Тот опять засмеялся, снял ее с пони и поставил на землю.
– Теперь скажи мне, что ты делаешь тут одна, когда уже темнеет, а?
– У тебя нет мамы?
– Черт возьми, Таггерт, сейчас хлынет как из ведра. Да и лейтенант не придет в восторг, если узнает, что ты попусту тратишь время, болтая с девчонкой. – Внезапно человек замолчал и со страхом уставился на что-то.
Разговоры мгновенно стихли, мужчины опустили глаза.
– Да уж, – раздался холодный голос.
Таггерт вздрогнул и резко оттолкнул Дейдру.
На вершине холма, опираясь на шпагу, стоял британский офицер, его силуэт четко выделялся на фоне грозового неба.
– Мы приехали сюда вербовать матросов, Таггерт, а не пугать маленьких девочек. Немедленно отпусти ее, иначе испытаешь на себе силу моего гнева и моей шпаги.
Дейдра задрожала от страха и, прижавшись к Грому, не сводила глаз с мужчин. Гребцы взбирались на холм и выстраивались позади офицера. Увидев ее, многие изумленно посвистывали. Но лейтенант, похоже, не был удивлен. Одного его мрачного взгляда было достаточно, чтобы смешки затихли. Гребцы уставились в землю – они уважали командира и не желали вызывать его гнев.
– Простите, сэр, – попятился Таггерт.
– Вытащите из воды лодки да спрячьте их получше! У нас, черт побери, нет времени на ерунду.
– Слушаюсь, сэр! – Таггерт бросился исполнять приказание.
Дейдра рассматривала морскую форму офицера. Не будь он англичанином, она бы, пожалуй, решила, что он довольно красивый и форма ему идет.
Но когда он подошел ближе, Дейдра сжалась, на спине у нее выступил холодный пот. В ушах зазвенело, этот странный звон все нарастал; заглушая рев волн.
Лейтенант подхватил ее, когда она уже готова была упасть в обморок. Завизжав от ужаса, девочка начала вырываться.
– Пустите меня! – завопила она, пытаясь оттолкнуть его. – Пустите!
– Бедняжка, – сказал офицер, когда она затихла. Присев перед ней, он вытер ее слезы. Дейдра зажмурилась. – Кажется, мы перепугали тебя до смерти.
Она открыла глаза и стала рассматривать лейтенанта. Светлые брови надменно приподняты, шляпа прикрывает золотистые волосы, перевязанные черной лентой. У него были длинные золотистые ресницы, глаза цвета тумана и ястребиный профиль.
Улыбнувшись, офицер снял шляпу. Светлые волосы контрастировали с темным загаром, а выбившиеся из хвоста пряди были совсем белыми на концах. Такой гордой осанки Дейдра еще ни у кого не видела. Но лейтенант вдруг улыбнулся, в уголках рта и глаз появились добрые морщинки.
Дейдра, подумав мгновение, тоже улыбнулась.
– Это твой пони? – спросил он.
Дейдра молча кивнула: она была слишком напугана, чтобы говорить.
– Как его зовут?
– Г… Гром, – заикаясь, пролепетала девочка.
Светлые брови сошлись на переносице, когда офицер заметил распятие у нее на груди. Он осторожно приподнял крест.
– Значит, Гром, – пробормотал он, потерев резной кельтский крест. – Забавное имя… У меня в детстве тоже был пони, я называл его Були. Ужасный озорник. Как-то я из-за него даже руку сломал: заставлял взять барьер, а он сбросил меня на кучу дров. – Еще раз улыбнувшись, лейтенант посмотрел на небо и посерьезнел. – Итак, у нас есть Гром. А могу я узнать, как твое имя, малышка?
– Дейдра, – едва слышно прошептала девочка.
– Дейдра, – повторил он. – Хорошее имя для хорошей девочки, не так ли?
– Как скажете, – пробормотала та, глядя на его загорелую руку, которая все еще держала ее запястье. Пальцы покрывали золотистые волоски, а ладони были твердыми, как у Родди… Но от его ласкового прикосновения сердце Дейдры успокаивалось, шум в голове стихал.
– Я действительно так думаю. – Англичанин опять улыбнулся, и девочка тут же представила его сказочным рыцарем – таким красивым было его лицо и такими добрыми, серые глаза.
По-детски утерев нос рукой, Дейдра набралась смелости и спросила:
– Вы из Королевского флота?
– Да, детка.
– А мама говорит, что только пираты, воры и тираны служат в Королевском флоте, – заявила девочка, нахмурившись. – Но мне почему-то кажется, что мама ошибается.
– Правда? – Отпустив ее руку, лейтенант поправил на ней плащ, как делал ее отец, когда еще был жив. – А почему ты так решила, малышка?
Дейдра прикусила нижнюю губу, в глазах ее мелькнуло озорное выражение, какое бывает у детей, которые пытаются не выдать секрет. Наконец она засмеялась:
