Она оценивающе взглянула вокруг.
– Вряд ли мне удастся заработать деньги глубокой ночью.
– Заработать? – удивленно переспросил Перегрин – Ты хочешь сказать, выманить?
Благородный рыцарь лишь пожал плечами.
– Тебе дает деньги отец. А мне приходится зарабатывать самостоятельно.
Перегрин вовсе не был уверен в том, что ловкость рук, а иногда и прямой обман можно назвать работой, однако он слишком устал, чтобы обсуждать такие тонкости.
– Да, отец действительно, дает деньги. Больше того, часть их сейчас при мне.
Оливия прищурилась.
– Во-первых, сумма не слишком велика, – продолжал Перегрин. – Во-вторых, нечего на меня так смотреть, потому что я никогда не лгал тебе на этот счет.
– Но ты ни разу не говорил о деньгах, – возразила искательница приключений.
– А ты не спрашивала. Ты хотя бы раз обратилась ко мне за советом, помощью или просто для того, чтобы услышать мое мнение?
Не дожидаясь ответа, он продолжал:
– Я заплачу за ужин и, если повезет, за ночлег. Но только в том случае, если ты пообещаешь больше никогда и никому не рассказывать о нашей умирающей матери или о других несуществующих людях.
– Почему? – заинтересовалась Оливия.
– Потому что это неспортивно.
– Как-как? Повтори, пожалуйста.
– Неспортивно, – еще раз произнес Перегрин.
– Наверное, хочешь сказать, что это неприлично, – насмешливо поправила Оливия.
Перегрин распахнул дверь.
– Хочу сказать, что это то же самое, что нападать на маленького и слабого человека. Вот что я хочу сказать, – Молодой граф жестом пригласил спутницу войти.
– О, – произнесла та и переступила порог.
Теперь она молчала, и это вполне устраивало Перегрина. Ему же очень хотелось есть и спать. Наверное, отдохнув, он будет готов к разговору.
Отдохнуть действительно удалось, причем с комфортом. Правда, гостиница на самом деле оказалась непомерно дорогой. Путешественникам пришлось довольствоваться комнаткой величиной со стенной шкаф и спать на предназначенных для слуг жестких койках.
В подобных спартанских условиях лорд Лайл не оказывался еще ни разу в жизни, даже в школе. И все же он крепко уснул. В половине четвертого ночи, когда лорд Ратборн проезжал мимо Мейденхеда, Перегрин спал сном младенца.
Бенедикт миновал Мейденхед, не обратив внимания на спящий темный городишко.
Первые молчаливые минуты пути виконт всецело посвятил попыткам восстановить свое знаменитое самообладание, собрать остатки моральной устойчивости и изгнать чуждый дух, который в последнее время завладел его существом.
Потом миссис Уингейт заговорила, и вся сложная конструкция моментально рассыпалась.
– Думаю, будет лучше, если в Туайфорде мы расстанемся, – предложила она. – Я отвезу Оливию в Бристоль и там, на месте, раз и навсегда покончу с этой нелепой историей насчет сокровищ.
– В Бристоль? – изумленно переспросил Ратборн. – Неужели в Колнбруке вы повредили не только руку, но еще и голову?
– Возвращаться в Лондон вместе нам нельзя, – настаивала Батшеба. – Вам необходимо вернуться как можно скорее, чтобы избежать сплетен. Ведь сегодня вы должны были выехать в Шотландию, разве не так?
– Дело не в этом, – возразил Ратборн. – Дело в том, что вам нельзя ехать в Бристоль одной.
– Но со мной будет Оливия.
– У вас нет денег.
– Есть немного.
– Ну, если только совсем немного. Ведь когда я пришел к вам, вы как раз собирали вещи, чтобы заложить их у ростовщика.
– Мы с Оливией всегда путешествуем с очень ограниченными средствами, – стояла на своем Батшеба. – Совершенно не обязательно нанимать почтовую карету. Мы вполне можем пройтись пешком.
– Пешком? До Бристоля? Вы что, совсем с ума сошли? Это почти сотня миль!
Ратборн вспомнил, как безумная красавица шла, покачивая бедрами, у Кенсингтонской заставы, и как реагировали на зрелище окружающие мужчины.
И вот она собирается покачивать бедрами на дороге протяженностью в сто миль, заполненной преимущественно мужчинами.
– Об этом не может быть и речи! – отрезал Ратборн. – Ни за что не позволю!
