ответ на этот вопрос. – Ты себя чувствуешь несчастной?
– Обо мне не беспокойся. – Милдред отбросила назад копну своих черных, как сажа, волос.
Даже в этот момент она казалась зрелой и красивой, и Элоиза испытывала перед ней легкое благоговение. Неудивительно, что Ральф увлекся этой женщиной.
– В любом случае у меня не было желания оставаться навечно в этом мутном болоте. Да, может, я и дочь трактирщика, но предательства и измены я не потерплю, и ты, Элоиза, должна пообещать мне, что тоже никогда не примиришься с этим. Найди себе такого человека, который по- настоящему полюбит тебя и будет тебе верен.
Первые несколько месяцев после отъезда из Тичбери Элоиза еще изредка писала письма своим родным. Они никогда не отвечали на ее послания, и с течением времени ей все меньше хотелось вновь оказаться рядом с ними.
В конце концов Элоиза пришла к выводу, что уж лучше она будет работать остаток жизни, чем вновь столкнется со сплетнями, которые, несомненно, вспыхнут с новой силой, если она вернется. К тому же, как видно, никто по ней не скучал. Словно для своей семьи она перестала существовать.
Элоиза зарабатывала на жизнь, став гувернанткой, и ей приходилось очень много трудиться, чтобы обеспечить себе хорошую репутацию. О Ральфе она думала редко, а вот о Милдред Хаммерсмит временами с нежностью вспоминала, думала, что с ней сталось.
Как бы там ни было, тайный скандал Элоизы остался в прошлом. Однако если ей не удастся благополучно преодолеть нынешний кризис, она вновь окажется в том же положении, в каком была шесть лет назад.
Элоиза торопливо шла к передней двери, но ее на несколько шагов обогнал дворецкий Хестон, у которого вечно хрустели колени.
– Я сам отворю, мисс, – сердито проговорил он. – Возможно, нам принесли плохие новости.
Плохие новости… Можно было ожидать многих плохих новостей, подумалось Элоизе. Например, лорд Торнтон совершил самоубийство. Талия разбилась в карете Перси. Кредиторы пришли в дом, чтобы забрать у Торнтонов все ценное, хотя большая часть ценных вещей давно была продана, чтобы уплатить долги.
Не дойдя до двери, Элоиза остановилась, затаив от напряжения дыхание, а Хестон осторожно отпер дверь. В лунном свете Элоиза увидела стройную мужскую фигуру. От неожиданности ее сердце дрогнуло. Элоиза не могла различить черт, но было в облике человека что-то знакомое, притягательное.
С облегчением вздохнув, Элоиза бросилась вперед, чтобы растормошить оцепеневшего дворецкого.
– Где ваши манеры, Хестон? – сказала Элоиза. – Пригласите джентльмена войти.
– Но это незнакомый человек, а час совсем поздний… – нерешительности пробормотал Хестон.
Элоиза едва сдерживала себя, чтобы не сорвать дверь с петель. Это он, с блаженством подумала она. Слава Богу! Самоуверенный и красивый негодяй, друг лорда Торнтона, который поцеловал ее и привез домой. Она узнала его жесткие темные волосы, его внушительную фигуру в отлично сшитом пальто, которое напомнило Элоизе о том, что в этот ночной час на улице, должно быть, уже холодно, потому что совсем недавно он был лишь в вечернем костюме… Отогнав от себя нелепые мысли. Элоиза, нахмурившись, взглянула на удивленного дворецкого.
– Да не будьте таким дурнем, Хестон, – резким тоном промолвила она. – Он бы не пришел сюда в столь поздний час, если бы не срочное дело. Немедленно впустите его в дом.
Глава 5
Дрейк поздоровался с группой знакомых, стоявших в вестибюле изысканного салона Одри Уотсон. Дрейк был частым гостем в этом доме, а этой привилегии в Лондоне удостаивались лишь немногие представители высшего света. Одри ввела очень строгие правила доступа в свой салон, а потом к ним добавилась еще и непомерная цена за предоставляемые удовольствия.
Многие годы Одри питала особую слабость к членам семьи Боскаслов, равно как и ко всем тем мужчинам и женщинам из высшего света, которые обладали либо внушительным состоянием, либо остроумием, либо красотой. Дрейк Боскасл имел и то, и другое, и третье, как, впрочем, и большая часть его родственников. И все же для Одри не было тайны в том, что в последнее время Дрейк ощущал все большее разочарование жизнью и подумывал уйти в армию. Ходили слухи о том, что он собирается в Индию. И сама Одри, и наиболее страстные поклонники Дрейка то и дело говорили о том, как их огорчит потеря одного из любимцев салона.
Дрейк взял с поднесенного лакеем подноса бокал с бургундским вином. Отличное вино, изысканная еда, интересные беседы, сексуальные удовольствия – все это можно было получить в этом частном заведении. Но, как ни странно, сейчас Дрейку стало не до всего этого – он хотел лишь того, чтобы ноющая внутри боль затихла или вовсе исчезла. Прежде он умел с ней справляться. А вот этой ночью он, к собственному удивлению, не знал, что могло бы успокоить его. Может, женщина, встречи с которой он ждал с таким вожделением?
К нему подошла Одри – ее роскошные русые волосы были элегантно уложены на затылке. Посмотрев на своего гостя с нескрываемым удовольствием, она забрала из его сильных рук бокал.
– Дрейк, – заговорила Одри, в голосе которой одновременно слышалось отчаяние и восхищение, – я уже начала опасаться, что ты передумал. Ты ужасно опоздал!
– Возникли некоторые проблемы. – Его синие глаза осматривали тем временем помещение. – Она обиделась, ее чувства оскорблены?
– Она обижена, – ответила Одри. – Такие женщины, как она, не приучены ждать. Так что опоздание тебе на пользу не пойдет.
Его крепко сжатые губы растянулись в озорную усмешку.
– Стало быть, мне придется как-нибудь оправдываться перед нею, не так ли?
– Счастливая Марибелла, – прошептала Одри. Она положила пальчики на его руку. – Ты уже подумал о том, как это сделаешь? Ей трудно угодить.
Глаза Дрейка сверкнули дьявольским огнем.
– Мне тоже, – заметил он.
– Она стоит очень дорого.
– Что ж, в таком случае я смогу ей кое-что предложить. – Дрейк приосанился. – Где она?
– В маленькой комнатке возле венецианской гостиной, которую ты попросил оставить за собой, – ответила Одри. – Вид из окна ей не важен.
Это ничуть не удивило Боскасла.
– Леди, которая просит то, что ей нужно… – задумчиво проговорил он. И, помолчав, добавил: – Я постараюсь сделать все, что можно.
Одри оглядела его с сардонической усмешкой.
– Тебе нужно немногое – просто дышать и быть самим собою, – сказала она. – Я знаю многих женщин, которые были бы готовы заплатить тебе за право провести с тобой время.
Дрейк наклонился, чтобы по-дружески погладить губами ее щеку. Одри была ему настоящим другом – одним из лучших друзей.
– Ну, это, разумеется, преувеличение, – улыбнулся он. – В последнее время со мной было нелегко. Но, надеюсь, я смогу умилостивить ее и привести в доброе расположение духа.
Крепко обняв Дрейка Одри подтолкнула его в сторону увешанного гобеленами холла.
– Она на тебя даже не взглянет, если ты заставишь ее ждать еще хоть немного, – предупредила она. – Ступай, дорогой. На кону стоит небольшое состояние, и весь свет с нетерпением ждет, как же будут разворачиваться события.
Боскасл рассмеялся.
– А мне ужасно любопытно, чем это кончится для меня самого, – сказал он.
Однако не только горячее любопытство – куда более сложная гамма чувств обуревала Дрейка, пока он шел по коридору к закрытой двери, за которой его ждала судьба или по крайней мере сексуальное пиршество. Правда, он никак не мог понять, почему за последние два часа его нетерпение как-то поугасло. Уж к сексу-то он никогда не терял интереса.
Дрейк распахнул дверь.
Марибелла сидела к нему спиной на покрытой алым шелковым покрывалом кровати-канапе; ее распущенные рыжие с бронзовым отливом волосы и обнаженные белые плечи сразу привлекли внимание Дрейка. Она оказалась удивительно тоненькой и куда более хрупкой, чем представлял себе Боскасл, однако в дымчато-серых глазах, которые она, обернувшись, подняла на него, несомненно, крылась неистовая сексуальная энергия. Марибелла внимательно оглядела Дрейка, а затем на ее губах появилась заученная улыбка.
– Я уже было решила, что вы передумали, – вымолвила на.
У нее был низкий и такой сексуальный голос, что большинство мужчин, должно быть, увлекались ею, едва услышав его. Дрейк сразу ощутил ее физическую привлекательность, но вот в отношении остального он был разочарован. Марибелла, бесспорно, красива, да, у нее потрясающего цвета глаза, и волосы, и удивительные, точеные черты лица. Но еще она холодна как лед и держится очень отстраненно, несмотря на слухи о ее переменчивом, вспыльчивом нраве. Последняя любовница Дрейка, пожалуй, забросала бы его подушками или даже ножами за опоздание.
Впрочем, он тоже был сдержан и холоден. Во всяком случае, несколько человек считали его таким.
– Прошу прощения за опоздание, – извинился Боскасл. – Я задержался не по своей воле и не хотел бы показаться неучтивым.
Марибелла медленно поднялась; платье цвета слоновой кости облегало все манящие изгибы ее стройной фигуры.
– Если только к этому не имеет отношения женщина, – проговорила она.
Вообще- то к его опозданию имели отношение целых две женщины, но Дрейк не собирался говорить об этом Марибелле. Ему и так пришлось преодолеть немало препятствий, чтобы устроить эту встречу. Да друзья его на смех поднимут, если выяснится, что он потерял то, к чему так долго стремился, из-за собственной готовности помочь даже не леди, а ее компаньонке. Мисс Элоизе Гудвин, проговорил про себя Дрейк, живо представив ее себе.
Он едва не усмехнулся, вспомнив, какая досада появилась на лице Элоизы,
