Корробок кивнул.
– Вот теперь похоже на правду. Я угадал, ты неглупый экземпляр, хоть и странный на вид. Откуда ты взялся, дылда? Не из Колоколесья ли?
– Да, – рискнул соврать Джон-Том. Впрочем, прозвучало это довольно правдоподобно.
Высморкавшись на палубу, попугай фыркнул.
– К счастью для вас, нынче утром у меня хорошее настроение. – Джон-Том подумал, что ему не хотелось бы повстречаться с этим существом, когда у него дурное настроение.
– Вы, ребята, – попугай указал на Маджа и Яльвара, – начинайте драить палубу, она вас давно дожидается. Уверен, эта работенка придется вам по вкусу. Или нет?
Не зная, следует ли сказать «да, господин», или «нет, господин», или вообще промолчать, Яльвар стоял и дрожал от страха. Мадж и вовсе не испытывал желания комментировать. Видимо, Корробока это устраивало. Он равнодушно кивнул, а затем перевел холодный взгляд на высоченную Розарык.
– Ну, а тебя я не прочь взять к себе в команду. В драке ты не новичок, это сразу видно. Ты бы нам пригодилась.
– Пожалуй, я обмозгую эту идею, мой сахахный.
Славная девочка, подумал Джон-Том, какой смысл злить пиратского попугая? Однако Джон-Тома взяла досада, оттого что Розарык не ответила прямым отказом. Конечно, она не восприняла всерьез предложение Корробока… Хотя почему бы и нет? Ничто не связывало ее с Джон-Томом. Напротив, у нее были все основания расстаться с ним. Разве не он выдернул тигрицу против ее воли из родной страны и вовлек в опасности, без которых она могла прекрасно обойтись? И почему ей нельзя с легкостью поменять неуравновешенного, страдающего ностальгией чаропевца на разбойничьего атамана?
Чаропевца? Джон-Том чуть не забыл о своих способностях. Никто из этих убийц не подозревает о его «хобби». Он мысленно умолял товарищей, чтобы хранили тайну и не ляпнули сдуру лишнего. Особенно он волновался насчет престарелого Яльвара. Но купец был парализован страхом и не высовывался с признаниями.
Словно прочитав его мысли, пиратский капитан вновь удостоил юношу вниманием.
– Ну, а ты, дылда, на что годишься?
– Я?.. Я тоже умею драться.
Корробок посмотрел на первого помощника.
– Пожалуй, – неохотно подтвердил Сашим.
Корробок хмыкнул, а Джон-Том добавил:
– Кроме того, я по профессии эстрадный певец, трубадур.
– Хар! Певец, говоришь? Порой и нам на этой шаланде случается спеть песенку-другую. – Он с отвращением поглядел на экипаж. – И меня уже тошнит от пьяного рева моей невоспитанной шайки.
Боясь выдать возбуждение, Джон-Том продолжал:
– Мой инструмент – на нашем корабле, среди прочего личного имущества.
– В самом деле? – От сверлящего взгляда попугая Джон-Тома прошиб пот. – Значит, он и сейчас там. Куда ему деться? А тебе, похоже, не терпится показать свои способности?
– Да что вы, господин! – Джон-Том ощутил, как индиговая рубашка прилипла к спине. – Просто я тревожусь за великолепный инструмент. Будет очень обидно, если один из ваших замечательных матросов разломает его в напрасной надежде найти внутри золото или драгоценные камни.
Корробок снова фыркнул.
– Не бойся, мои бродяги знают свой поганый шесток. – Он обратился к леопарду. – Отведи их вниз и запри в арестантском кубрике. Пускай маленько попарятся.
– Этих тоже? – Сашим указал на Яльвара и Маджа.
– Да, палуба потерпит. Пусть они подышат вонью друг дружки, глядишь, скоро охрипнут, выпрашивая работу.
Эта «утонченная» шутка была встречена одобрительным смехом разбредающихся по своим местам матросов. Пиратский корабль повернул к западу, и шлюп послушно поплыл в его кильватере.
Джон-Том, когда его заталкивали в трюм, впервые посмотрел на гребцов. Почти всем им одеждой служила собственная шерсть. Кого здесь только не было – от людей до грызунов. Но всех роднила одна черта: крайняя степень физической и умственной дегенерации.
«Вот где мы найдем свой конец, – устало подумал он, – на веслах. Если только не найдем способа удрать отсюда».
В тот момент врата рая казались молодому человеку близкими как никогда. Если бы только удалось заполучить дуару… Пускай его чаропение непредсказуемо, пускай он не умеет толком выбирать подходящие к случаю песни, в одном он уверен: кое-какой магией он обладает. И первая попытка к бегству может стать последней, в этом юноша тоже не сомневался. Корробок далеко не олух, и второй возможности попрактиковаться в колдовстве ему не предоставит.
Розарык вдруг резко выпрямилась и бросила взгляд через плечо, на лапу, протянутую к ее крестцу. Первый помощник осклабился.
– Котеночек, еще хаз дотхонешься до меня – и я сыгхаю мотивчик на твоих костях.
– Полегче, каланча, – ухмыльнулся леопард. – Знаю, дай тебе шанс, и ты свою угрозу исполнишь. Но не получишь ты шанса, не надейся. Учти, детка, в долгом походе тебе будет куда легче, ежели ты обуздаешь норов и перестанешь глядеть букой на бедного Сашима. А коли нет, так на нашей лоханке цепей навалом. Может, сердце у тебя и железное, зато все остальное – мясо и кости. Хотя мясцо отменное. Подумай, голубка. Корробок подарит тебя мне, если я как следует попрошу.
Тигрица обожгла его взглядом.
– Я не гожусь в подахки, захуби это себе на носу.
Сашим пожал плечами.
– Годишься, не годишься – какая разница? Я положил на тебя глаз, и ты будешь моей. Лучше сразу свыкнись с этой мыслью.
Пленников заперли в зарешеченном кубрике. На прощание Сашим одарил тигрицу похабной улыбкой и вслед за своими дружками поднялся по трапу.
Розарык устало села, выпуская и пряча огромные когти.
– Змея мохнатая! Если бы я могла добхаться до его…
– Не сейчас, Розарык, – предостерег Джон-Том. – Мы должны подождать. Они еще не знают, что я чаропевец. Если бы только мне вернули дуару, позволили сыграть и спеть, у нас появился бы шанс.
– Какой шанс, кореш? – В углу деморализованный Мадж сполз по переборке. – Шанс затащить сюда, как Розарык, какую-нибудь несчастную танцовщицу? Осыпать эту клепаную лохань цветами?
– Я что-нибудь придумаю, – сердито пообещал Джон-Том. – Вот увидишь.
– Как же, босс, увижу! Держи карман! – Выдр перевернулся на бок, словно не заметив, что пол кубрика покрыт гнилой соломой, потемневшей от мочи прежних узников.
– Что ты делаешь?
– Собираюсь покемарить.
– Неужели ты сможешь уснуть?
– Сумею, потому что устал. – Выдр хмуро посмотрел на Джон-Тома. – Устал драться. Устал бояться. А пуще всего устал слушать, какой ты великолепный чаропевец. Если сумеешь выколдовать нас из этого гадючника и перенести поближе к цивилизации, разбуди. А не сумеешь, так, может, мне повезет и я уже никогда не проснусь.
– Нельзя поддаваться унынию, – упрекнул его Яльвар. – Ни в коем случае.
– Слушай, ты, старый бесполезный пердун! Захлопнул бы поддувало, а?
Оскорбленный хорек погрузился в молчание.
Джон-Том приблизился к решетке и схватился за прутья, глубоко утопленные в дереве. В темноте по трюму шастали крошечные хищные ящерки и огромные бесстрашные клопы. Слышно было, как их сородичи снуют наверху по балкам.
Юноша возвратился к Розарык и ласково погладил ее между ушами. В ответ зазвучало усталое подавленное мурлыканье.
– Не волнуйся, Розарык. Я тебя в это втянул, я и вытащу. Может, сам не вернусь домой, но тебя
