– Ради бога, не будем больше об этом, – взмолилась наконец Мюриел, чувствуя свое поражение. – Я остаюсь.
– Тогда почему же ты говорила так, будто собираешься уйти? – недоуменно спросила миссис Патерсон. – Ты ужасно меня расстроила.
– Мне не нравится работа, вот и все. Но это ничего не значит. Я не уйду, и вам не о чем беспокоиться.
– Да, я вспомнил, – сказал Фред с неожиданным энтузиазмом. – По дороге домой я встретил Питера, и он сказал мне, что мистер Берк вызывал тебя сегодня. Что ему было нужно?
– Мистер Берк? – удивилась Диль. – Тот самый мистер Берк?
– Он единственный на заводе. Так что же ему было нужно, Мюриел?
– Ничего особенного, – она запнулась, увидев любопытный взгляд сестры. – Он только хотел узнать… нравится ли мне моя работа.
– Твоя работа?.. Разве мистера Берка интересуют такие пустяки? – обратилась Диль к своему мужу.
– Откуда мне знать? – Он повернулся к Мюриел: – Питер сказал, что хозяин говорил с тобой, когда приходил в цех. Разве он не спросил тебя о твоей работе?
– Спросил… – Она нервничала, не зная, как выпутаться из этого положения. – Он спросил, устраивает ли меня работа на заводе.
– А потом он послал за тобой, чтобы опять спросить то же самое? – сказала Диль с нескрываемым сарказмом. – Он, должно быть, очень заботливый хозяин. – Она помолчала, а потом добавила: – Ты помнишь свое странное высказывание о «боссах», как ты их назвала? Сдается мне, ты знала мистера Берка еще до того, как пошла работать на завод.
Заметив замешательство Мюриел, Фред пожалел, что начал этот разговор, и уже хотел вмешаться, но тут Мюриел бросила нож и вилку на стол и сердито обратилась к своей сестре:
– Что это ты выдумываешь?
– Ничего я не выдумываю. Мне просто показалось странным, что такой человек, как мистер Берк, интересуется одной из своих работниц…
– Диль, замолчи! – вмешалась миссис Патерсон. – Твои намеки просто оскорбительны!
– Так почему же он посылал за тобой? – настаивала Диль, не обращая внимания на слова матери. – И почему ты так побледнела? Ты упомянула, если я верно помню, мистера Гроувза… но такого человека не существует, значит, ты имела в виду мистера Берка, не так ли? Где ты с ним познакомилась?
Мюриел встала, бледная и рассерженная, чувствуя, что слова сестры вывели ее из себя.
– Я отказываюсь отвечать на подобные вопросы. Мистер Берк послал за мной, чтобы спросить о моей работе. Ты можешь верить или нет, но это единственное объяснение, которое я могу тебе дать.
– Но Мюриел, – сказала миссис Патерсон, – к чему такая скрытность? Мне начинает казаться, будто тебе есть что скрывать.
– Я ничего не скрываю. Я же сказала вам, что он просто спросил меня о моей работе.
Диль расхохоталась.
– Я не представляю, как ты могла с ним познакомиться, – сказала она, – но мне совершенно ясно, что ты знаешь о нем гораздо больше, чем стараешься показать. Поставь на верную карту, и ты сможешь помочь всей семье…
– Ты, наверное, сошла с ума! – Мюриел смотрела на нее, побелев от гнева и сжав руки в кулаки. Потом она повернулась и выбежала из комнаты.
– Что я такого сделала, если и Эндрю, и Диль считают меня испорченной и подлой? – прошептала она, и ее глаза наполнились слезами. – Если бы папа был жив, я могла бы все ему рассказать… а вот им я ни за что не скажу.
Поддавшись внезапному приступу горя и отчаяния, она бросилась на кровать и горько разрыдалась, уткнув лицо в подушку. «Нет, Диль вовсе не то имела в виду, что сказала, – подумала Мюриел, немного успокоившись. – Просто она не в себе последние дни. Она опять станет прежней, когда родится ребенок. Нет, Диль не может так плохо думать обо мне».
К удивлению Мюриел, этот случай больше не обсуждался, и недели две жизнь в семье шла почти безмятежно, что было довольно необычно для их дома.
Диль начала готовить приданое для младенца, и Мюриел, внимательно наблюдая за нею, чувствовала, что сестра это делает с удовольствием. Случалось, закончив какую-нибудь маленькую вещичку, Диль брала ее в руки и внимательно рассматривала, ожидая, как думалось Мюриел, похвалы домашних. Мюриел сама находила странное удовольствие, помогая ей. Она отделывала каждую вещь, пришивала ленточки и бантики – все голубые, потому что и Диль, и Фред были уверены, что у них будет мальчик.
– Забавно, но все почему-то хотят, чтобы их первенец был обязательно мальчик, – задумчиво сказала Мюриел как-то вечером, когда сидела с Диль у камина, дошивая маленькую кофточку.
– Они гораздо лучше девочек, вот и все, – решительно заявила Диль. – Особенно когда вырастут. Женщины такие язвы.
– О, как ты можешь так говорить? – засмеялась Мюриел с легким чувством протеста. – Ты не должна называть язвами представительниц своего же пола, Диль.
– А почему бы и нет? Это святая правда. Возьми, например, наши семьи. Тетя Сара – язва, и тетя Эдит тоже. А Кристин? Кто захочет, чтобы его ребенок превратился в такую, как она?
– Ничего плохого в Кристин нет…
– Ах нет? Тебе еще не приходилось становиться ей поперек дороги, Мюриел, поэтому ты не знаешь. Я
