важное и срочное дело. Прикажете пропустить? – И его палец завис над кнопочкой пульта, которым открывалась дверь в подъезд.
Рыжая бросила на него такой взгляд, что диво, как не отсох у несчастного пальчик! Охранник сделался кумачового цвета и, по роже видно, уже начал прощаться с тепленьким местечком. В это время из-за спины Надежды вышел широкоплечий, рукастый парень со злым лицом закоренелого абрека.
«Руслан, Надькин цепной пес, почище любого Роджера будет!» – вспомнила Валентина описание Васьки Крутикова.
– Вы извините, – обратился к ней «пес» – вполне, впрочем, мирно, негромким, вежливым голосом, – тут охранник допустил небольшую ошибочку. Без разрешения жильцов дома во двор входить нельзя. Не затруднит ли вас выйти на улицу, и там мы выслушаем все, что вы хотели сказать Надежде Сергеевне.
Валентина от изумления впала в некий ступор и даже не заметила, как Руслан подцепил ее под локоток и повлек обратно к калитке, в которую ее так неосмотрительно впустил охранник.
Ну это уж, знаете ли… Вспыхнувшее возмущение вернуло Валентине голос.
– А что, во дворе мы поговорить не можем? – спросила она задиристо, пытаясь освободиться от руки Руслана, однако хватка у того была железная, и он так и не выпустил Валентину, пока натурально не выволок ее за ворота, куда уже выскользнула Надежда. Теперь «Снежная королева» стояла, сунув руки в карманы и зябко поводя плечами: откуда ни возьмись налетел порыв по-зимнему пронизывающего ветерка.
– Слушаю вас, – сказала она, со скучающим выражением лица глядя поверх головы Валентины.
– Я насчет квартиры, – пробормотала та, снова теряясь.
– Какой квартиры?
– Насчет квартиры Алима Абдрашитова. Я, конечно, понимаю, что мы опоздали заявить о наследстве, но у него все-таки осталось двое несовершеннолетних детей, дело даже не во мне, а в них…
Родион Заславский
Апрель 2001 года, Нижний Новгород
– Привет, Ника! – улыбнулась высокая женщина в белом халате, вешая на крючок полотенце, коим она только что вытерла вымытые, покрасневшие от холодной воды руки, и поглаживая голову изящной серой лайки, которая с унылым, но покорным видом вошла в кабинет ветеринара. – Больше не лаешь на меня? Понимаешь, что ничего плохого не сделаю? Умница! А где твоя хозяйка?
– Галина Викторовна в Новосибирске в командировке, муж ее тоже уехал срочно в Москву, Диминой няне не до походов в лечебницу, вот и пришлось помочь по-соседски, – пояснил Родион, поглядывая на докторшу исподлобья и размышляя, узнает она его сразу или немного погодя.
Хорошо, если бы попозже. А то еще разозлится и не станет мазать собачке пораженное клещом ухо. Галина Викторовна, женщина столь же решительная, сколь и обворожительная, тогда даст ему жизни!
– По-соседски – это хорошо. – Доктор бросила на Родиона рассеянный, неузнающий взгляд, и он слегка перевел дух. – По-соседски – это правильно, по-соседски надо помогать. Проходите к столу, я сейчас, минуточку, вату принесу. – И пошла было из кабинета, но на пороге вдруг резко обернулась, уставилась на Родиона расширенными серо-зелеными глазами. – Выы? Это вы?!
Так… Узнала. И не просто узнала, а исполнилась той же ненависти, которую чувствовала к нему тогда, в тот дурацкий январский день, когда сотрудник отдела по борьбе с экономическими преступлениями Мыльников превысил свои служебные полномочия и устроил грандиозную подставу на экзамене по практической ветеринарии. Но, между прочим, если она не полная дура, то уже тогда могла бы понять, что Родион был так же ошеломлен случившимся, как и она сама. Ведь Родион и отбил ее у разошедшегося Коляши, из-за нее друга, можно сказать, потерял, а она смотрит на него, как на врага народа!
– Ну, я, – сознался он вызывающим тоном. – И что? Надеюсь, недобрая память, которую наша встреча оставила по себе, не помешает Нике получить свою порцию лизола в нос и уши?
Серо-зеленые глаза прищурились.
– Вы откуда про лизол знаете? Вы… вы зачем сюда пришли?
Родиону уже приходилось восхищаться ее сообразительностью и способностью мгновенно оценивать ситуацию. Да, эту особу на кривой козе не объедешь! А может, он переоценивает ее способности? Может быть, она вовсе не просекла с поразительной скоростью, что ни в какой Новосибирск-Москву Галина и ее муж Анатолий не уехали, а дали Родиону напрокат свою серую лайку Нику именно потому, что ему до зарезу нужен был приличный предлог явиться в ветлечебницу. Родион рассуждал так: притащись он без собаки, брякни с порога: мне-де, Ольга Михайловна, нужна ваша консультация и помощь в одном весьма щекотливом и туманном дельце, которое может обернуться семипудовым пшиком, а может позволить и вам, и мне (само собой разумеется) заработать очень немалые деньги, восстановив при этом справедливость и покарав злодейку, не исключено, даже убийцу, – так вот, брякни Родион все это с бухты-барахты, его, пожалуй, попрут восвояси, возможно, даже очень грубо. Но сердце доктора Айболита в юбке должно смягчиться при виде хорошенькой мордочки Ники, ну, а коли оно смягчится, значит, в него может закрасться и подобие сочувствия к человеческим проблемам, а не только к собачьим.
Однако выражение лица Еремеевой было очень мало похоже на сочувственное.
– Я вас спрашиваю! – Голос ее задрожал. – Зачем вы пришли?
– Да вот, собачке нос и ушки помазать, – упорно повторил Родион. – Лизолом!
Это словечко он зубрил, зубрил, вбивал в память и теперь нипочем не желал с ним расстаться.
– Ольга Михайловна, там сучку привели, которую ты посмотреть хотела. Ризеншнауцер, рак молочной железы, помнишь? Сможешь подойти? – заглянул в комнату высокий молодой человек – очень плотный, с удивительно красивыми глазами – удлиненными, словно бы нарисованными, совсем не идущими к его грубоватому лицу.
Ольга Михайловна глянула на него, очевидно, с той же яростью, которая предназначалась Родиону, и парень даже попятился. Впрочем, голос Ольги Михайловны звучал вполне спокойно:
– Рак молочной железы? Ну, у меня все-таки прием, – махнула она рукой на Родиона. – Да и что там