– Простите, это вы Снут?
– Надо полагать, – ответила кенгуриха, покачиваясь в кресле, – поскольку больше никто в округе такого имени не носит. – Она вынула из пасти трубку и задумчиво посмотрела на пришельцев. – Вы, ребята, не из здешних мест. Чем могу служить?
– Мы забрались к черту на кулички, чтобы слегка отовариться, – ответил Джон-Том. Она вздохнула.
– Этого-то я и боялась. Только со всем разберешься, присядешь отдохнуть – и вот нате вам. Ох уж мне эти пересчеты номинальных цен на валюту по курсу…
У Джон-Тома глаза на лоб полезли от изумления.
– Но ведь так говорят в моем мире!
– Правда? Попутешествуйте с мое, тоже будете путаться.
Джон-Том решил тянуть за ниточку с предельной осторожностью – кроличье предостережение не шло у него из головы.
– Мы вовсе не хотим вас беспокоить. Можем и до завтра подождать. – Он попытался заглянуть в магазин. – Кстати, не было ли тут в последнее время одного-двух посетителей? Старого хорька, а с ним, возможно, человеческой самки? – Он затаил дыхание.
Кенгуриха почесала подбородок свободной лапой.
– Не-а. С такими приметами – никого. И вообще ко мне уже давненько не заходили негородские покупатели.
Джон-Том не стал указывать кенгуру на неуместность слова «негородские» в данном контексте, предпочтя этому краткий миг торжества. Они победили! С помощью Дрома опередили Яльвара в гонке к Кранкуларну. Наконец-то можно успокоиться. То, ради чего они совершили долгое и трудное путешествие, считай, уже у них в руках.
– Ну что ж, не хотим нарушать вашу сиесту. – Он повернулся спиной к кенгуру. – Лучше зайдем завтра.
Рядом промелькнула маленькая коричневая тень. Мадж принял на нижней ступеньке агрессивную стойку.
– Нет уж, начальник, давай-ка чуток задержимся. – Выдр пригвоздил хозяйку магазина желчным взглядом. – Неужто именно про этот свинарник я тока и слышу последние две недели? Неужто эта вшивая развалюха и есть чудесный, удивительный, величественный магазин «То, не знаю что»? И неужто ты – его хозяйка?
Снут кивнула.
– М-да-а, – с омерзением протянул Мадж. – Сам бы ни за что не догадался.
– Мадж! – Джон-Том гневно схватил выдра за плечо.
Однако кенгуриха ничуть не выглядела оскорбленной.
– Первое впечатление, мой маленький пушистый родственник, бывает обманчивым. – Снут повернулась к Джон-Тому и встала на огромные мощные ноги. Ростом она не уступала ему. Хлипкие доски крыльца затрещали под ее тяжестью. – Судя по вашему облику, вы проделали немалый путь. Кроме кранкуларнцев, большинство покупателей прибывает ко мне издалека, причем иные – самыми окольными путями. Кое-кто из них возвращается ни с чем. – Она показала старую дощечку с выцветшими каракулями, приколоченную к двери. Надпись гласила:
«АДМИНИСТРАЦИЯ ОСТАВЛЯЕТ ЗА СОБОЙ ПРАВО ОТКАЗА В ЛЮБОЙ УСЛУГЕ»
– Но ведь мы не ради себя хотим просить вас о помощи, – сказал Джон-Том, – а ради великого волшебника, живущего в Колоколесье за Глиттергейстом. Его зовут Клотагорб.
– Клотагорб? – Глаза за старушечьими очками сощурились, ладонь зависла футах в четырех над крыльцом. – Старая черепаха? Вот такого роста?
Джон-Том азартно кивнул.
– Он самый. Вы знакомы?
– Лично – нет, но наслышана. В своем ремесле он почти на вершине.
Такой отзыв произвел впечатление даже на скептика Маджа, всегда считавшего Клотагорба, самое большее, талантливым факиром-полумаразматиком, которому разок-другой чисто случайно улыбнулась удача.
– А что с ним?
Джон-Том повозился с трубкой и наконец выковырнул бумажку.
– Он говорит, что умирает и мучается ужасными болями. И что вот это способно его исцелить.
Снут взяла записку, поправила очки и прочла, шевеля губами.
– Так, так… Думаю, найдется. – Она оглянулась на Джон-Тома. – Преданность наставнику делает вам честь.
Вместо гордости эта похвала вызвала легкий стыд – ведь от здоровья Клотагорба зависело возвращение Джон-Тома на родину. Еще неизвестно, согласился бы он идти за лекарством для старика, если бы все обстояло иначе.
– Вы переоцениваете мой альтруизм.
– Едва ли. – Кенгуриха одарила юношу очень необычным взглядом. – Из вас может получиться неплохой судья. Ваши добрые инстинкты побеждают здравый смысл.
Уже во второй раз возле этого магазина у Джон-Тома округлились глаза.
– Откуда вы знаете, что я изучаю право?
– Просто догадалась, – рассеянно ответила Снут, явно не желая развивать эту тему. И протянула рецепт. – Можно, я оставлю это у себя?
Джон-Том пожал плечами.
– Почему бы и нет? Нам нужно только лекарство.
Она аккуратно положила записку в сумку, и Джон-Тому снова показалось, будто там кто-то шевелится. Если у Снут есть детеныш, то он либо очень мал, либо стеснителен.
– Входите. – Она повернулась и открыла дверь нараспашку.
Посетители поднялись на крыльцо и переступили порог. Гостиная была обставлена в простеньком калейдоскопическом стиле. Справа от входа стояло еще одно кресло-качалка, только не из дерева, а из прозрачных мыльных пузырей, облепивших тонкий металлический каркас. Пузыри медленно передвигались, всем своим видом демонстрируя готовность лопнуть в любую секунду.
– Неужели вы на этом сидите? – полюбопытствовала Розарык.
– А оно вряд ли еще на что-то годится. Хотите попробовать?
– Боже упаси! – отказалась тигрица. – До него же кончиком хвоста не дотхонешься – схазу лопнет.
– Не думаю, – спокойно и уверенно ответила кенгуриха.
Розарык неохотно приняла приглашение и осторожно уселась в кресло. Мыльные пузыри подались под ее тяжестью, но не полопались, а как ни в чем не бывало стали переползать с места на место, легонько массируя спину сидящей. Почти тотчас раздалось громкое мурлыканье.
– Сколько? – спросила Розарык.
– Извините. Демонстрационная модель. Не продается.
– Вставай, Розарык, – позвал Джон-Том. – Мы не за этим пришли.
Она неохотно покинула ласковое кресло.
Пока они пересекали комнату, Джон-Том увидел катушечный магнитофон, печь СВЧ и множество иных знакомых аппаратов вперемешку с абсолютно чужеродными. Снут подвела гостей к другой двери, завешенной темными керамическими полосками; за ней оказалась кладовая, набитая всевозможным хламом. Слева виднелась ванная комната.
Вторая висячая решетка пропустила их на склад. У Джон-Тома потемнело в глазах. Рядом невнятно зашипела Розарык, и даже говорливый Мадж утратил дар речи. От изумления Дром шумно втянул
