узнаю его. Пожалуй, на день рождения я приведу к нему проповедника.
– Так это все-таки правда, а? – спросил Девон, толкая брата в плечо. – Ты ведь договаривался с Марибеллой? Ты дрался на дуэли утром? Кстати, я хотел прийти в Гайд-парк, да только дела личного характера меня задержали. Рад, что тебя не убили.
– Господи, да не дрались мы с Гейбриелом из-за Марибеллы! Разве ты не помнишь, что прошлым вечером произошло на балу? Наш кузен уличил Торнтона в шулерстве. Потом Торнтон исчез. Ты же был там, Дев! – возмущался Дрейк. – Разве что ты накачался сильнее, чем казалось.
– Да вовсе я не напивался, – возразил Девон. – И не такой уж я дурак, каким ты меня считаешь. Просто мне пришло в голову, что после того, что произошло у Одри, вы с Гейбриелом действительно могли поссориться.
Дрейк скомкал газету и выбросил на обочину дорогу.
– А откуда тебе известно, что произошло у Одри? – подозрительно спросил он.
Девон тяжело вздохнул.
– Ну ты же знаешь, как девушки любят сплетничать, – объяснил он.
– Да нет, это ты любишь сплетничать, – раздраженно поправил его Дрейк. – Это так не по-мужски. – Если учесть, что никто и никогда не сомневался в мужественности Девона Боскасла, Дрейк явно перегнул палку. – Кстати, во время твоих ночных прогулок по городу не встречал ли ты Хораса Торнтона?
– Нет, кажется, не встречал.
Дрейк многозначительно посмотрел на младшего брата. Худощавый и угловатый, Девон был на дюйм выше Дрейка.
В юности казалось, что он состоит сплошь из растущих колен, костей и локтей. Но природа была милостива к Девону: с возрастом он превратился в сильного красивого молодого человека. Присущая Девону легкость в общении и его озорная улыбка вечно обманывали тех, кто плохо его знал. Под мальчишеской внешностью пряталась сложная натура, и мало кто догадывался о глубине его чувств и переживаний. Женщины его обожали.
– Куда же мы идем? – спросил Девон, глядя на пышнозадую молоденькую торговку орехами, которая едва не выронила свою корзину, услышав его голос и оглянувшись на него.
– Я направляюсь к своему экипажу, в котором поеду искать мисс Торнтон и ее соблазнителя Перси Чапмена, – ответил Дрейк. – Я полночи ее разыскивал.
– Ты говоришь о Талии? – спросил Девон, наконец отрывая взор от хорошенькой торговки и вновь переводя его на брата.
Дрейк скрестил на груди руки. Одна из труднейших задач на свете – разговаривать с Девоном и пытаться при этом завладеть всем его вниманием.
– Ты знаешь, где она? – спросил он.
– Прошлой ночью она была в отеле на Сент-Албанз-стрит. – Девон опять уставился на торговку с таким выражением лица, что у той, должно быть, сердце затрепетало от волнения. – Думаю, она была с Перси, раз уж ты упомянул его имя в связи с ней.
– Раз уж я упомянул ее имя! – передразнил Дрейк брата. – Почему ты мне сразу об этом не сказал?
Девон снова улыбнулся. Сердиться на такого человека просто невозможно. Он не мог обидеть, не умел лицемерить.
– Я думал, ты захочешь поговорить со мной о Марибелле, – вымолвил Девон. – Мне и в голову не приходило, что тебя интересует Талия Торнтон.
– Боже мой, Девон, ты невозможен! С чего это ты решил, что меня интересует эта дурочка?
– Ну как же? – пожал плечами Девон. – Ты сам только что сказал мне, что полночи разыскивал ее, ты на глазах свидетелей в заведении Одри ночью ушел от Марибеллы. Что еще, по-твоему, могло прийти мне в голову?
Хуже всего, что в выводах Девона был определенный смысл. Как еще Дрейку объяснить Девону свои действия?
– Я разыскиваю Талию не для себя, – тщательно подбирая слова, промолвил старший Боскасл. – Я пытаюсь помочь другу, который ее ищет.
Несколько мгновений Девон молчал. К несчастью, Дрейк знал, что успокаиваться ему рано, уж больно красноречивым было молчание его младшего брата. Несмотря на внешнее легкомыслие, Девон – человек сообразительный. Он ни за что не поверит, что Дрейк был готов принести себя в жертву и столько времени потратить на то, чтобы помочь другу. Должно быть, он уже догадался, что на карту поставлено что-то еще.
– Бог мой! – Девон отступил на шаг назад, ухмыляясь как идиот. – Тут явно замешана женщина. Еще одна женщина! Как же мне это сразу не пришло в голову! Ты делаешь это для женщины, вот что! С ума сойти!
– Не говори ерунды! – сквозь зубы процедил Дрейк.
Девон наградил брата взглядом, в котором можно было увидеть и восторг, и сожаление.
– Я должен с ней познакомиться, – заявил он. – Кто она? Какая она? Должно быть, это женщина выдающаяся, невероятная, потрясающая, если ты предпочел ее Марибелле.
– Да нет у меня никакой женщины! – взорвался Дрейк. – Стал бы я молчать, если бы была!
– Не знаю, Дрейк, – пожал плечами Девон. – Так стал бы?
– А ты как думаешь?
Братья замерли рядом, плечом к плечу, и ни один не проронил больше ни слова. И оба знали, что впервые в жизни Дрейк солгал – не только своему брату, но и самому себе.
Глава 11
Увидев ранним утром в дверях своего дома Ральфа, Элоиза, мягко говоря, была неприятно удивлена. День вообще не задался, и, если не считать так же неожиданно появившегося вслед за Ральфом Дрейка Боскасла, встреча с которым, напротив, обрадовала Элоизу, ничего хорошего больше не произошло. Один за другим явились трое кредиторов, которые потребовали уплаты долгов лорда Торнтона. Помощник портнихи пригрозил взять в залог все платья, которые Хорас заказал для Талии на грядущий сезон. Элоиза поинтересовалась у него, не возьмет ли он вместо платьев панталоны, но тот отказался. Впрочем, это не слишком огорчило Элоизу: и она, и другие слуги этого дома стали экспертами в искусстве придумывания выхода из тупиков, в которые их загоняло безответственное поведение хозяина.
Еще труднее оказалось объяснить матери будущего мужа Талии – довольно милой, кстати, женщине, – куда исчезла ее будущая невестка. Элоизе нравилась леди Хитон, и ей было весьма неловко говорить о том, что Талия не сможет прийти на чай. А ведь, кроме леди Хитон, мисс Торнтон на Пиккадилли поджидали три пожилые тетушки сэра Томаса.
– С нею все в порядке? – спросила леди Хитон, в карих глазах которой вспыхнула тревога.
Элоиза едва сдержала тяжелый вздох. Она просто не могла сказать этой седовласой женщине правду, которая заключалась в том, что Элоиза понятия не имела, где Талия, и даже представить не могла, все ли с ней в порядке.
– Боюсь, ей пришлось уехать по срочному делу, – пробормотала Элоиза. – Сердечный приступ.
– Заболел кто-то из членов семьи? – забеспокоилась леди Хитон.
– Ах нет, близкая подруга. – Скорее, не подруга, а друг подруги, наглый мерзавец.
Вообще-то Элоиза плохо относилась к брани, но бывали в ее жизни мгновения, когда ей хотелось смачно выругаться.
– Господи, какая же она добрая, – пробормотала леди Хитон. – Надеюсь, заболевание не смертельное.
В горле Элоизы тихо заклокотало. Окажись Талия где-нибудь поблизости, этот звук мог бы означать для нее большие неприятности. А уж если бы в обществе прознали о бегстве Талии, то разразился бы такой скандал, что ее доброй репутации вообще пришел бы конец.
И вот Элоизе до конца дня пришлось ждать – изнывая от беспокойства, сжавшись в комок от тревоги. Она ждала, когда ее блудная подопечная вернется домой. Ждала, когда ее бывший негодяй жених вернется и спросит, не готова ли она уплатить ему за молчание.
Но помимо этих тревожных и неприятных ожиданий было еще одно: Элоиза ждала возвращения смуглого, опасно элегантного лорда Дрейка Боскасла, который заставит ее забыть обо всех бедах и уведет с собой в сказочно прекрасный мир греха и соблазна.
«Элоиза, – скажет он, – с тех пор как мы с тобой танцевали на балу, мое сердце принадлежит тебе».
И они будут вместе весело смеяться, вспоминая о том, как Элоиза ошиблась, решив, что Дрейк хочет соблазнить Талию. Он признается, что до прошлой ночи никогда не бывал в борделях и что, как это ни странно, ее верный молодой слуга был прав. Лорд Дрейк оказался в расстегнутой рубашке вовсе не из-за того, что развлекался с распутной девкой в заведении мисс Уотсон. Просто он боксировал с одним из своих друзей. Вот!
Рассмеявшись над собственной глупостью, Элоиза принялась разбирать почту, раскладывать письма в маленькие стопки, подспудно ожидая стука в переднюю дверь. За этим бесхитростным занятием наступило время ложиться спать. Ночью так никто и не пришел. Не было гостей и на следующий день, несмотря на то что Элоиза опять ждала до вечера, сгорая от тревоги.
Осознав наконец, что ее не спасут и не похитят, во всяком случае в ближайшее время, Элоиза решила принять горячую ванну. Погрузившись в воду, она думала о том, что бы поесть на ужин. Дома никого не было. Прислуга, испросив у нее разрешения, отправилась в театр. Элоиза вполне могла позволить себе выпить вина и долакомиться мягким сыром, не опасаясь, что кто-нибудь увидит ее за этим пиршеством. Она окунулась в воду с головой, чтобы помыть волосы. Долгая ванна всегда помогала ей думать, хотя в сложившейся ситуации, понимала Элоиза, думать о чем-то было бесполезно.
Как все-таки она дошла до такой жизни? Была ли ее вина в том, что она едва не вышла замуж за негодяя? Или в том, что человек, на которого она работает сейчас и возвращения которого ждет, немногим лучше? Или в том, в конце концов, что от долгого пребывания в воде подушечки пальцев на ее ногах и руках сморщились, как изюм?
Выйдя из теплой, расслабляющей воды, Элоиза пошарила рукой в поисках стула, который поставила возле ванны. Стало прохладно. Элоизе хотелось надеть ночную сорочку, с головой накрыться теплым одеялом и проспать
