В соседней комнате раздался какой-то звук. Батшеба села в постели.
Послышались осторожные шаги.
– Кто там? – спросила она.
– Толпа пьяных солдат, – пророкотал знакомый голос. – Воры и бандиты. Вампиры и гоблины.
В проеме двери показалась высокая темная фигура.
– А может быть, всего-навсего я – топаю, как слон, а воображаю, что ступаю легко и неслышно.
– Ты ходил во сне? – поинтересовалась Батшеба.
– Думаю, что не во сне, а… наяву.
– Просил меня не нервничать и не волноваться. А сам нервничаешь?
– Если хочешь сказать, что я шагал из угла в угол, то этого не было. Не имею привычки мерить шагами комнату. Так делают звери в клетке, а джентльмены, как правило, спокойно стоят или сидят.
– И все же тебе не спится, – заметила она.
– Пытался придумать, что делать с Перегрином – вернее, с его родителями.
Ратборн сложил руки на труди и прислонился к дверному косяку. Поза так напоминала ту, в Египетском зале, когда она впервые его увидела, что вновь сорвалось дыхание.
– Совсем забыла, – отозвалась она. – Вариант с дочерью бродячего торговца уже не пройдет.
– Вот как раз решаю, не устроить ли Атертонам бурную сцену, – поделился сомнениями Бенедикт. – Можно перевернуть пару-тройку столов. Полезно также начать бегать по комнате, потрясать кулаками и рвать на себе волосы – прежде чем они успеют изобразить очередную истерику.
– Ты очень любишь мальчика, – сказала Батшеба.
– Конечно, люблю. Иначе с какой стати возился бы с ним?
Ратборну нужны дети, подумала она. Из него получится прекрасный отец.
Она не могла подарить детей. Стареющая любовница. И это вместо молодой жены, способной наполнить дом детскими голосами.
– Если хочешь, завтра, пока будем ждать наших бродяг, я сочиню для тебя сценарий душераздирающей сцены.
– Вообще-то завтра уже настало, – заметил Ратборн. – Когда я в последний раз смотрел на карманные часы, был час ночи, а после этого прошло немало времени.
– Значит, тебе давно пора в постель.
– Понятно. Тебя разбудило одиночество? Отчаянная тоска по моему присутствию?
– Я бы не стала называть это отчаянной тоской, – отозвалась Батшеба. – Скорее, смутное ощущение отсутствия.
– Огонь догорел, и постель холодна.
– Тогда понятно, в чем дело. Действительно не жарко. Ну что ж, ты большой и теплый. Вполне способен помочь.
Бенедикт рассмеялся.
Ах, как же ей будет не хватать этого низкого бархатного смеха.
– Ратборн, – поторопила она, – у нас совсем мало времени, а ты тратишь его даром.
Он вошел в комнату и направился к кровати, на ходу срывая одежду. Через несколько мгновений в лунном свете сверкало обнаженное мускулистое тело.
А уже в следующий момент он откинул одеяло и с той же яростной ловкостью принялся раздевать ее.
Она думала, что все случится стремительно и отчаянно, в одном последнем порыве безумия.
Но как только она тоже оказалась обнаженной, он лег рядом на бок и повернул ее лицом к себе. Коснулся головы, а потом нежно провел руками по лицу и шее. Спустился ниже – к груди, талии, животу. Сильные нежные пальцы погладили колени и не спеша тронулись в обратный путь, все выше и выше, словно гипнотизируя волшебным прикосновением и в то же время пытаясь запомнить.
Глаза Батшебы наполнились слезами, а ладонь коснулась густых спутанных волос, прошлась по контурам лица, ощутив мужественную определенность черт, скользнула к сильной шее и плечам. Рука своевольно продолжала путь по хорошо знакомому телу: мускулистый живот, узкие бедра. Она слегка улыбнулась, вспомнив недавнюю пьяную ночь, и по ответной улыбке поняла, что он тоже не забыл то сладкое безумие. Продолжила путешествие вдоль длинных ног – насколько доставала рука, а потом с сердечной болью отправилась в обратный путь.
«Люблю тебя, люблю тебя, люблю…»
Он привлек ее к себе и поцеловал. Поцелуй получился прохладным и в то же время сладким. Следующий оказался жарче и слаще. Температура заметно повышалась. Она переплела ноги с его ногами и прижалась еще крепче. Будущее исчезло. Не существовало даже завтрашнего дня. Она позволила рукам снова и снова исследовать его тело, как будто старалась запомнить. Разве это возможно? Вкус и аромат, прикосновение и звук так мимолетны. Один-единственный момент. Все, что дано человеку в жизни: лишь мгновение.
Она забрала все, что могла; впитала его существо, в бесконечных поцелуях и нежных ласках ощутила каждую черточку, каждый изгиб. Ласкала до тех пор, пока он не издал какой-то удивительный
