— Хорошо, пусть будет, как вы просите. Но если вам не удастся…
— Вы отправляетесь в кругосветное путешествие.
— Пойдемте, друг мой, — обратился к Эктору Поль. — Бывают моменты, когда Сидализа — что гранит. У неё свои тайны. Благоразумнее в них не проникать.
— Болтун, — Сидализа легонько шлепнула Поля по щеке. Поль стремглав поймал её ручку и поцеловал.
После их ухода Сидализа вызвала горничную и вручила ей записку:
— Отнеси сейчас же мсье д'Аржансону.
ГЛАВА 33. ЗАКУЛИСНАЯ ПОЛИТИКА
Вечером Сидализа отправилась в фиакре в сторону Гранж-Бательер.
Это место от Монмартра до Гайонской заставы было занято зеленщиками и дачками, где отдыхали по ночам важные вельможи после трудных дел и празднеств. Бесшумные двери этих сельских будуаров таинственно открывались и закрывались, когда к ним подъезжали кареты и оттуда появлялись и исчезали в проемах дверей закутанные в плащ фигуры. Затем в окнах появлялись улыбающиеся видения — лица какой-нибудь Хлои и её победителя Дафниса, после чего задергивались шелковые занавески. Часто оттуда раздавался нежный смех и звон хрусталя. И если в это время мимо проходила какая-то местная парочка, она останавливалась, слушая эти веселящие звуки, и юноша наклонялся к своей возлюбленной, ласково обнимал гибкий стан и сливался с ней в нежном поцелуе.
Сидализа подъехала к маленькому павильону в итальянском стиле, выпрыгнула из фиакра прямо к двери, где её встретил маленький негритенок. Пройдя насквозь, она вышла через заднюю дверь в сад со скульптурами. Там, прогулявшись, вздохнула и присела на скамейку у статуи Гебы.
Что же было причиной её вздоха? Если бы Полю сказали, что она может вздыхать, он весело посмеялся бы. Ибо ей случалось иногда задумываться, но вздыхать — никогда.
Посидев некоторое время, она наконец произнесла, покачав головой:
— Бедный граф!
Затем добавила, но уже громче:
— Ну, не совсем бедный. Он же ни о чем не подозревает. А неизвестное для нас не существует. Фуркево ничего не узнает. Он и мне ничего не говорит. И что была бы за жизнь без тайн? Как женщина без корсета! После далекого путешествия домой возвращаются с огромным удовольствием, а родным пенатам молятся с ещё большим усердием.
Тут послышался скрип шагов по песку. Актриса обернулась и увидела стоящего возле статуи Гебы мужчину, который ей кланялся.
— Две сестры вместе, — произнес он, — богиня и вы. Но я не знаю, в какой из них больше чувства.
— Вы говорите банальности, — ответила она, протягивая руку для поцелуя, — и я предупреждаю, что это — напрасный труд. Так что избавьте себя от нужды соединять ваши слова подобно букету.
Мсье Вуайе-д'Аржансон — это был он — улыбнулся.
— Вы назначаете мне свидание после стольких дней разлуки, — сказал он, — и так меня принимаете. А я связывал этот визит со вспышкой почти нежных чувств.
— Вам следует его связать с моим дурным расположением духа.
— Весьма неприятный гость, но я и ему благодарен.
— Не следует благодарить заранее.
— Но я рискну это сделать.
— А я рассержусь.
— Боже, вы хотите со мной поссориться?
— Разве не заметно?
— Вы заставляете меня думать, что чувствуете себя слишком виноватой.
— Ну вот, после банальных любезностей — насмешка. Вы вторично ошибаетесь, граф.
— Уж не причина ли вашего настроения — отсутствие с вами мсье Шавайе?
— Что, вы знаете и о нем?
— Я все знаю.
— Разумеется, это же ваша должность.
— А я её добросовестный исполнитель.
— Мсье Шавайе — мой друг.
— При моей памяти забыть такое невозможно.
— Что же, я вам это часто говорила?
— Ровно столько раз, сколько мы с вами встречались. Считайте.
— Это слишком утомительно.
— Для вас, жестокой, но не для меня.
