захватчиков?
- Некоторые могли бы предположить, - мягко ответил Турт, - что причина в нас самих. Что мы не показали себя достойными Шекумпеха.
- Нет! - возразил Урсу. - Я хотел сказать… нет никакой разницы между нами и любым другим поколением нуба-ланцев, начиная с незапамятных времен. Мы хорошие люди. Мы этого не заслужили.
- Тогда рассмотри утверждение Зана, что он исполняет, пророчество Фида. - Туртсоворил по-прежнему спокойным и рассудительным тоном, и Урсу пришлось напрягаться, чтобы услышать его в грохоте падающей воды. Мелкий туман висящий в воздухе, уже промочил их насквозь, и плащи отяжелели от влаги. - Зан проявил некоторые из главных свойст
Фида, - продолжал Турт. - В частности, завоевал немалую часть известного мира. При таких обстоятельствах могло бы казаться резонным, что нам следует уступить ему бога Шекумпеха.
- Вы в это не верите, - заявил Урсу, поворачиваясь лицом к мастеру. Он был уверен, что так глубоко под землей никто посторонний его не услышит, кроме, возможно, самого Шекумпеха. И то, что Шекумпех попросил его сделать, было ересью против самого бога. Это было почти забавно, и Урсу почувствовал, что у него уши начинают подергиваться от смеха, но он быстро подавил эту реакцию, когда увидел досаду на лице Турта.
- Все еще остаются вопросы, которые нужно задать, - заметил старый мастер. - Не считая палат Городского Совета, это, я бы сказал, одно из немногих мест, где безопасно их обсуждать, где нет риска, что кто-нибудь подслушает и обвинит нас в измене.
- Они бы действительно это сделали? Отдали Шекумпеха Зану?
Турт запрядал ушами, размышляя.
- Возможно… если бы это означало выживание города. Однако я подозреваю, что многие члены Совета боятся того, что случилось бы с ними, если бы они это сделали. Многие из наших набожных горожан разорвали бы их на куски, посмей они отдать бьющуюся жизнь и душу нашего города каким-то грубым захватчикам. Пусть даже они переживут нашествие армии Зана - что будет, если погибнут те немногие посевы, что мы сумели посадить, или если наши охотники вернутся без дичи? Кто тогда будет виноват, кроме Совета, позволившего нашим врагам забрать у нас нашего бога?
«А мне тогда что делать?» - подумал Урсу.
Если он унесет Шекумпеха из Нубалы, не будет ли это означать, что он сознательно бросает свой народ на гибель от Рук захватчиков - народ, больше не защищенный богом, которого Урсу у него украл?
Но ведь сам Шекумпех приказал ему унести идола за пределы города, а что бы Шекумпех ни приказал, любой послушник или мастер-на-служении спешил исполнить. Так Урсу всегда учили, и он в это верил. Но теперь юношу грызли сомнения.
И Турт - что побудило его привести Урсу сюда, в это место, и именно сейчас? Сердце Урсу сжималось от ужаса, что старик откуда-то знает, что попросил у него Шекумпех. Однако… Турт показывал ему безопасный выход.
- Но как же Шекумпех? - осторожно спросил юноша. - Шекумпех должен был об этом говорить, он должен был видеть, что это случится?
Все это время Турт неотрывно смотрел на пенящуюся воду. Теперь же он снова повернулся к Урсу, и лицо его казалось вдруг постаревшим.
- Да, я думаю, он должен был это предвидеть. И, возможно, он с кем-то говорил.
Урсу поймал себя на том, что дрожит, и не только от холода и сырости.
- Вы так думаете?
Турт внимательно изучал его.
- Всякий раз, когда в нашей истории случается кризис, боге кем-то говорит… после чего приказание Шекумпеха исполняется.
- Потому что так было всегда, мастер Турт?
- Да, Урсу, всегда.
ГЛАВА 5
Ким смотрела на свою ладонь, где лежал крошечный пузырек с Книгами. Она знала, что поступила необдуманно, приняв предложение Билла. Просто он намекнул, что сумеет ей помочь, если Ким пойдет ему навстречу. Но эти Книги были неизвестными, возможно, даже опасными. «Я спятила. Лучше бы их вернуть».
Начало просыпаться чувство вины, и вместе с ним в памяти всплыла причина этой вины, всепоглощающей, почти невыносимой вины, и с нею вернулось все остальное - неудержимая волна мрачных воспоминаний и горя, грозившая затопить сознание. Ким остановилась, свернула в ближайший туалет, который, к счастью, оказался пустым, и прислонилась головой к стене.
- Меня зовут Ким Амото, - прошептала она. Прижав руки к прохладной переборке, Ким стала рассматривать свои запястья, поворачивая их так, чтобы видеть зажившие следы порезов - узкие белые полоски нечувствительной кожи. У нее была причина отказаться от операции и не удалять эти следы, но та причина затерялась в какой-то другой жизни. Та другая жизнь - та другая женщина - давно исчезла, мертвая и похороненная навсегда, вместе со всеми ее тогдашними достижениями и со всей этой виной, и болью, и ужасом, которые та самая женщина вынуждена была нести и которые даже сейчас, как бы Ким ни боролась с ними, вновь угрожали полностью завладеть ею, в первый раз за много месяцев.
Женщина направилась обратно в Ступицу, но теперь шум и движение вокруг действовали на нее как невыносимое давление, как будто ей навязывали слишком много информации, и она тонула в ощущениях. Грудь сдавило, словно невидимый гигант обхватил грудную клетку громадной лапой и так нежно начал ее сжимать. Ощущая приступ паники, Ким подумала, что, наверное, она слишком долго пробыла в космосе, посреди пустоты, и разучилась жить с людьми. А здесь ее окружали сотни людей, и все толпились и толкались, пили, танцевали и веселились на всю катушку. Ким захотелось выскочить из Ступицы, но куда ей было податься, где гнетущие мысли и воспоминания не преследовали бы ее?
Поэтому она протиснулась к стойке бара и заказала текилу. А потом еще одну. Ким попыталась рассуждать. Билл не может быть единственным человеком на Станции, способным дать ей то, что она хочет… На этом идеи иссякли. Ким заказала еще одну текилу, на сей раз двойную. После этого бар начал уютно покачиваться. Так-то лучше, подумала женщина. Тревога отпустила, стало спокойнее. Но по- прежнему было трудно выносить множество людей и стоящий вокруг шум.
Ким оттолкнулась от стойки, думая, куда бы пойти. Должно же быть место получше? У нее мелькнула мысль как-нибудь взломать тройную защиту одного из переходных шлюзов, разбросанных по Станции, открыть его и кинуться в открытый космос. Но эту мысль Ким отвергла.
Существовали способы получше - менее болезненные.
Спустя два дня Элиас навсегда покидал Лондон.
Он отвел машину Холлиса глубже в Кемден-Мейз - горизонтальную и вертикальную мешанину строительных элементов и осыпающихся мегабашен с дешевыми квартирами и магазинами, построенными на месте Старого Кемдена. Между Мейз и сравнительно незаселенными нижними уровнями имелось столько проходов, что исчезнуть здесь было проще простого. Элиас говорил правду, когда сказал Холлису,
