– Это тоже мне пригодится. Моя малышка любит прополоскать горло, ох, любит. То, что осталось в штанах, – твое.
Энглих прыгнул в сторону. Лицо негра исказилось от злости. Он схватился за револьвер обеими руками, при этом выпустил бутылку, и она упала ему на ногу. Он взвыл, дернулся и попал ногой в дыру в ковре.
Полицейский взмахнул мокрым полотенцем, целясь в глаза негру.
Жаворонок крутнулся на месте и вскрикнул от боли. Энглих схватил его за запястье и выкрутил руку с револьвером. Левая рука полицейского опустилась вниз и перехватила ладонь Жаворонка с кольтом. Ствол револьвера прикоснулся к боку негра.
Предательский удар коленом пришелся сыщику в живот. Его едва не вырвало. Он инстинктивно сжал руку негра с револьвером.
Фиолетовый костюм заглушил звук выстрела. У Жаворонка глаза полезли из орбит, рот бессильно раскрылся.
Энглих уложил его на пол. Тяжело дыша, он стоял некоторое время, наклонившись, с посеревшим лицом. Потом нашел на полу бутылку и влил в себя изрядную порцию виски.
Нездоровый цвет сошел с его лица. Дыхание стало нормальным. Полицейский тыльной стороной ладони вытер пот со лба, потом наклонился, пощупал пульс. Жаворонок был мертв. Энглих вынул у него из руки револьвер, подошел к дверям и выглянул в коридор. Пусто. В замке снаружи торчал универсальный ключ. Полицейский вынул его и закрыл дверь изнутри.
Он надел белье, носки и ботинки, потом поношенный костюм из поплина, завязал галстук. Из кармана убитого вытащил пачку банкнот. Бросил одежду в дешевый чемодан и поставил около двери.
Засунул карандашом кусок простыни в ствол своего кольта и протер его, заменил стреляный патрон новым, поднял пустую гильзу, бросил ее в унитаз и спустил воду.
Закрыл комнату и спустился по лестнице в холл.
Лысый портье посмотрел на него и опустил глаза. Лицо у него потемнело. Пит Энглих облокотился на барьер, раскрыл ладонь, и два ключа со звоном упали на доску. При виде их портье вздрогнул.
– Не слышал ли ты чего-нибудь странного? – медленно спросил Энглих.
Лысый потряс головой, сглотнул слюну.
– А что, сегодня играют где-нибудь в другом месте? – сказал полицейский.
Портье с трудом пошевелил головой, покрутил шеей в ставшем тесном воротничке.
– Жаль, что нет игры. А под каким именем я вчера здесь зарегистрировался?
– Вы вообще не регистрировались, – шепотом возразил лысый.
– А может быть, меня вообще здесь не было? – тихо спросил полицейский.
– В глаза вас не видел.
– И сейчас не видишь. И никогда не увидишь... во всяком случае не узнаешь. Не так ли, Док? Лысый кивнул, пытаясь улыбнуться. Пит Энглих вынул из бумажника трешку.
– Я не из тех, кто уезжают, не заплатив, – спокойно сказал он. – Кажется, парень, которому ты дал ключ, слишком крепко спит... – Он замолк и жестко посмотрел на портье, потом задумчиво добавил: – Правда, возможно, у него есть друзья, которые хотели бы его забрать.
На губах лысого появились пузырьки слюны.
– Он... он не...
– Конечно. А ты чего ждал? – бросил Энглих и вышел.
Посмотрев в сторону сверкающих огней Центральной Авеню, он пошел в обратную сторону, прошел несколько деревянных домов и подошел к Нун-Стрит.
По дороге он встретил лишь темнокожую девушку в зеленой шляпке, тонких чулках и на десятисантиметровых шпильках. Она стояла под пыльной пальмой, курила и поглядывала в сторону «Сюрприза».
2
Закусочная располагалась в старом вагоне-ресторане без колес, стоящем между механической мастерской и домом, где сдавались комнаты в наем. Название ее «Белла Донна» было написано на всех стенах выцветшими золотистыми буквами. Пит Энглих поднялся по двум железным ступенькам прямо в облако дыма от подгоревшего жира.
Толстый черный повар 8 белом халате стоял спиной к нему. На противоположной стороне вагона у стойки сидела белая девушка в дешевой бархатной шляпке и поношенной кофточке. Она пила кофе, задумчиво облокотившись на руку. Больше никого не было.
Энглих поставил чемоданчик на пол и сел у самого входа.
– Привет, Монси!
Лоснящееся черное лицо над белым халатом повернулось к нему. Негр широко улыбнулся.
– Что слышно? Съешь чего-нибудь?
– Яичницу из двух яиц, кофе, гренки.
– И это еда для мужика? – запротестовал Монси.
– Похмелье, – коротко объяснил Энглих.
Сидящая у стойки девушка бросила на него взгляд, потом посмотрела на будильник, затем на свои ручные часы и снова уткнулась в чашку.
Повар разбил два яйца над сковородкой и размешал их, добавив молока. Потом спросил:
– Клин клином?
Пит Энглих покачал головой:
– Я за рулем, Монси.
Повар ухмыльнулся от уха до уха, вытащил из-под стойки бутылку, налил в стакан солидную порцию и поставил перед Энглихом, который схватил стакан и залпом опустошил его, сказав:
– Кажется, за руль придется сесть в следующий раз.
Девушка встала, подошла к повару и положила на стойку десять центов. Повар открыл кассу и выдал ей пять центов сдачи. Энглих равнодушно посмотрел на нее. Глаза у нее были невинные, каштановые волосы волной падали на плечи. На месте выщипанных бровей были нарисованы две дуги, что придавало ей несколько удивленный вид.
– Вы случайно не потерялись? – спросил ее Пит мягко своим хриплым голосом.
Девушка в этот момент открыла сумочку, чтобы положить туда мелочь. Услышав Пита, она вздрогнула и выронила сумочку, рассыпав содержимое по полу.
Пит наклонился и стал собирать вещи: дешевая пудреница, сигареты, фирменные спички с золотой надписью на фиолетовом фоне: «Клуб Югернаут», два цветных носовых платка, смятая долларовая бумажка и несколько монет.
Он закрыл сумочку и подал ее девушке.
– Прошу прощения, – сказал он. – Я испугал вас. Она со свистом вздохнула, вырвала у него из рук сумочку и исчезла.
Повар проводил ее взглядом.
– Что-то не смотрится здесь эта куколка, – сказал он медленно.
Он положил яичницу и гренки на тарелку, налил кофе в чашку и поставил все перед Энглихом.
Полицейский взял гренку и продолжил его мысль:
– Мало того, что одна, так еще спички из «Югернаута». Это ведь кабак Вальтца Элегантного. Сам знаешь, что бывает с девушками, которые попадают ему в руки.
Повар достал бутылку, налил себе рюмку, долил виски водой и спрятал обратно. Выпив, он сказал:
– Я никогда не забавлялся игрой в гангстеров и сейчас нет такого желания, но такие белые, как он, всем здесь осточертели. В конце концов кто-нибудь его кокнет.
Пит Энглих пнул ногой чемоданчик, сказал:
