– Ничего страшного, мы сейчас найдем ее карточку. Она с неизменной улыбкой склонилась к пульту перед собой и набрала на клавишах код.
– Бетти Манделла? – Улыбка у нее превратилась в улыбочку. – Вы ее сын? Но ведь ей уже за восемьдесят.
– Послушайте, это долго объяснять. Ей сейчас нужен врач.
– Вы что, шутите?
– О чем вы? – Из спальни донесся новый приступ сдерживаемого кашля. – Слушайте, это очень серьезно…
– Но, сэр, миссис Манделла была переведена в нулевой класс срочности обслуживания еще в 2010 году.
– Проклятье, что это все значит?!
– С-э-р… – Улыбка молниеносно затвердела.
– Послушайте. Представьте, что я прилетел с другой планеты. Что такое «нулевой класс»?
– С другой… Ой. Я знаю, кто вы! – Она повернула голову в сторону. – Соня! Беги скорее сюда! Ты не поверишь, кто… – В пространстве куба втиснулось еще одно лицо, худосочная белокурая девица с совершенно такой же приклеенной улыбкой. – Помнишь? По стату передавали сегодня утром!
– Да, да, – сказала вторая девица. – Один из этих солдат… Слушай, это же проход, настоящий проход! – Голова пропала.
– Понимаете, мистер Манделла, – сказала первая медсестра, – неудивительно, что вы не знаете. Все просто.
– Ну же?
– Это часть Универсальной Системы Медобслуживания. Каждый человек в возрасте семидесяти лет получает определенный класс очередности обслуживания. Автоматически, все решают машины в Женеве.
– Какой класс? Что он означает? – Но все уже было мне ясно.
– Ну, он показывает, насколько человек важен для общества и какое ему надлежит получить лечение. Третий класс – обычный уровень, второй класс – тоже обычный, кроме некоторых процедур по продлению жизни…
– А нулевой класс – вообще никакой помощи, так?
– Да, мистер Манделла. – И в ее улыбке не было и намека на сочувствие или понимание.
– Благодарю вас. – Я выключился.
Мэригей стояла у меня за спиной, она беззвучно плакала.
В магазине спортивных товаров я раздобыл баллон с кислородом для альпинистов, а у какого-то типа в баре в Вашингтоне мне удалось купить из-под полы коробочку антибиотиков. Но маме требовался настоящий врач, а не такой любитель-терапевт вроде меня. Она умерла на пятый день. У работников крематория была такая же несмываемая улыбка.
Я пытался связаться с Майком, но телефонная компания разрешила мне звонок только после того, как я выписал чек на 25 000 долларов. Мне пришлось переводить деньги по кредиту из Женевы. Волокита заняла целый день.
Наконец я дозвонился до него.
– Мама умерла, – сразу, без вступлений.
За секунду радиоволна добежала до Луны, еще секунда шла на обратный путь. Наконец Майк вскинул глаза и медленно кивнул.
– Я не удивлен. Каждый раз, как я прилетал на Землю, я боялся, что не увижу ее. Мы не переписывались – я еще не миллионер.
В Женеве он рассказал мне, что письмо с Луны стоит 1000 долларов, это за пересылку плюс 5000 долларов налога. В целях воспрепятствовать коммуникации с кучкой отъявленных анархистов – таковыми колонисты являлись в глазах ООН.
Мы помолчали печально с минуту, потом Майк сказал:
– Уилли, на Земле вам с Мэригей делать нечего. Перебирайся на Луну. Здесь еще можно чувствовать себя человеком. Здесь мы не вышвыриваем людей сквозь воздушный шлюз после семидесяти лет.
– Нам придется снова поступать в ИСООН.
– Верно, но в действующую армию ты уже не вернешься. Говорят, что вы им необходимы для тренировки новобранцев. Ты сможешь заниматься в свободное время, подучишь свою физику, может, попадешь в исследовательскую программу.
Мы еще немного поговорили, в общей сложности три минуты. Тысячу долларов я получил назад.
Всю ночь мы с Мэригей думали, как поступить. Возможно, мы приняли бы другое решение, если бы нас не окружали вещи мамы, напоминавшие о ее жизни и ее смерти. Но когда наступило утро, гордая, тщательная красота городка Рифтона приобрела вдруг зловещий, предвещающий смерть оттенок.
Мы уложили вещи, перевели деньги в кредитное отделение Тихо-Сити и отправились монорельсом на старый добрый мыс, куда совсем недавно доставила нас «Надежда II».
Глава 10
– Кстати, если вам интересно, то могу сообщить, что вы не первые, кто вернулся.
Офицером в рекрутском пункте был мускулистый лейтенант неопределенного тем не менее пола. Мысленно я подбросил монетку, и выпал мне орел.
– Еще девять человек, по последним данным, – сказал он сипловатым контральто. – Все они выбрали Луну. Может, еще встретите знакомых. – Он пододвинул к нам два незамысловатых бланка. – Подпишитесь тут и тут. Будете вторыми лейтенантами.
Бланк представлял собой простую просьбу принять нижеподписавшегося в ряды действующих членов ИСООН. Мы по-настоящему никогда ведь из Сил не уходили, нас считали временно не действующими, поскольку срок службы был увеличен. Я внимательно изучил документ.
– Здесь ничего не сказано о выборе назначения.; Нам гарантировали свободный выбор на Старгейте.
– Гарантировали? – У него была стандартная улыбка обыкновенного наземника.
– Да. Нам обещали, что мы сами выберем себе назначение.
– В этом нет необходимости. Силы…
– А я думаю, что необходимость есть. Я вернул бланк обратно. То же самое сделала и Мэригей.
– Одну минуту. – Чиновник покинул стол и исчез в глубинах офиса. Некоторое время он разговаривал по телефону, потом застучала машинка.
Он вернулся с теми же бланками, только теперь сверху было еще допечатано «Гарантируются выбор места назначения (Луна) и род назначения (боевой инструктор)».
Потом мы прошли тщательный медосмотр, и для нас были подготовлены боекостюмы. На следующее утро мы поднялись на борт первого же челнока, взлетели на окололунную орбиту, наслаждаясь невесомостью, пока груз перемещался из челнока в отсеки паукообразного тахионного грузовика, потом опустились на старушку Луну, совершив посадку на базе Гримальди.
На дверях «Общежития транзитного офицерского состава» какой-то шутник выцарапал: «Оставь надежду всяк сюда входящий». Мы отыскали предназначенную нам комнатку на двоих и начали переодеваться к обеду. Два щелчка в дверь.
– Письменный приказ, господа.
Я открыл дверь, и стоявший на пороге сержант отдал честь. Я какое-то мгновение смотрел на него, потом вспомнил, что теперь мы офицеры, и отдал честь тоже. Он вручил мне два одинаковых бланка. Один я передал Мэригей. Сердца наши, наверное, тоже замерли одновременно.
ПРИКАЗ
