ощутить вокруг себя море, теплое, ласковое, подвижное. Вот на что был похож этот поцелуй: первобытная страсть, растекавшаяся по всему его существу, электризующая, сладостная, обещающая все на свете. Как будто русалка нежно прикасалась пальцами к его душе.
Когда она оторвалась, на губах Джон-Тома остался вкус соли и сахара. Он чихнул, чем вызвал счастливый смех. Трепетали жабры, влажно поблескивали миндалевидные глаза.
– Все равно, из этого никогда ничего не получается, – сказала она.
– Если я выйду на сушу – буду хлопать плавниками по земле, как камбала, если человек нырнет в мое царство, не сможет долго пробыть без воздуха, да и воды наглотается.
Блеснув хвостом, она ушла с головой под воду.
– Ничего, все в порядке, – сказал он через несколько мгновений, когда русалка появилась опять. – Пловец я не бог весть какой, а поцелуй был что надо.
– Замечательно, что тебе понравилось. Ступай, чаропевец, и найди нашу музыку. Верни нам песни, и не только я тебя отблагодарю, но и мои сестры, и вообще все мои друзья по океану. – Она поплыла на спине, лениво хлопая по воде хвостом. – Тренируй дыхание, и кто знает – быть может, однажды… Под водой аллергия вряд ли тебе помешает.
С этими словами она выгнула спину и нырнула.
А ведь она права, подумал Джон-Том. Если не дышать под водой или дышать воздухом из баллона акваланга, аллергия не страшна.
– Погоди! – Он ринулся вперед, по колено в теплую чистую воду. – Вернись!
Но блестящий хвост не вырвался на поверхность, не взглянули на Джон-Тома с откровенным обещанием глаза. Русалка уплыла, только остался на губах вкус ее поцелуя, сытного, как шоколад, пряного, как роса. Поцелуй – и просьба.
Что же случилось с музыкой в этом мире?
Он неохотно пошел к лесу. Вот уж не повезло русалке – угораздило повстречать человека с аллергией и слабыми легкими.
К тому времени когда померк свет, предвещая вечер, ремонт был выполнен почти наполовину. На западе пряталось солнце. Из лесу появился Мадж и с беспечным видом подошел к другу.
– Привет, чувак, где ж тебя носило весь день-деньской?
Джон-Том промолчал, однако его улыбки было достаточно, чтобы Маджево любопытство сделало охотничью стойку. Однако выдр не выпытывал, решил погодить, пока с лица его приятеля сойдет обалделое выражение.
Кроме того, Маджа ждала Пиввера. И не только беседы ради. Выдры – создания очень естественные. Одно-два прикосновения вреда не принесут, сказал он себе. И, в очередной раз отбиваясь от новорожденной совести, побрел прочь, а Джон-Том проводил его недоуменным взглядом.
На следующий день принцессы взялись помогать ремонтникам. И не оттого, что в них проснулось стремление к социальному равенству, – просто стало до смерти скучно. Островок попался вполне уютный, но бедный на развлечения.
Максимальную пользу благодаря своей природной силе принесла Умаджи Туурская; впрочем, остальные дамы тоже поработали. Джон-Том решил, что любоваться занятой делом Ансибеттой еще опаснее, чем смотреть, как она бьет баклуши. Он сосредоточился на собственных обязанностях, состоявших исключительно в том, чтобы держаться поодаль и не мешать.
К следующему утру было сделано все, что позволяли ограниченные ресурсы. Наступил черед томительного ожидания, когда прилив поднимет суденышко. Киль прочно засел в песке, и Найк допускал, что придется спустить на воду единственную шлюпку, а затем, принайтовав трос к корме судна, отбуксировать его на глубину. Либо погрузить на шлюпку якорь, сбросить его подальше от берега и подтянуть к нему кораблик.
Однако эти трудоемкие альтернативы остались невостребованными.
Прилив был достаточно высок, чтобы судно закачалось на воде. Стойкий кораблик выпрямился, расправил парус и вышел в лагуну. Под командой Найка, поднабравшегося опыта в парусном деле, он развернулся и спокойно двинулся к проходу между рифами.
Когда они благополучно выбрались в открытое море, с экипажа спало напряжение. Хек с Караукулом бросились в трюм – проверить, все ли там в порядке. Только в носовой части обнаружилась небольшая течь – на берегу мангусты и выдр потрудились на совесть. Недостаток навыков и специальных знаний они компенсировали тем, что законопатили и засмолили даже самую тонюсенькую щель в корпусе судна. Все очень хорошо понимали: чем больше времени и материалов потрачено на берегу, тем больше шансов не пойти ко дну посреди океана.
– Внизу сухо, командир, – гордо доложил Хек.
Джон-Том, стоявший по другую сторону штурвала, посмотрел на дымчатое небо.
– Все будет в порядке, если опять не угодим в бурю. Вряд ли судно выдержит еще одну такую трепку.
Ему на локоть легла маленькая, но сильная лапа.
– Не кличьте бурю, чаропевец, и, глядишь, она пройдет стороной.
Найк рассеянно отмахнулся от кружащего над его головой музыкального роя. От звона у мангуста чесались уши.
Примерно через час после расставания с островом Джон-Том потчевал спутников песенкой, и тут с мачты донесся голос Хека:
– Командир, вижу что-то в пяти градусах по правому борту!
Лейтенант, запрокинув голову, сощурился.
– Что ты видишь, Хек?
– Не могу сказать. Чем бы оно ни было, оно большое.
Джон-Том оставил штурвал мангусту и бросился на нос. За ним побежали взволнованные принцессы.
И отпрянули – из воды поднялся гигантский силуэт. Обладатель его был гораздо выше корабля, гладкобок и бледен. От него исходил запах невероятных глубин. Суденышко закачалось на поднятых им волнах.
Насторожившийся Джон-Том приготовил дуару к бою.
Незнакомец весил больше сотни тонн, в длину превышал сто футов. На Джон-Тома уставился глаз величиной с тарелку. Зазвучал голос – такой громкий, что вибрировал воздух и заныли зубы:
– МЫ ЗНАКОМЫ?
Сказать, что Джон-Том был удивлен – ничего не сказать. Он уставился на свое отражение в глазу кита.
– Гм… скорее всего нет.
– ВАША МУЗЫКА… – Левиафан без видимых усилий держался вровень с судном. – ГОТОВ ПОКЛЯСТЬСЯ, УЖЕ СЛЫШАЛ ГДЕ-ТО ПОДОБНУЮ. И ВИДЕЛ ЕЕ СОЗДАТЕЛЕЙ. – Глаз чуть скосился. – И ВАС Я, КОНЕЧНО ЖЕ, ЗНАЮ.
– Меня? – пискнул Мадж, когда его силуэт появился в китовом зрачке.
– Вот уж не думаю, ваша офигенность. Это я не к тому, че обязательно запоминаю всех встречных и поперечных, просто особу с такими габаритами забыть было бы трудновато.
– ДА, НАВЕРНОЕ. – Глаз уже снова рассматривал Джон-Тома. – НО Я МОГ БЫ ПОКЛЯСТЬСЯ… ВЫ СЛУЧАЕМ НЕ ТОТ ЛИ ЧАРОПЕВЕЦ, О КОТОРОМ ГОВОРИЛА РУСАЛКА?
– Вероятно, тот, если только за последние два дня она не наткнулась на другого чаропевца.
Тут синий кит повел себя так, словно это признание объясняло абсолютно все. Он выгнул спину и затрубил, отчего суденышко неистово закачалось у него в кильватере.
– Ну, чувак? – Мадж бочком приблизился к другу. – Че ты обо всем этом думаешь? И че это за русалка?
– Да пустяки. Я ее позавчера встретил, поболтали немножко. Она рассказала, что ее племя потеряло музыку и такая же неприятность случилась у китов. Наверное, в воде новости распространяются еще быстрее, чем в воздухе.
Он и сам не подозревал, до какой степени прав. Догадку подтвердил Хек, крикнув из «вороньего
