отчаянные мольбы и угрозы, запустил свои руки ей под юбки. При этом обнаженная правая нога Бланки оказалась меж ног у Филиппа, и скорее машинально, чем осознанно, она пнула коленом ему в пах.
Удар вышел не очень сильным, но вполне достаточным, чтобы Филипп, взвыв от боли, сложился пополам и бухнулся с дивана на пол. Бланка приняла сидячее положение, одернула платье и прикрыла обнаженную грудь.
- Коломба! - громко позвала она.
Тотчас в комнату вбежала молоденькая горничная. Она плотно сжимала свои тонкие губы, ее смуглое лицо искажала гримаса едва сдерживаемого смеха, а большие черные глаза лучились весельем. Она явно была в курсе всего происходящего.
- Коломба, золотко, - сказала ей Бланка. - Господин принц собирается уходить. Проводи его, чтобы не заблудился.
Тем временем Филипп поднялся на ноги, но полностью выпрямиться еще не мог. На лице его отражалась адская смесь чувств - боли, досады, растерянности и недоумения. Горничная прыснула смехом и с издевкой заметила:
- Мне сдается, монсиньор, вам срочно надобно кой-куды сходить.
- Да иди ты туды!.. - простонал он и пулей вылетел из покоев Бланки.
'Этот Монтини - нахал, каких еще свет не видел, - раздраженно думал Филипп, несясь по темному коридору. - Когда-нибудь он доиграется, что я его порешу. И очень скоро...'
В ту ночь Бланка легла спать, отказавшись от приготовленной ей теплой купели. Обычно она мылась дважды - утром и вечером - и такое вопиющее отступление от правил попыталась оправдать перед собой тем, что якобы очень устала за день, а недавние переживания и вовсе лишили ее последних сил. В действительности же ей хотелось подольше сохранить на своем теле невидимые следы поцелуев и ласк Филиппа...
4. ФИЛИПП СТАНОВИТСЯ ДОЛЖНИКОМ,
А ЭРНАН МЕЖДУ ТЕМ ПЬЯНСТВУЕТ
Когда Филипп вернулся в банкетный зал, там еще оставалось человек двадцать пирующих. Молодые люди разделились на две почти равные группы, одной из которых, чисто мужской, заправлял Эрнан де Шатофьер. Хорошо зная привычки своего друга, Филипп догадался, что он устроил поединок выпивох и уже успел опоить всех своих соперников до зеленых чертиков, и их безоговорочная капитуляция была лишь вопросом времени.
Душой второй компании была Маргарита. Она безжалостно измывалась над Тибальдом Шампанским и графом Оской и натравливала их друг на друга, проявляя при том незаурядное остроумие, утонченное коварство и почти полнейшее бессердечие, а несколько ее кузин и кузенов искренне забавлялись этим представлением.
Появление Филиппа присутствующие восприняли с неподдельным изумлением. На мгновение в зале воцарилась напряженная тишина; двадцать пар осовелых глаз с немым вопросом уставились на него.
- Вот как! - озадаченно произнес Фернандо Уэльва. - Вы уже кончили?
Сказанная им пошлость была весьма характерна для его отношений с Бланкой, которую он ненавидел так же люто, как нежно любил ее Альфонсо, а она, в свою очередь, отвечала обоим братьям взаимностью, любя старшего и презирая младшего. В этой семейной вражде Филипп всякий раз принимал сторону Бланки, чем снискал себе глубокую ненависть Фернандо, и тот никогда не упускал случая уязвить его какой-нибудь едкой остротой - что, впрочем, в равной степени относилось и к Филиппу.
Грубая шутка Фернандо, видимо, пришлась по вкусу большинству пирующих, и зал просто таки сотрясся от гомерического хохота, в котором особо выделялся сочный баритон Шатофьера и густой бас Пуатье. Филипп подошел ближе к компании Маргариты и устремил на кастильского принца пронзительный взгляд.
- Каждый думает в меру своей распущенности, кузен Уэльва, - ответил он, когда смех немного поутих. - Что же касается меня, то я лишь проводил кузину Бланку до ее покоев.
- Однако долго вы ее провожали, - не унимался Фернандо. - Больше часа... Ага! Понятненько! Все в порядке, господа. Моя сестра, оказывается, поселилась где-то по соседству, и кузену Аквитанскому пришлось отвозить ее.
- А к вашему сведению, - вставила словечко Маргарита, - ближайшее людское поселение, мужской монастырь августинцев, находится в двух милях отсюда, так что нашему дорогому кузену пришлось здорово попотеть, чтобы уложиться в один час... Вы, случаем, лошадь не загнали, кузен?
Присутствующие так и покатились со смеху. Филипп не на шутку разозлился, но никакой достойной отповеди насмешникам, кроме грязных ругательств, не приходило в его затуманенную хмелем голову.
- А ему это не впервой, - заметил Фернандо. - В бытность свою в Толедо он имел обыкновение назначать по нескольку свиданий в одну ночь.
- Ну и как? - вяло поинтересовался Педро Арагонский. - Успевал?
- Ясное дело, успевал. Он же вездесущ и неутомим.
- Какое счастье, что я оставил свою сестру в Шалоне, - с серьезной миной констатировал Тибальд Шампанский. - Так я чувствую себя более или менее спокойно. Хотя, надо признаться, если я подолгу не вижу кузена Аквитанского, меня начинает мучить дурные предчувствия.
Опять хохот.
- Надеюсь, - отозвалась Маргарита, - с кузиной Бланкой по дороге ничего не случилось?
- А что с ней могло случиться? - с циничной ухмылкой произнес Филипп, наконец совладав с собой. - Кто-кто, но вы, Маргарита, должны знать, что ничего особенного. С вами же было все в полном порядке, не так ли? Вы даже не забеременели, насколько мне известно.
Смешки в зале мигом умолкли. От неожиданности Маргарита остолбенела. Королева Констанца Орсини, Жоанна Наваррская, Изабелла и Мария Арагонские стыдливо опустили глаза, а Тибальд Шампанский и Педро Оска вскочили со своих мест и, сжав кулаки, медленно двинулись к Филиппу. Эта медлительность придавала их угрозе некую зловещую внушительность. Филипп ожидал их приближения с олимпийским спокойствием. Синева его глаз, обычно чистая и глубокая, как весеннее небо над Пиренеями, поблекла и стала напоминать скованное льдом зимнее озеро.
Эрнан тоже встал.
- Сейчас будет драчка! - громко сообщил он. - Двое на одного. Ну, ничего, невелика беда. Держитесь, государь, я иду на подмогу. Вместе мы их так отделаем... - И он ринулся к Филиппу.
Первой опомнилась Изабелла Арагонская. Она торопливо поднялась с кресла, быстрым шагом опередила Тибальда и Педро Оску и стала между ними и Филиппом.
- Умерьте свой пыл, господа! - чеканя каждое слово, произнесла она, обращаясь к атакующим. - Ваше искреннее негодование направлено явно не по адресу. Вам следовало бы несколько раньше выказать свое рыцарство - когда дон Фернандо и Маргарита оскорбляли отсутствующую здесь Бланку. Кузина Наваррская сама напросилась на неприятности, и нечего тут винить дона Филиппа. В конце концов, это его личное дело, где он был и с кем он был. А вы, дон Фернандо... Я, право, не понимаю вас. Хотите вы того или нет, но Бланка ваша родная сестра, и как бы вы к ней не относились, она таковой остается. Своими пошлыми остротами в ее адрес вы прежде всего оскорбляете всю свою семью, а значит, и самого себя. Мне стыдно, что у моей сестры такой муж.
Маргарита и Фернандо смутились под осуждающими взглядами прочих дам и господ, которые, вдруг почувствовав себя неловко, поспешили переложить на них всю вину, хоть и сами были не без греха.
Филипп невольно залюбовался Изабеллой.
'Ах, какая она красавица! - с умилением подумал он и тут же удрученно добавил: - А досталась такому увальню...'
- Дон Педро, - снова заговорила Изабелла, властно глядя на графа Оску. - Я старшая дочь вашего короля. - Затем она перевела свой взгляд на графа Шампанского: - Я ваша наследная принцесса, дон Тибальд. И я приказываю вам обоим вернуться на свои места. - Она топнула ножкой. - Ну!
Тибальд Шампанский и Педро Оска неохотно повиновались, всем своим видом показывая, что поступают так против своей воли и только из уважения к женщине и принцессе.
Эрнан де Шатофьер тоже уселся и хлопнул по плечу сидевшего рядом виконта Иверо.
- Аларм отменяется, приятель. Продолжим-ка наше состязание.
Порядком кося глазами, Рикард внимательно посмотрел на Эрнана и в растерянности захлопал ресницами, по-видимому, не соображая, о чем идет речь, но потом все же неуверенно кивнул.
