Мади, справившаяся с невольной обидой. - Он с рождения нем и глух, вот на него и надели ошейник, чтоб сразу было видно: кормить его не досыта. Иофф велел его аманту нашему лесовому свести, это подать богатая, мы теперь до осеннего желтолистья ничего платить не будем.
- А аманту он зачем, если к работе непригоден?
- На жертву, зачем же еще, - равнодушно подала голос Махида. - Вот ежели дождь не уймется, ручьевой амант его у лесного выкупит да ручью и подарит.
Харр почувствовал, как по спине у него прошелся холодок, словно меч плашмя приложили. Когда-то его самого вот так же продавали, да не кто-нибудь - родной отец. Хорошо, никому в голову не пришло по злой погоде в ручье, как котенка, топить!
- А того ты не подумала, чтобы взять да и отпустить мальца подобру-поздорову?
- За что ему мука такая, господин мой? - удивилась Мади. - Если бы он с голоду не помер, то ошейник уже впритык, еще немного, и придушил бы. Только медленно. Его ж так заковали, чтоб недолго жил.
- Ох и не по нраву мне законы ваши!
- А разве твоему богу единому не приносят жертвы? ~ недоверчиво спросила Мади.
- Это с какой такой радости?
- Ну... вот если он надолго за тучу прячется, выглядывать не желает... мало ли еще горести, боги ведь не только милостивы. А поля-леса жечь начнет злобной засухой?
- Солнце ясное - добрый бог, и любви его неизбывной на всю землю хватает. А на человечью смерть ему глядеть - не утеха.
Мади, сидевшая на корточках возле самого порога, недоверчиво покачала головой, потом обернулась к хозяйке дома и просительно проговорила:
- Махида, ну пожалуйста, дай мои окружья...
- При чужих-то!
- Господин никому не скажет.
- Не доведет тебя до добра забава эта!
- Ну часто ли я прошу тебя?
Махида, бормоча что-то под нос, отодвинула ящик с посудой, и Харр увидел под ним гладкую зелененую крышку сундука, врытого в пол. Кося на гостя пронзительным оком, она приоткрыла сундук и выкинула оттуда полотняный мешочек. Видно, не было в нем ничего бьющегося, потому что упал он к ногам Мади с глуховатым стуком.
- Не пали светильню, мне и так света хватает, - извиняющимся тоном проговорила Мади, торопливо доставая из мешочка зеленое кольцо - как раз такое, чтоб человечий лик в нем помещался. Харр не успел угадать его предназначения, как Мади уже разъяла его на два, которые были вложены одно в другое. Выхватив из-под навеса большой травяной лист, которым Махида пользовалась то как скатертью, а то и полотенцем или прикрытием от дождевых брызг, девушка наложила его на малое кольцо и, натянув, надела сверху то, что побелее. Получилось вроде тугого барабанчика. Харр все еще недоумевал, к чему бы это, а она уже достала тонкую костяную палочку и принялась что-то царапать вдоль ободка. Харр вытянул шею, приглядываясь: сок, выступавший на месте царапин, застывал причудливой коричневой вязью, вроде узоров на клинке его меча.
- Не пойму я, - признался Харр, - как чудно это ты рукодельничаешь?
- Это не рукоделье, господин мой. Я записываю словеса твои, изумляющие меня безмерно.
Безмерно изумился на этот раз он сам. Вот уж не думал, не гадал, что кто-нибудь его байки записывать будет! На Тихри мастерство такое доступно было лишь солнцезаконникам да князьям - и то не каждому. А тут - девка простая...
- Ну и что ты сейчас записала? - поинтересовался он.
- Я записала: не убивай.
- Хм-м-м!.. - озадаченно протянул он. - И всего-то?
- Но ты ведь только начал рассказывать, господин мой. Мы вечор остановились на том, что в земле твоей родной было много богов, а потом стал один. А в чужих землях как?
Ну, положим, вчера они остановились не на этом, но она разумно поступила, что не припомнила при Махиде, что он чуть было не отдал ей чужеземные стекляшки.
- Широка вода на последней земле, где мне быть довелось, - напевным речитативом завел он, чтобы не дать возможность Мади вернуться к воспоминаниям о злосчастном ожерелье, - и плавает в той воде остров великий, на котором уместились и горы, и болота, и замки-дворцы высоты невиданной, и король там правит могучий и сыновьями богатый, да еще и в придачу у него дочь непокорная...
Махида насыпала перед ним горку сушеных ягод и пристроилась на краешке постели, вполуха прислушиваясь к неутихающему шороху дождя; Мади же, опустив на колени ободок с натянутым листом, так и замерла, приоткрыв по-детски еще припухлые губы. Нецелованные, поди. А его понесло по всегдашнему обычаю, и он, поплевывая мелкие косточки в кулак, принялся красочно описывать (впрочем, не очень и привирая) и Величайший-Из-Островов, и затерянные в морской дали, тянущиеся друг за другом, как утята, мелкие островки с разрисованным корольком-колдуном, и о древних пяти богах, на великом острове уже позабытых ради единого, страшного бога, имя которому было Крэг. Странный это был бог, иначе почему же королевская дочь Сэниа ненавидела его люто и беспощадно; эта ненависть и мешала ему расспросить о злом боге поподробнее. По обрывкам разговоров он только понял, что бог-Крэг летуч, всеведущ и мстителен.
Между тем незаметно подкрался вечер, дождевые сумерки заползли в хижину, и только красноватые пятна углей рдели во дворе под навесом.
- И что за дурни на том острову обитали, - проговорила Махида, подымаясь и похрустывая косточками. - Были у них боги как боги, так нет же - променяли на одного злыдня. И зачем?
- То мне неведомо, - нахмурился Харр, не любивший, чтобы его припирали к стенке. - Может, это судьба любой земли - чтобы рано или поздно всех своих богов оптом на одного-единого поменять.
И снова острая косточка заскользила по натянутому листу, но теперь Харр безошибочно мог бы сказать, что там записала малышка Мади. Впрочем, это его, нисколько не волновало - он твердо знал, что: ни единой бабе, ни в какой земле, и ми в коем разе ни на малую толику не изменить существующего мира.
- Кончала бы ты писульки разводить да топала домой, - проворчала Махида, - а то скоро и лихая звезда взойдет.
- Ой, и вправду...
Но Харру такая бесцеремонность пришлась не по душе.
- Брось, посиди еще! Или ты вправду звезды далекой боишься? А еще разумница. Плюнь ты на нее!
Мади поглядела на него совершенно серьезно:
- Так ведь не долетит...
Он прыснул в кулак - поверила, дуреха.
- А вот гляди! - он привстал на постели (во сладкая жизнь - так и провалялся весь день без порток!) и, почти не целясь, смачно плюнул в дверной проем. В хорошую погоду посовестился бы, а сейчас все равно было дождь смоет.
Но Мади уже захлопотала, складывая письменные принадлежности в мешочек, благодарно поклонилась и выпорхнула под дождь, зябко вздрогнув на пороге.
- Что там в кувшине? - спросил Харр, чутко прислушиваясь к себе: рад или нет, что теперь они с Махидой только вдвоем?
- Половина! - отозвалась Махида, встряхивая кувшин.
Тогда ничего. Жить можно.
И все-таки ночью, промеж утех, спросил как бы невзначай:
- Ну а что там, куда ручей ваш течет?
- А то же самое, - сонно отозвалась разомлевшая лапушка. - Низовой стан там, совсем как у нас, только стены лиловые да трава вокруг в человечий рост.
- А подале?
- Трава там сухая. Да холмы. Зверь там падальник водится. М'сэймы обитают. Тоскливо там.
