машинки, треск которой доносился сюда. Я снова сел и стал изучать свой большой палец.
– Револьвер они бросили? – спросил я.
– Не знаю. Может быть, он остался там. Я не стала смотреть.
– Слишком уж легко вы отделались. Может, это был вовсе не Каналес. Лу с вами часто откровенничал?
Она молча покачала головой. Теперь глаза у нее стали серо-голубыми и задумчивыми, отсутствующее выражение исчезло.
– Ладно, и что, по-вашему, я должен предпринять? Она слегка прищурилась, потом медленно подвинула толстый конверт через стол.
– Я не маленькая и понимаю, что попала в переделку. Но сдаваться не хочу. Половина этих денег моя, и я хочу аккуратно смыться вместе с ними.
Ровно с половиной. Если бы я ночью позвонила в полицию, может, и нашелся бы способ выпутаться... Если будете играть на моей стороне, половина денег ваша – Лу был бы не против, чтобы его доля досталась вам.
– Для частного сыщика это большие деньги, мисс Гленн, – я устало улыбнулся. – Зря, конечно, вы не позвонили в полицию. Можно было придумать, что сказать... Съезжу-ка я, пожалуй, к вам и погляжу.
Она быстро подалась вперед и спросила:
– А деньги можно вам оставить? Не побоитесь?
– Конечно, можно. Сейчас сбегаю вниз, положу их в сейф. Один из ключей будет у вас, а о дележке поговорим после. Хорошо бы, чтобы Каналес узнал, что ему надо со мной повидаться, а вам лучше пересидеть в одной маленькой гостинице, где у меня есть друг, пока я не разнюхаю, как и что.
Она кивнула. Я надел шляпу и спрятал конверт за брючный ремень. Сказав ей на всякий случай, что в верхнем левом ящике стола лежит револьвер, я ушел.
Вернувшись, я застал ее в той же позе. Но, оказывается, она уже позвонила в заведение Каналеса и попросила передать ему что нужно.
Довольно извилистой дорогой мы отправились в гостиницу «Лотарингия», что на углу Брэнт-стрит и авеню Эс. Насколько я мог судить, за нами не следили.
Джиму Долану, дневному дежурному «Лотарингии», я пожал руку, припрятав в ладони сложенную двадцатку. Он сунул руку в карман и заверил, что с удовольствием последит, чтобы мисс Томпсон никто не беспокоил. Я ушел.
Дневные газеты о Лу Харджере из «Хобарт Армз» ничего же сообщали.
Глава 6
«Хобарт Армз» оказался обычным многоквартирным домом в квартале, застроенном такими же шестиэтажными Домами с темно-желтыми фасадами. Обе стороны улицы были сплошь заставлены припаркованными машинами. Я медленно ехал мимо них и осматривался. Не было заметно ни малейших признаков какого-либо серьезного происшествия. Было тихо и солнечно.
Я свернул в проулок. По обе стороны тянулся высокий дощатый забор, за которым располагались ветхие гаражи. Я остановился у одного из них с надписью «сдается» и между двух мусорных баков прошел в бетонированный двор «Хобарт Армз». Какой-то человек укладывал в багажник машины клюшки для гольфа. В вестибюле филиппинец таскал по ковру пылесос, а смуглая еврейка у коммутатора что-то деловито записывала.
Поднявшись на лифте, я прокрался по коридору к последней двери на левой стороне. Постучал, подождал ответа, снова постучал и отпер дверь ключом мисс Гленн.
Трупа на полу не было.
Я посмотрелся в зеркало над кроватью, подошел к окну и выглянул наружу.
Под окном шел карниз, ведущий к пожарной лестнице. По нему вполне мог бы пройти и слепой, однако никаких следов на покрывавшей карниз пыли я не обнаружил.
На кухне и в маленькой столовой тоже не было ничего подозрительного. В углу спальни, вокруг мусорной корзины валялось много хлама, в сломанной гребенке на туалете торчало несколько рыжих волосков, в стенных шкафах я нашел несколько бутылок из-под джина – вот и все. Я вернулся в гостиную, заглянул за кровать, постоял в раздумье и покинул квартиру.
Филипинец в вестибюле продвинулся со своим пылесосом метра на три. Я облокотился на стойку возле коммутатора.
– Мисс Гленн?
– Пятьсот двадцать четвертая, – ответила смуглая еврейка – и сделала пометку на квитанции из прачечной.
– Ее нет дома. Давно она ушла? Она взглянула на меня.
– Я не заметила. Что у вас – счет?
Объяснив, что я просто приятель, и поблагодарив ее, я вышел. Выходит, в квартире мисс Гленн никаких волнующих событий не произошло. Я вернулся к машине. Я и раньше не верил рассказу рыжей мисс Гленн.
Я пересек Кордова-стрит, проехал квартал и остановился у неприметной аптеки, которая словно дремала за двумя огромными деревьями и пыльной, захламленной витриной. В углу аптеки стояла телефонная будка. Ко мне зашаркал задумчивый старик аптекарь, но увидев, что мне нужен только телефон, сдвинул очки в стальной оправе на кончик носа и снова уселся с газетой.
Опустив пять центов, я набрал номер. Женский голос ответил:
«Телеграмма» слушает'. Я попросил Бэллина.
Узнав меня, Бэллин откашлялся и отчетливо произнес, явно стараясь говорить в самую трубку:
– У меня есть для тебя новости, но плохие. Чертовски сожалею. Твой друг Харджер в морге. Нам сообщили десять минут назад.
Я прислонился к стене будки.
– Что еще сообщили?
– Патрульные полицейские подобрали его в Уэст-Симарроне, в каком-то дворе. Пристрелен, прямо в сердце... Это случилось ночью, но опознали его почему-то только что.
– В Уэст-Симарроне? – переспросил я. Что ж, ясно. Я к тебе заеду.
Поблагодарив Бэллина, я повесил трубку и постоял, глядя сквозь стекло на пожилого седого человека, который вошел в аптеку и копался в журналах на полке.
Потом я опустил еще монету и, набрав «Лотарингию», попросил дежурного клерка.
– Пусть твоя девочка соединит меня с рыженькой, Джим.
В ожидании я вынул сигарету, прикурил, выпустил дым. Дым распластался по стеклу кабины и повис в неподвижном воздухе. Потом в трубке щелкнуло, раздался голос телефонистки:
– Извините, абонент не отвечает.
– Тогда дайте мне Джима, – попросил я. Когда он подошел, я сказал:
– У тебя не найдется времени сбегать наверх и узнать, почему она не подходит?
Может, просто побаивается.
– Ради бога. Сейчас сбегаю со своим ключом.
Я весь обливался потом. Положил трубку на полочку и распахнул дверь.
Седой человек быстро взглянул на меня поверх своих журналов, потом нахмурился и посмотрел на часы. Из будки струился дым. Через минуту я прикрыл ногой дверь и снова взял трубку.
Издалека донесся голос Джима:
– Ее нет. Может, пошла прогуляться.
– Так-так... Или ее повезли прокатиться.
Я повесил трубку и выбрался из будки. Седой швырнул журнал на полку с такой силой, что тот упал на пол. Когда я проходил мимо, незнакомец нагнулся за ним. А когда выпрямился, то оказался вплотную
