Тетива из кручёной сыромятной кожи, многократно вымоченная в проточной воде и отшлифованная мягким камнем, была почти такая же, как у апачей, только Индио не стал её пропитывать воском и жиром. Она нужна ему только на один день, и не понадобится больше никогда. Никогда в жизни он больше не будет стрелять из лука. Все в его жизни будет по-другому… Но петли на концах тетивы он всё-таки сделал по всем правилам, чтобы они не соскочили в самый неподходящий момент.
Конечно, больше всего пришлось повозиться со стрелами, Индио потратил на них всю последнюю ночь. Для древка стрелы требовалось плотное и сухое дерево. Кучилло додумался расщепить распятие, висевшее на стене церкви. Он же и шлифовал стрелы, доводя их до идеальной гладкости, и поминутно проводил древком по собственному горлу, чтобы чувствительной кожей найти незаметные заусенцы. Для наконечников Кучилло пожертвовал три своих ножа – самых тонких. Он отломил от них концы лезвий, обточил каждый конец до нужной ширины и вставил в щель на древке.
Оперение Индио поначалу делал сам. Пришлось использовать перья вороны, и ему никак не удавалось подобрать для каждой стрелы четыре одинаковых пера. К утру он всё же уговорил себя, что стрелам этим не понадобится лететь на сто пятьдесят шагов, так что не стоит так уж возиться с оперением. Но Кучилло увидел, что он прикручивает к последней стреле разные перья, и принялся ворчать: лук не просушен, тетива из обрезка лассо, стрелы чёрт знает из какого дерева, так ещё и перья в разные стороны смотрят. Совсем ты, брат, в этой тюрьме испортился. Для себя же делаешь, не для врага. Иди лучше спать. Непрерывно ворча и покачивая головой, он отнял у Индио все три стрелы и принялся доводить их до ума, время от времени вороша тушку убитой вороны в поисках нужного пера.
Благодаря Кучилло Индио смог поспать до обеда, а когда проснулся, всё было готово. Он опробовал лук. Стрелы летели по идеальной прямой, и тетива не била по пальцам. И даже ушко каждой стрелы, куда вкладывается тетива, Кучилло успел заботливо отшлифовать и натереть воском.
Теперь Индио был уверен в успехе. Каждый ход был рассчитан по минутам, и его золотые часы не подвели. Как только взмыленные кони охранников промчались мимо него по дороге на Санта-Круз, Индио открыл крышку часов и глянул на циферблат. Минутная стрелка лежала на тройке. До Эль Пасо надо добраться раньше, чем стрелка приблизится к девятке. Когда же она коснётся двойки, пара нищих встанет на пути патрульных, а Кучилло подкрадётся к ним сзади.
Они подъехали к городу и разделились. Грогги со своими отправился по одной улице, Санчо Перес с остальными по другой, а Индио пересел в фургон и повёл его по третьей. Никто не обращал внимания на всадников, горожане прятались от вечернего низкого солнца в тени крытых веранд.
Фургон остановился в точно рассчитанном месте. Из него выбрались двое оборванцев – один был слепой, другой горбатый. Горбун, спотыкаясь на каждом шагу, вёл за собой слепого. Они зашли за здание банка, и там горбун споткнулся так, что слепой повалился на землю. Еле-еле поднявшись, он принялся мутузить своего поводыря сучковатой клюкой, громко проклиная его нерадивость.
Проходившие мимо свары патрульные остановились. Один из них, посмеиваясь, перехватил занесённую клюку и попытался оттащить злобного слепца от беспомощно сжавшегося горбуна. Но слепец неожиданно сам прижался к нему – и тут же отпрянул, и патрульный запрокинул голову назад так, что шляпа свалилась за спину, а из разреза на горле ударил яркий красный фонтан.
Горбун, распрямившись, насадил второго патрульного на длинный кинжал, вонзив его под грудину. Острие клинка вылезло из спины убитого, и горбун упёрся ему коленом в живот, чтобы вытянуть кинжал из раны.
Оба патрульных упали один поперёк другого. А рядом лежал их начальник, которому загнал стрелу под лопатку сам Индио, выстрелив в него из фургона.
Слим быстро разложил заряды, поджёг шнур. Бандиты забежали за фургон, и раздался взрыв.
Кислый дым и белесая пыль ещё стояли плотной стеной в воздухе, а Индио уже ворвался в пролом. Он увидел прямо перед собой изумлённое лицо сторожа. Тот держал в одной руке кусок хлеба, а в другой ружье. Индио выстрелил ему в лицо, и сторож рухнул среди обломков.
– Вот он, шкаф! – закричал Индио.
Нино накинул своё лассо, и попытался потянуть, но шкаф стоял, как прибитый: он был слишком тяжёл даже для Нино. Вот почему Индио набрал столько народу для такого простого дела.
Они накинули на шкаф сразу несколько лассо и потянули всей толпой. Шкаф грохнулся на пол, одним концом всё-таки угодив на доски, смазанные маслом. Вместе с грузом их затащили в фургон, Санчо хлестнул лошадей, а Индио открыл свои часы. Минутная стрелка всё ещё стояла на тройке.
Ему казалось, что они возятся с этим шкафом целый час, а стрелка даже не сдвинулась с тройки!
Четвёрка лошадей несла, обезумев от хлыста Санчо. Всадники, оглашая улицу диким криком и свистом, пронеслись мимо последних домов и помчались по пыльной дороге, а потом свернули и рассыпались беспорядочной стаей, взлетев на холм и скатившись с него. Город остался далеко позади.
Индио скакал сзади фургона. Он опасался, что взрыв мог повредить сейф, и тот распахнётся от тряски, усеяв пустыню разлетающимися долларами.
Его опасения были напрасны. Сейф прекрасно перенёс и взрыв, и бешеную скачку по кочкам пустыни. И когда, остановившись среди развалин в Лас-Палмерасе, бандиты выгрузили его из фургона, обнаружилось, что даже полировка на его тёмно-медовых стенках почти не пострадала.
– Дорогая штучка, – заметил Грогги, пнув сапогом дверцу с резным орнаментом.
– Внутри она ещё дороже, – ухмыльнулся Санчо Перес. – До чего же тяжёлый сундук! Я знаю, что там внутри. Таким тяжёлым бывает только золото.
– Или свинец, – раздался чей-то голос из-за полуразрушенного дома.
Все обернулись, выхватив оружие. Ирландец сидел на обломке стены в тени развалин. Между двумя другими домами с пустыми провалами окон и торчащими из стен прутьями мирно щипала траву его лошадь.
– Ты что тут делаешь? – выкрикнул Грогги. – А где мои парни? Где Чёрный?
– А ты сам подумай, – ирландец встал, опираясь рукой о стену. – Где он может быть, если на нас налетела целая армия охранников? Мы все сделали, как договорились. Но нам отрезали все пути. Их было слишком много…
– А ты! Ты бросил их, ты спасал свою шкуру! – Грогги кинулся на ирландца, тыча ему в лицо ствол
