глазами. Поверенный внезапно сглотнул. – Я хочу, чтобы она здесь жила, – медленно и многозначительно проговорил Уэйд.
Кэтлин внимательно посмотрела на него. Лжец, презрительно подумала она. Потом снова повернулась к поверенному, который казался несколько растерянным. Он перевел взгляд с нее на Уэйда, снова с трудом сглотнул, что было видно по движению его кадыка, и стал перебирать бумаги, которые держал в руках.
– Ну тогда, – быстро сказал он, – мне страшно жаль, мисс Саммерз, поверьте, что больше об этом деле сказать нечего. – Он улыбнулся ей с извиняющимся видом. – Чтобы получить наследство, вы должны оставаться на ранчо в течение года, а когда этот период времени пройдет, можете продать вашу долю любому или всем братьям Баркли – либо другому покупателю, если с этим согласятся все Баркли. На самом деле, – он попытался, чтобы слова его прозвучали обнадеживающе, – это не так уж плохо. Верно?
Кэтлин почувствовала, что горло у нее сжалось. Она все сильнее ощущала, что попала в ловушку, и снова посмотрела на бумаги, ища какую-нибудь зацепку, а голос Маккейна все гудел и гудел:
– И мне нужна ваша подпись, мисс Саммерз, на каждой странице, для подтверждения, что вы были информированы о содержании завещания и поняли, что в нем говорится. – Поверенный сунул руку в карман черного пиджака и, широко улыбаясь, достал изящную серебряную ручку, которую тут же выронил, поймал и покраснел, как свекла. – Итак, почему бы нам не сесть за письменный стол и не оформить все официально? Кэтлин скорее съела бы жабу, чем подписала эти документы. Она не была готова признать свое поражение, но выбора у нее не было – только сесть напротив юриста, взять ручку и посмотреть на то место, где должна стоять ее подпись.
– Вот здесь, – любезно проговорил Маккейн, убирая первую страницу и указывая на поля второй. – Здесь всего четыре страницы – завещание вашего отца не такое сложное, как иногда бывает, – с гордостью сказал он, но Кэтлин больше не слышала его.
Она сидела, похолодев, ручка застыла в воздухе.
– Четыре страницы? В моем экземпляре завещания страниц только три.
Наступило тягостное молчание, и тут она услышала, что мистер Маккейн поперхнулся, а Уэйд Баркли пробормотал ругательство.
– Ну вот, я так и знал, – прорычал он, и Кэтлин охватила тревога.
Она быстро просмотрела каждую страницу из тех, что положил перед ней поверенный. Три первые были такие же, как в прочитанном ею вчера экземпляре, четвертую же она раньше не видела.
Сердце у нее замерло, когда она увидела, что страница эта озаглавлена «Приложение».
Глава 5
Кэтлин быстро прочитала текст, и сердце ее радостно забилось от вновь вспыхнувшей надежды. Закончив чтение, она оттолкнула стул и встала, а потом повернулась лицом к Уэйду Баркли.
– Как вы посмели утаить это от меня! – И, бросившись к нему, она помахала бумагой перед его носом.
– Это вас не касается, – нахмурился Уэйд. – Это предназначено для меня.
– Как это не касается? Здесь сказано, что вы – вы, мистер Уэйд Баркли, – можете по вашему усмотрению вычеркнуть пункт, требующий моего пребывания здесь в течение года. Если вы сочтете необходимым и приемлемым, то можете пренебречь этим и позволить мне продать мою долю вам в любое время!
– И что с того? – Он сжал челюсти. – Это ничего не значит, принцесса, потому что ваш отец упомянул об этом только на случай непредвиденных обстоятельств – какой-нибудь ситуации, которую не мог предвидеть, запасной вариант. Он не думал, что я этим воспользуюсь. Риз хотел, чтобы вы жили здесь, на ранчо, в течение года, и именно так и будет.
– Нет! Вы можете избавить меня от этого, и я требую, чтобы вы это сделали!
– Мисс Саммерз, – прервал их Эбнер Маккейн, осторожно положив руку ей на плечо. И вздрогнул, потому что она сбросила его руку, и глаза ее сверкнули.
– Никаких «мисс Саммерз»! Я спросила вас, нет ли какого-либо способа обойти завещание, и вы сказали, что нет. Вы мне солгали!
Он побледнел.
– Это не совсем ложь. Это был частный пункт, предназначенный только для мистера Баркли.
– Хорошо, теперь я узнала о нем, так что вы можете продолжать… начните оформлять документы о покупке. – Мысли Кэтлин понеслись галопом. Значит, она все же сможет уехать сегодня! – Мне нужно знать, какова реальная рыночная стоимость моих сорока процентов – то есть я надеюсь, что вы мне это скажете!
С уязвленным видом поверенный отступил на шаг, потом снова заговорил, пытаясь убедить ее в своей честности и неподкупности, но Уэйд прервал его:
– Маккейн, вы можете идти.
– Идти? Н-но я не кончил. Дело далеко не улажено…
– Нет, черт побери. Улажено. Она останется. На год. Именно так, как этого хотел Риз, хотя я, хоть убей, не понимаю, зачем ему это было нужно.
– Он хотел помучить меня! – воскликнула Кэтлин, охваченная злостью. – Это единственная возможная причина, по которой он вставил такое чудовищное условие…
– Нет-нет, мисс Саммерз. – Вид у Маккейна был потрясенный. – Ваш отец очень заботился о вас. Ему хотелось, чтобы вы устроили свой дом здесь, на ранчо «Синяя даль», и научились любить его так же, как любил он. Я это знаю наверняка, потому что именно так он мне сказал, когда я составлял завещание.
Кэтлин прекрасно знала, что отец ничуть о ней не беспокоился, – это доказывали его поступки в течение того времени, что она прожила на востоке.
– Поздновато для меня начинать чувствовать себя здесь как дома. – Голос Кэтлин дрогнул. Все эти годы, когда ей страшно хотелось побывать у отца, приехать на ранчо «Синяя даль», он не хотел предоставить ей такую возможность – и вот теперь, под конец своей жизни, пригласил ее и обозначил свою волю так, что ей придется против своего желания поселиться здесь, когда его уже нет на свете.
Но ему не удастся заставить ее. Не совсем, не полностью. Слава Богу, нашлась спасительная оговорка.
Стараясь говорить твердым голосом, она повернулась к Уэйду Баркли.
– Я знаю, что из этого ничего не получится. Если я поселюсь здесь, жизнь каждого из нас станет невыносимой. Почему бы вам не согласиться с этим пунктом насчет непредвиденной ситуации и не избавить нас обоих от множества неприятностей?
– Да никогда в жизни, золотце. Алмазно-синие глаза впились в ее лицо.
– Я уважал Риза, когда он был жив, и я, черт возьми, буду уважать его волю теперь, когда он… ушел. – Он словно не мог выговорить слово «умер». На щеках его заходили желваки. – Лично мне наплевать, что вы сделаете – останетесь или уедете. Но если вы хотите иметь либо ежемесячное пособие, либо деньги за вашу долю ранчо, которые получите через год, то должны остаться. Выбора у вас нет.
Ну уж нет, у нее есть выбор! Кэтлин на миг замерла, потому что в голове у нее мелькнула мысль, прекрасная, чудесная мысль. «Нет, мистер Уэйд Баркли, – подумала она победоносно, – у меня есть выбор». Внезапно у нее возник совершенно другой вариант – новый план, который не мог не сработать, но сообщать о нем Уэйду Баркли она не собиралась.
Он сам скоро все узнает.
Кэтлин отвернулась от Уэйда и обратилась к поверенному. На этот раз тон ее был бодрым и вежливым, но не более того.
– Благодарю вас за потраченное время и за то, что вы все так досконально мне объяснили, мистер Маккейн. Это все – пока что.
Вид у него был удрученный, но говорить больше было не о чем. Кэтлин проводила его и, вернувшись в гостиную, обнаружила, что Уэйд ушел в кабинет. Она тоже пошла туда и, наблюдая за ним из-под полуопущенных ресниц, увидела, что он раскрыл гроссбух в кожаном переплете.
– Что это такое?
– Счета ранчо, – холодно ответил он, не глядя на нее.
– Хм. – Она подошла к нему с неслышной грацией кошки. – Мне хотелось бы просмотреть их, когда вы закончите, – спокойно сказала она.
