достаточно громко, чтобы перекрыть возобновившийся в зале гул. – Во имя любви к моему убитому отцу и господину, к сударыням, моим сестрам. Смею. – С этими словами он повернулся и вышел из кабинета.
– Милорд, прикажите арестовать его, – выкрикнул Гилберт, повернувшись к шерифу.
– Нет! – взвизгнул Рейнер. – Ни за что! А теперь оставь меня в покое!
Вытолкнув помощника за порог, Рейнер с грохотом захлопнул дверь. Прислонившись плечом к деревянной панели, Рейнер уставился на дочь. От страха он с трудом переводил дух.
Элиан разглядывала человека, давшего ей жизнь. За двадцать четыре года, что его знала, она, казалось, должна была изучить его поведение и эмоции. Но то, что она видела, заставило ее сердце сжаться. Выражение его лица и осанка позволили ей ясно прочитать, что лишает отца покоя: алчность, сознание своего преступления и трусость. Все это отражалось в его взгляде, пока не слилось в нечто, похожее на чувство страха и вины. Подобное чувство вины он должен был бы испытывать и по отношению к ней, потому что намеревался использовать ее в своих интересах.
Пресвятая Матерь, ее отец не только знал злодеев, но и покрывал их по причинам, только ему известным.
Почувствовав, как в ней вскипает негодование, Элиан прищурилась. Нет, он покрывал злодеев не из каких-то своих тайных соображений, но из личной выгоды. Только ради денег он мог рисковать жизнью. Эти разбойники платили шерифу за его молчание.
Ее возмущение росло с каждой минутой. Теперь ясно, почему отец интересовался, чем занимается Джос. По этой причине он погубил будущее дочери и отправил жить с его врагом в надежде, что она выпытает у Джоса, каковы его планы. Были убиты люди высокого положения. Рейнер был замешан в совершенном преступлении и понимал, что ему не избежать возмездия.
Только теперь Элиан поняла, что жадность ее отца погубила отца Джоса. Если Джос об этом узнает, от его чувств к ней не останется и следа. Он никогда не сможет полюбить дочь человека, виновного в смерти его отца. Рейнер дю Омэ не только украл у своей дочери будущее, но и погубил ее единственную любовь.
Гнев обуял Элиан. Она выпрямилась и смело взглянула отцу в лицо. На этот раз он сполна заплатит за то, что натворил. Она об этом позаботится.
И Элиан обратилась к отцу:
– Настало время открыть душу и признаться в содеянном.
Рейнер побледнел и попятился к двери.
– Я ничего такого не сделал, – пробормотал он. – Это был не я.
Вот и доказательство его соучастия в преступлениях. Элиан еще больше разозлилась, но теперь уже на себя. Кому, как не ей, знать, что отец снова что-то замышляет? Его камзол еще одно тому доказательство. Он тратил деньги, которых не имел, надеясь, что один из его планов сработает и он разбогатеет.
– Нет, ты кое в чем замешан. Я в этом не сомневаюсь. Я даже знаю, в чем именно. Ты защищаешь этих разбойников корысти ради. – Негодование Элиан росло. – Да простит меня Господь, но ты не остановил убийц. – Она стукнула кулаком по столу. – На твоих руках кровь невинных детей!
В глазах Рейнера полыхнул огонь. Он вздрогнул.
– Я не повинен ни в чьей смерти, ни мужчины, ни детей, – прорычал он скорее в панике, чем в ярости.
– О нет. Ты виноват, – возразила она. – Ты не можешь скрыть свой грех, потому что дрожишь как осиновый лист. Знаешь, что на этот раз не избежать расправы. – Элиан перевела дух и, скрестив руки на груди, устремила на отца гневный взгляд. – Ты все равно умрешь, хотя, возможно, не на виселице, как того заслуживаешь. Меч сэра Джоса совершит правое дело. Он непременно убьет тебя за содеянное! – Ее слова прозвучали как приговор.
– Как смеешь ты обвинять меня в том, чего я не делал? Я твой отец, я дал тебе жизнь!
– Ждешь от меня преданности? Но я ничего тебе не должна! Особенно сейчас, когда ты обобрал меня до нитки. Нимало не заботясь о моей судьбе, лишил меня будущего. Да еще рассчитывал, что твой враг использует меня в твоих интересах. Нет, после того, что мне стало сегодня известно, можешь считать себя счастливчиком, если я пролью хотя бы слезинку над твоим гробом, когда ты испустишь дух.
Голова Рейнера дернулась, как от удара. Лицо стало свирепым, он ощерился и, занеся кулак для удара, ринулся к ней.
Элиан не дрогнула. Гнев вытеснил страх. Пусть изобьет ее. Пусть убьет, только бы Джос не возненавидел ее. Лучше умереть, чем быть в глазах людей дочерью мерзавца, без чести и совести, способного убивать ни в чем не повинных людей.
Словно прочитав мысли дочери, Рейнер внезапно остановился. Его ярость вдруг испарилась. Он зажмурился и медленно выпустил из груди воздух. Занесенная для удара рука безвольно упала. Когда он снова открыл глаза, ни злости, ни страха больше не испытывал.
– Ты права, дочь, – произнес он тихо. В голосе его звучало раскаяние. – Ты ничего мне не должна, ни единой слезинки, когда я уйду в мир иной. Я использовал тебя. За что должен молить Господа о прощении.
Элиан ушам своим не верила.
– Как это понимать? – удивилась она, предпочитая привычную грубость хитрости.
– Ты права, – продолжал он. – Я был плохим отцом. Не заботился о детях. Ставил превыше всего собственные интересы. Пытался использовать тебя как шпионку против благородного бастарда. Знай я, что настоятельница станет меня слушать, немедленно бросился бы к ней и на коленях молил простить меня и взять тебя под свое крыло.
Элиан смотрела на него с отвращением. Неужели он считает ее полной идиоткой? В отличие от ее матери и сестер Элиан не так-то легко запугать или ввести в заблуждение. На этот раз он запятнал душу убийством.
– Попытайся понять, Элиан, – продолжал отец. – Я стар, живу в постоянном страхе. Клянусь, на моих руках нет крови. Как нет вины, за которую я должен понести наказание. Через одиннадцать дней мы с сэром Джосом, молодым и сильным, скрестим мечи. И меня ждет печальный конец. Я не смогу защитить себя.
– Как соучастник злодеяния, ты вообще не вправе защищаться, – резко произнесла Элиан.
– Я ничего не сделал, – сорвался на крик Рейнер, но быстро овладел собой и умоляюще вскинул к ней руку. В глазах его блеснули слезы. – Помоги мне!
Помочь ему? Даже если бы она любила его всем сердцем, все равно не помогла бы после того, что он сотворил. И дело было не только в лорде Хейдоне и двух его погибших дочерях. В схватке убили также семерых купцов с их охраной и сопровождающими. И вина за злодеяние полностью лежит на ее отце.
– Я не Господь Бог! Только он волен распоряжаться твоей жизнью и смертью, – сказала Элиан. – Если ты и впрямь невиновен, ищи защиту у Бога. Пади перед ним на колени и поклянись в своей невиновности. Он все видит и воздаст за содеянное по заслугам. После этого можешь смело выходить на поединок с сэром Джосом, зная, что отец небесный будет управлять твоим мечом и ты выйдешь победителем из поединка. Так весь свет узнает, что твоя душа безгрешна.
– Твоей вере можно позавидовать, – вздохнул отец. – Хотел бы я иметь столько же душевных сил, как и ты. Не отворачивайся от меня, Элиан. Ведь в твоих жилах течет моя кровь. Помоги мне убедить сэра Джоса, что я не в ответе за то, в чем он меня обвиняет.
Рейнер схватил ее за руки и привлек к себе.
– Элиан, ты моя дочь, мое дитя, – произнес он, его потеплевший голос окрасили чувства, которых он прежде не ведал. – Не хочешь сделать это ради меня, сделай ради себя, ради своего доброго имени. Чтобы лживые обвинения сэра Джоса не запятнали твою репутацию.
Отец не вызывал у Элиан никаких чувств, кроме отвращения. Даже его прикосновения были ей омерзительны. Как и обычно, отец хочет использовать ее в своих интересах. На этот раз, чтобы избежать наказания.
Господи, спаси и сохрани! Отец вместо себя отправит ее на виселицу либо сам расправится с ней, чтобы спасти свою шкуру, как только она выполнит его просьбу.
При мысли об этом Элиан уперлась ему в грудь руками и оттолкнула от себя. От неожиданности Рейнер вскрикнул и, покачнувшись, отступил назад, разомкнув руки. Элиан устремилась к двери.
– Нет! – взревел Рейнер, схватив ее за руку. Пронзительно вскрикнув, Элиан ткнула его локтем в грудь. Ловя ртом воздух, он ударился о стену. Воспользовавшись его замешательством, Элиан распахнула дверь.
Сэр Гилберт, стоявший по другую сторону двери, обернулся на шум и, пораженный, вытаращил глаза и разинул рот. Элиан, выбежав из кабинета, сбила Гилберта с ног.
– Ты мне нужна! – раздался за спиной вопль отца. Да, она нужна ему, чтобы вместо него сунуть голову в петлю. Рука отца вцепилась ей в плечо. Элиан взвизгнула и бросилась в толпу, подступившую к двери.
Протискиваясь сквозь толпу, она слышала сыпавшиеся на нее крики и брань. Люди расступались в разные стороны, некоторые падали. Перепрыгнув через упавшего горожанина, Элиан обернулась.
Отец пытался ее догнать, прокладывая себе путь среди дожидавшихся аудиенции просителей, работая кулаками, раздавая налево и направо тумаки. Но люди не желали расступаться. Толпа медленно смыкалась. Каждый пытался заставить его выслушать просьбу. Шум стоял невообразимый.
Рейнер дю Омэ в отчаянии задрал голову к стропилам и зарычал:
– Ты не смеешь меня бросить, безмозглая дрянь! – Его слова эхом отдались в каменных стенах зала. – Вернись, или, клянусь, я убью тебя!
Угроза настигла Элиан в тот момент, когда она проскользнула мимо перепуганного Томаса. Отец не шутит. Он и в самом деле убьет ее. Но даже помоги она ему, он все равно расправился бы с ней. Это входило в его планы.
Слезы обожгли ей глаза. Она сбежала вниз по ступенькам и стремглав помчалась через внутренний двор замка. А зачем, собственно, ей жить? Особенно теперь, когда она станет дочерью убийцы и любовницей человека, обреченного ее
