. Торговцев, которые не интересуются ничем, кроме собственной выгоды, легко припугнуть. Благороднорожденные — другое дело. Их цель — идеал, а не экономическое преуспеяние.
— О нет, Ютта. Я не могу полностью согласиться с вами. Не забывайте, я одновременно торговец и потомок знатного рода. Психология этих двух классов не так уж различна. Лорд должен быть политиком, со всеми вытекающими отсюда последствиями, иначе он никуда не годится как правитель. А торговец неизбежно оказывается идеалистом.
— Что? — она изумленно моргнула. — Как?
— Ну, не думаете же вы, что мы работаем исключительно ради денег? Если бы дело было только в них, мы сидели бы дома, там уютно и безопасно. Так нет же, нас влекут приключения, новые горизонты, подчинение неживой природы напору жизни — покорение целой Вселенной, самого достойного противника из всех.
Ее брови оставались сдвинутыми, но выражение лица смягчилось.
— Я не вполне понимаю.
— Давайте я приведу вам несколько примеров…
4
Обед был накрыт в беседке на крыше, откуда открывался великолепный вид. К ночи Ванесса расцвела. Взошли две луны, маленькие, быстро бегущие по небу, и превратили окрестности в фантастический мир неясных серебряных колеблющихся теней. Слабо мерцало озеро; выступы скал были похожи на огромные цветы. Небо над головой было усыпано звездами; голубое сияние беты Центавра — алмаза, венчающего королевскую корону, — соперничало с лунами.
Свет, льющийся с панелей, ласкал смуглые щеки Ютты; Седьмая симфония Бетховена мягко струилась из приемника; пузырьки танцевали в бокалах с шампанским. Обед шел своим чередом: от закусок и консоме к рыбе, ростбифу, салату, птифурам и, наконец, к сырам. Фолкейн не забывал и про винные бутылки. Не то чтобы кто-нибудь из них был пьян — Ютта, увы, была начеку, но оба они чувствовали себя
