– Был один юноша в мои шестнадцать.
– Ты сходила по нему с ума?
– Тогда мне казалось, что да.
– Но на самом деле нет?
– Ну, у него были огромнейшие голубые глаза, но я думаю, что его ослепляла страсть скорее к коням, чем ко мне. И к соседской девушке – очень богатой.
– Значит, ты не сумеешь описать мне признаки.
– Признаки чего?
– Должны же быть какие-то признаки, чтобы помочь женщине понять, любовь ли это.
– Наверное, должны, – согласилась Эллен. – Разве поэты не пишут про лихорадочно бьющийся пульс и постоянное томление?
Ребекка прижала два пальца к шее и послушала пульс.
– Едва бьется.
– Может быть, твой innamorato[1] должен быть рядом, чтобы появилась какая-то физическая реакция?
Ребекка долго смотрела в окно, потом произнесла:
– Как по-твоему, Алекс меня любит?
– Лорд Стэнтон?
– Да.
Эллен тревожно заерзала. Это была мрачная трясина, в которую ей совсем не хотелось углубляться. Как ни ответь – все плохо. Она так скомпрометировала себя связью со Стэнтоном, что не могла дать ценного совета.
Кошмар выбора вдруг обрушился на нее, как кирпичи, выпадающие из стены. Нужно бежать, спрятаться там, где ее никто не знает, где никто никогда не раскроет дурацкое положение, в которое она сама себя поставила.
Однако мысль об отъезде настолько огорчала Эллен, что она не могла ее как следует обдумать. Она слишком привязалась к Стэнтону, таким постыдным образом зациклилась на нем, что и помыслить не могла о разрыве. Если она уедет, то уже никогда его не увидит. Он – единственное хорошее событие в ее жалкой жизни, и она слишком влюблена в него, пусть это и глупо, и не сможет уйти.
Эллен всегда считала себя личностью умной и рассудительной. Как она сумела так запутаться?
Очень ласково она спросила:
– Разве имеет какое-то значение, любит он тебя или нет?
– Думаю, нет, но разве не чудесно было бы, если бы любил?
– Значит, никакой разницы нет? Ты ведь все равно выйдешь за него.
– Я могла бы быть более счастливой, – печально призналась Ребекка.
– Так ты… несчастна? – осмелилась спросить Эллен.
Вопрос вырвал Ребекку из ее странного настроения.
– Конечно же, я счастлива! – Она отмахнулась от всех своих предыдущих слов. – Не обращай внимания. Я устала, поэтому немного несдержанна.
– Да, ты ужасно занята, – согласилась Эллен. – Все эти званые вечера так изматывают. Тебе нужно сегодня остаться дома и отдохнуть.
– Пожалуй, я так и сделаю. – Ребекка посидела еще чуточку, а потом ушла с видом растерянным и страдальческим.
– И что ты можешь сказать в свое оправдание?
– Ну, я… ну, я…
Лидия смотрела, как Николас заикался и мямлил, не давая Алексу прямого ответа, и кипела от бешенства. После того как Николас ее изнасиловал, прошло уже много дней, и она как на иголках ждала, когда же он поговорит с Алексом, чтобы приступить к свадебным приготовлениям.
Но признания так и не последовало, поэтому она решила взять дело в свои руки и сама отыскала Алекса.
Было болезненно очевидно, что этот шут вообразил, будто может изнасиловать ее и отойти в сторону, не расплатившись. Осознание того, что он и не собирался жениться, привело Лидию в такое бешенство, что она едва удерживалась, чтобы не вскочить и не накинуться на него с кулаками.
Он еще поймет, что зря не принимал ее в расчет!
Всю жизнь мужчины оскорбляли, обижали и недооценивали ее, а хуже всех был отец. Этот старый придурок узнал – и очень жестоким способом, – как опасно перечить Лидии. Николас тоже узнает.
– Это было ужасно, кузен Алекс, – вмешалась она, когда в разговоре наступила пауза. – Если Николас хотел сочетаться со мной браком, я не понимаю, почему мы просто не обговорили этого. А он вместо этого решил, что… что…
– Не нужно вдаваться в подробности, Лидия, – сурово отозвался Алекс. – Я верю вам на слово. – И сердито уставился на брата: – Я просто хочу услышать ответ Николаса.
