– Что здесь такого? – недоуменно спросил он.
– Дальше я не могу. – Она чувствовала себя униженной, скорее, пристыженной, потому что в душе не оказалась проституткой, то есть той, кем, как он надеялся, она была.
– Почему ты так расстроилась? Мы ведь только целовались. В этом нет ничего плохого.
– Да, но вы рассчитываете на нечто большее, чем поцелуй, а на это я не способна.
Перевернувшись на бок, Маркус выпустил ее. Она выскользнула, но не встала, а осталась сидеть спиной к нему.
– Вы принимаете меня не за ту, кто я есть на самом деле.
– Кейт, ты ведь такая страстная и пылкая. Ты можешь отрицать эти свои качества перед кем угодно, но только не передо мной.
– У вас сложилось превратное представление обо мне: мол, я слабая женщина и принадлежу к тому типу дам, которые слепо готовы для вас на все. Но я провинциалка, у меня нет наклонности к распутству, поэтому прошу извинить меня, если я заставила вас думать о себе иначе.
Маркус чуть приподнялся и прислонился к ней, уткнувшись лицом в ее шею сзади. Кейт, не подозревавшая, насколько чувствительно это место, вся задрожала, руки и плечи у нее покрылись гусиной кожей.
– Не грусти, – прошептал он.
– Я не грущу, я только хочу…
– Хочу – чего? – подстрекнул он ее закончить свою мысль.
– Мне так хочется быть свободной… Жаль, что я не та, за кого вы меня принимаете. Как это патетично, не правда ли?
Маркус хмыкнул.
– Кейт, ты такая страстная, что готова принять меня и то, что я могу дать тебе.
– Нет, вы ошибаетесь.
Она встала, желая переубедить его, но он слишком близко сидел от нее, его красивые синие глаза блестели всего в нескольких дюймах. Он мог бы соблазнить кого угодно, даже Пресвятую Деву. Разве могла Кейт устоять перед ним? Ведь она всего лишь простая смертная.
Похоже, он увлекся ею, а она такая слабая, безвольная… Он легко преодолеет любые преграды, которые она могла воздвигнуть между ними. Осознав это, она ужаснулась.
– Мы непременно станем любовниками, Кейт, за время твоего пребывания в Лондоне. Это будет восхитительно. Я обещаю тебе.
– Нет. Я ухожу и никогда не вернусь. Не просите меня об этом, не вынуждайте и не приказывайте. Я не уступлю.
Маркус ответил так, будто она ничего не говорила ему:
– Мы будем встречаться каждый день. В полночь. Как это для него типично – не обращать внимания на ее слова. Он был похож на избалованного ребенка.
– Нет, Маркус.
Она встала, подняла плащ, накинула его на плечи, надела на голову капюшон. Он следил за ней, не помогая, но и не препятствуя.
Пора было уходить, но она не могла заставить себя. Не отрываясь она смотрела на него, слова вертелись у нее на кончике языка.
Вдруг они больше никогда не будут наедине? Ей надо успеть и что-то обязательно ему сказать, но что?
Но ничего не приходило в голову. Кейт повернулась и бросилась к выходу. Однако не успела она выйти, как он окликнул ее:
– Завтра ночью, Кейт. Я буду ждать. Ты придешь сюда. Его самомнение и уверенность в том, что она все равно уступит, раздражали ее. Кейт рывком открыла дверь и выскочила в коридор.
Глава 4
– Каково твое решение, мама?
– Насчет чего?
Кристофер Льюис сидел в комнате матери и наблюдал за ней, вернее, за тем, как она непрерывно ест свои сласти. Его мать вечно или собиралась угощаться, или уже что-нибудь жевала, в другом состоянии он ее не помнил. Горе тому слуге, который вовремя не поставит перед ней полное блюдо с лакомствами! Навязчивое желание поесть преследовало ее, как ростовщика терзает жажда наживы.
Регина Льюис с жадностью отправляла в рот один кусочек за другим. Кристофер, глядя на изящный стульчик, на котором она восседала, удивлялся, как только он выдерживал ее.
Волосы у нее были тускло-серого цвета, лицо – одутловатым и обрюзгшим. Когда-то она слыла красавицей, но тот, кто увидел бы ее сейчас, вряд ли поверил бы в это.
– Насчет новых сортов семян, которые мне хотелось бы приобрести для наших арендаторов.
– Напрасная трата денег.
– Но ведь это новейшие научные достижения.
– Чепуха и надувательство.
