— Успокойтесь! — выкрикнул Дор. — Я человек, а это мой друг. Мы не собираемся причинять вам зло.
— Ой, как хорошо! — обрадовались нимфы. — Кто дружит с людьми, тот и нам друг. — Нимфы захлопали в ладоши и станцевали, соблазнительно покачивая телами, еще один танец, на сей раз радостный.
Пока все шло прекрасно.
— Меня зовут Дор. А моего друга — Прыгун. Хотите увидеть, как он прыгает?
— Хотим! — дружно крикнули нимфы.
И Прыгун подпрыгнул. Нимфы так и ахнули. Но они не знали, что на пятнадцать шагов вверх паук Прыгун подпрыгивает, когда устает и теряет силы. На всякий случай Прыгун решил не показывать, на что он действительно способен. Дор медленно понимал, как мыслят взрослые. Они мыслят более сложно, чем дети. Получился небольшой спектакль. И все же здорово он придумал: показать нимфам, как паук умеет прыгать. Нимфы получили удовольствие и заодно поняли, что Прыгуна вовсе не стоит бояться.
— Я из рода наяд, — прожурчала из озера одна нимфа. Она была очень милая. Волосы ее напоминали чистые морские водоросли, грудь волновалась. — Иди ко мне, поплаваем! — позвала она.
— Поплавать... — Дор не знал, как быть. Нимфы хоть и не пусты, как лесная красавица, но все же отличаются от настоящих женщин.
— Я зову Прыгуна, — залилась смехом нимфа.
— Прыгуну больше нравится бегать, — прострекотал паук, осторожно спустился на воду и заскользил по поверхности озера.
Нимфы от всей души захлопали в ладоши, попрыгали в озеро и поплыли вслед за пауком. Если уж они кому-то верили, то верили до конца.
— Я из рода дриад, — прошелестела другая нимфа, на этот раз с дерева. Волосы у нее были зеленые, как листва, ногти коричневые, как охра, но тело обнаженное и пышное, как и у первой нимфы — обитательницы вод. — Иди ко мне, покачаемся на ветвях! — позвала дриада.
Дор еще не знал, как относиться к таким предложениям, но почему-то опять вспомнил лесную красавицу.
— Ты зовешь меня?
— Я зову Прыгуна...
Но паук уже мчался к дереву. По воде он бегал отлично, но на деревья взбирался в два раза лучше. Через минуту другие дриады карабкались следом. И пошла потеха — раскачивались на паутинках, прикрепленных к ветвям, болтали ногами, радостно кричали.
Всеми покинутый, Дор в печали пошел дальше. Хорошо, конечно, что его друга так полюбили, но все же...
— Я из рода ореад, — раздался вдруг голос с горного уступа. — Иди ко мне, побегаем по горам!
— Прыгун занят, — ответил Дор.
— Жаль, — разочарованно произнесла нимфа, живущая среди скал.
И тут ему на пути повстречался какой-то фавн.
— Вижу, девушки не хотят с тобой дружить, — сказал он. — Может, присоединишься к нам?
— У меня дело: надо отыскать путь для армии, — коротко ответил Дор.
— Для армии? С армиями нам не по пути! — А с кем вам по пути? Чем вы занимаетесь?
— Танцуем, играем на дудочках, бегаем за нимфами, пьем, едим и веселимся... Я сам из рода горное. Мы живем в горах. Но ты мог бы подружиться с прелесниками, они живут на деревьях. Или с нью- фавнлендами, живущими в озере. Между нами нет больших отличий.
Дор не стал спорить.
— Я не хочу к вам присоединяться, — сказал он. — Мое дело — идти дальше.
— И все же побудь на нашем празднике, — настаивал фавн. — Может, когда увидишь, как мы веселимся, передумаешь уходить.
Дор снова хотел отказаться, но увидел, что день клонится к закату. Лучше уж провести ночь здесь, чем в какой-нибудь полной опасностей чаще. К тому же нравы нимф и фавнов всегда, интересовали его. В будущем, из которого пришел Дор, разнообразнейшие нимфы, нимфы на все случаи жизни, встречались по всему Ксанфу. А вот фавны стали редкостью. Почему? Может быть, разгадка здесь, в прошлом?
— Ладно, я остаюсь, — согласился Дор. — Пройду еще немного, проверю дорогу и приду на ваш праздник.
Дор любил праздники, любил ходить в гости, но ему не часто выпадало это удовольствие. Он имел привычку заводить разговоры со стенами, с мебелью, а хозяевам это почему-то не нравилось. Наверное потому, что мебель иногда хранит тайны, которые пытаются скрыть под внешними приличиями. Ну и очень плохо, потому что тайная бесцеремонность куда интереснее. Вот такие они, взрослые, — стоит им объединиться в небольшую компанию, и они начинают вытворять Бог знает что. А когда компания состоит из одного мужчины и одной женщины, тут и вовсе ничего не поймешь. Если их занятия хороши и полезны, то почему они прячутся от всех? Дор никак не мог этого понять.
Фавны танцевали и наигрывали на дудочках, а Дор шел дальше, мимо озера, через гору. Волосы на головах фавнов закручивались наподобие рожек, а ногти на пальцах ног были так длинны, что напоминали копытца, но в остальном они ничем не отличались от людей. Пока не отличались. В следующие столетия рожки и копытца отвердеют, и фавны станут подлинно волшебными существами. Впервые увидев фавнов, Дор принял их за настоящих, но теперь понял, что это была просто игра воображения. Оно и дорисовало еще не существующие детали.
Дор понял: присоединись он, ну, или там кто-нибудь другой, сейчас к фавнам, и его волосы и ногти со временем тоже стали бы напоминать рожки и копытца. На копытцах ведь гораздо легче бегать по камням, а рожки пусть и слабая, но защита. К тому же рожки всегда при тебе, их не потеряешь, как, бывает, теряют оружие. И для танцев копытца, маленькие, твердые, аккуратные, подходят куда больше, чем плоские мягкие ступни. «Я похож на гоблина», — вдруг подумал Дор.
Фавны разделялись на роды, как и нимфы. Прелесники, живущие в лесах, имели зеленые волосы, а ноги и всю нижнюю часть тела покрывала мягкая коричневая шерсть. Рожки у них загибались вперед, помогая снимать с деревьев плоды. Копытца прелесники имели острые и поэтому с легкостью взбирались по отвесным стволам, а вот по земле ходили довольно неуклюже. Может, тут и разгадка их исчезновения. Допустим, они так преобразились, что смогли обитать только на деревьях. А потом с этими деревьями случилось какое-то бедствие, деревья исчезли. Вместе с деревьями исчезли, конечно, и их обитатели.
Горны, или фавны, обитающие в скалах, обладали более крепкими ногами. И рога напоминали козлиные или оленьи. Даже руки у них как-то так искривились, чтобы горны могли, изогнувшись, взбираться по горным склонам. Рога у них загибались назад — горны могли бодаться.
Нью-фавнленды, или фавны озер, носили уплощенные, похожие на плавники копытца, а рожки у них торчали вперед как вилки. На эти вилки они, когда хотели есть, ловили глупую зазевавшуюся рыбешку. Нижнюю часть тела вместо шерсти покрывала нежная чешуя.
Один ньюфавнленд заметил Дора и весело крикнул: «Тебе бы встретиться с моим кузеном моренадом. Он живет в море, в которое впадает эта река. Чешуя у него прямо как у морского дракона и прекрасные плавники. Кузен отлично плавает, а вот по земле ходить не может».
Так, значит, у моренада есть чешуя и плавники. А не могло ли это дробление рода привести к появлению водяных, тритонов и русалок, окончательно сменивших ноги на хвост? И тут Дор припомнил, что вроде бы уже видел тритона. Здесь, в прошлом... Нет, ошибся, тритона он видел, но не здесь, не в прошлом, а в будущем, то есть в своем времени, и произошло это в замке у доброго волшебника Хамфри. В будущем не осталось никаких ньюфавнлендов, никаких море-надое. Не осталось, потому что они превратились в морских и речных тритонов, а наяды и ореады — в русалок. Что же получается? Получается, на его глазах нимфы и фавны делают первые шаги по тому пути, который в будущем приведет к полному изменению их рода. И Дор — живой свидетель начала этого многолетнего пути. Вот так чудо!
Но этот путь таил в себе угрозу. Ведь нимфы и фавны сначала были людьми, а потом постепенно перестали ими быть. Расчеловечились! Разве это не страшно? Да, ксанфская земля не отличалась добротой, но все же в течение столетий исчезло гораздо больше людей, чем могли унести войны и прочие кровавые стычки. А все из-за этого самого расчеловечивания! Люди покидали свой род, превращаясь в тритонов,
